Медвежонок Железная Голова - Густав Эмар

Нередко случалось, что тот, кто был вчера капитаном, назавтра становился простым матросом; это зависело от того, как он распоряжался своей долей добычи и, следовательно, от его средств к существованию.

Дисциплина на кораблях поддерживалась с неумолимой строгостью.

Только два наказания и существовало:

Опускание с реи до поверхности воды

Смерть.

Эти два наказания в сущности составляли одно и то же, только под разными названиями.

Были случаи, что опускание с реи не приводило к смерти, но оканчивалось серьезным увечьем.

Попав на корабль, завербованные обязывались немедленно выбрать себе товарища и вступить с ним в матросский союз. Состоял он в следующем.

Когда матрос стоял на вахте, его товарищ отдыхал или был занят общим хозяйством, то есть стряпал или чистил оружие. В случае болезни своего брата-матроса он ухаживал за ним и даже, если нужно, заменял его на службе.

На суше братья-матросы шли рядом, помогали друг другу во время пути и охотились поочередно для добывания пищи. Если одного ранили, другой не только не мог бросить товарища, но должен был оказывать ему всякую помощь, нести на себе к перевязочному пункту и заботиться о нем во всех отношениях, а также не бросать его оружие и боевые припасы, пока он не возвратится в строй, и сверх того в сражении защищать его, даже с риском для собственной жизни.

Эти братские союзы, скрепленные опасностями и лишениями, имели ту выгоду, что утраивали силу войска и делали его непобедимым. Они почти всегда становились нерасторжимыми. Даже по смерти одного из товарищей оставшийся в живых продолжал заботиться о детях умершего и нередко доводил самоотвержение до того, что вступал в брак с вдовой, которой никогда не видывал и вовсе не любил, только для того, чтобы сироты имели отца.

Вот в чем состояли братские союзы матросов у буканьеров; обычай этот почти без изменений сохранился до нашего времени на французском флоте. Сознавая всю пользу этих союзов и понимая, насколько дисциплина выигрывает от них, офицеры тщательно поддерживают и всячески поощряют на казенных кораблях подобные союзы.

Но вообще это явление гораздо более распространено и пустило глубокие корни на кораблях купеческих, потому что там матросы знают друг друга с детства, почти всегда будучи родом из одного края и, так сказать, всю жизнь прожив вместе.

Предводители экспедиции обязаны были иметь на корабле хирурга, если численность экипажа превышала тридцать пять человек.

Этим хирургом почти всегда был несчастный ученик фельдшера или бывший помощник провизора в аптеке, который ровно ничего не смыслил в медицине и все познания которого заключались в медицинской книге, куда он изредка заглядывал, прописывал лекарства и вкривь и вкось, нисколько не заботясь, что из этого выйдет, со всей уверенностью опытного хирурга кромсал и отнимал конечности у несчастных людей, которых роковая судьба приводила в его руки и которые одним чудом спасались от такого оригинального и немилосердного лечения.

Флибустьеры страшно боялись этих хирургов и предпочитали скорее дать убить себя, чем подвергаться их лечению с далеко не надежной перспективой сохранить жизнь.

Раздел добычи обычно происходил по возвращении судна или на Тортугу, или в Леоган, или в Пор-де-Пе, или в Пор-Марго, в присутствии губернатора и агента Вест-Индской компании.

Приступали к нему следующим образом. Сперва отделяли от общей суммы добычи часть короля, что составляло десятую долю, потом — долю убитых, которую губернатор был обязан раздать кому следовало. И уже затем происходил дележ согласно условиям договора, подписанного перед отплытием, копия которого хранилась у губернатора.

Добыча состояла из драгоценных камней, золотых и серебряных изделий, более или менее дорогих тканей и товаров, например пряностей, и, наконец, невольников, мужчин и женщин, захваченных во время экспедиции. Даже испанские священники и монахи не были ограждены от общего удела, несмотря на свое звание.

Обычно этим несчастным давали определенный срок, чтобы выкупиться.

Выкуп назначался втрое против суммы, за которую пленники уходили к своим хозяевам, всегда либо местным колонистам, либо буканьерам, то есть охотникам.

По окончании раздела флибустьеры часто не знали, как превратить в деньги драгоценности, выпавшие на их долю; тут они попадали в руки низких спекулянтов, которыми кишмя кишело в тех краях и которые скупали все их имущество за треть, а нередко и за четверть настоящей цены.

Тогда начинались оргии, не прекращавшиеся, пока флибустьеры не истратят или, вернее, не прокутят всё до последнего реала.

Когда у них ничего больше не оставалось, они весело отправлялись в новую экспедицию, результат которой был всегда одним и тем же.

Что им было до того, когда для них существовало одно только настоящее! Они чувствовали себя счастливыми.

Разве не были они правы?

Весьма может быть.

Вот каким простым и в то же время могучим устройством отличался союз Береговых братьев, когда, по их выражению, они ходили добывать испанца.

Этому-то устройству они были обязаны своими успехами и необычайными подвигами.

В три часа ночи, когда рулевой бил шесть склянок, Медвежонок вышел на палубу.

Все назначенные им офицеры уже ждали его.

Командир осмотрелся вокруг. Ночь была светлая; довольно крупная зыбь ходила по морю, ветер еще не стих. Впереди справа возвышалась темная масса, к которой фрегат быстро приближался. Это был остров Куба, берег которого находился не более чем в двух лье.

— Свистать всех наверх! — скомандовал капитан.

Раздался пронзительный свисток боцмана.

Через пять минут все матросы были на палубе около грот-мачты.

Им понадобилось совсем немного времени, чтобы встрепенуться от глубокого сна. Они лежали как попало на средней палубе или около пушек; койка считалась роскошью, непозволительной для флибустьеров.

Командир подозвал к себе шканцы своих помощников.

— Господа, — обратился он к ним, — помните, что не сражаться надо, но захватить врасплох; постараемся обойтись без единого выстрела. Наша главная цель теперь — добыть припасы. Поняли вы?

— Вполне, командир, — последовал ответ.

— Мы идем прямо к гавани Гуантанамо. Там лет двадцать как поселилась колония рыбаков; эти люди богаты и ведут с соседним городом Сантьяго торговлю зерновым хлебом, свининой и вяленым мясом, доставляемым из внутренних земель острова. Итак, там мы найдем все, что нам нужно. Вот каким образом следует приступить к делу: Польтэ и Олоне возьмут каждый по сто пятьдесят человек и опередят фрегат на пирогах с обернутыми ветошью веслами, чтобы подплыть неслышно. Польтэ обойдет деревню справа, а Олоне — слева. Потом вы оба останетесь на своих местах, зорко наблюдая, чтобы ни один беглец не смог ускользнуть и поднять тревогу в окрестностях. Я войду прямо в гавань. Мы сделаем дело даже прежде, чем испанцы заподозрят наше присутствие. Рассветет только через час; этого времени хватит с избытком, чтобы захватить этих соней в постели. Ступайте, господа.