Махинации самозванца - Романов Илья Николаевич

Во время штурмов он, естественно, был в замке вместе с моим сыном. Поэтому он не сразу узнал, что Антеро погиб. Признаться, я тогда не знал, как ему об этом сказать. Деду это и не пришлось говорить. Он сам всё понял, видя, что я при нём зажимаюсь. Я понял, что он понял. По его взгляду, такому спокойному, тихому, глубокому взгляду ветерана.

Потом был бал, точнее пародия на бал, и я взял под свою опеку Бранда. Мне самому Брандом некогда заниматься. Я его сплавил на первое время к Олави. Я думал после заменить деда кем-то, но не судьба. Дед словно стряхнул пыль со своей спины и стал упоенно при любом поводе рассказывать сказки пареньку. При ребёнке дед словно сам молодел. У него словно включалось второе дыхание. Грех от такого забирать ребёнка, тем более что сам пацан к нему тянулся.

Признаюсь, я подслушал некоторые сказки деда. В некоторых сказках были прямые отсылки к его жизни, были истории, похожие на жизнь его друзей и вообще о воинской стезе в целом.

В одной из сказок я узнал себя. Сказка была про благородного рыцаря, что спас принцессу от слуг злого короля. Впрочем, финал сказки мне не понравился. Слащавый дурачок-рыцарь уехал на подвиги, убивать очередного дракона, а принцесса умерла от тоски во дворце. Я уверен, что дед почуял моё присутствие и так иносказательно надавил мне на совесть…

– Дед. Кончай его гонять. Тут на тебя жалуются, – сказал я Олави, наблюдающему, как семилетний мальчишка пытается держать равновесие на бревне.

– Бранд… Внучок… км-м… не смотри под ноги. Ты должен чувствовать бревно. Не сгибайся! Спину держи ровно, так проще удержаться… – словно меня не слышал, тихо вещал Олави.

– Дед. Олави!

– Да слышу я тебя. Не отвлекай внучка. Не видишь, ему и так непросто… – чуть слышно сказал Олави. – Можешь мне не говорить, я знаю, кто против тренировок Бранда. Подумаешь, упал несколько раз с бревна… Лучше сейчас, чем потом… Она мне уже говорила…

Всё с тобой понятно. Дорвался до воспитания идеального бойца. Так-то я деда понимаю. Бревно – это мелочи. Пусть лучше сейчас малой набьёт синяки, падая с метровой высоты, чем потом будет трупом. Бревно – это начало в длинном списке упражнений…

– А тут налетел дракон и стал плеваться огнём! – повысил голос Олави и стал метать в паренька мелкие камушки. Метал через силу, одряхлевшей рукой, но пытался попасть по ученику. – Пропустил один плевок – ничего! Зачарованные доспехи несколько плевков выдержат, но через пропасть надо пройти с наименьшими потерями! Старайся! Я знаю, что тяжело. А как было тяжело Славному Гизварду, когда он шёл по канату под огнём дракона…

– Дед… – начал я по новой, хотя уже понял, что Олави прав. Денне просто вожжа в месячные под хвост попала.

– Внучок, иди. У тебя много дел… Подумать только. Он меня учит! Сам давно у сына был? Иди отсюда, сынок. Бранду сейчас надо бегать, а он тебя боится… – отмахнулся от меня дед Олави.

Что тут сказать. Ты во всём прав, дед. Я редко бываю с сыном. Мне сейчас не до сына. Я погряз в делах. Прав и в другом. Бабам не понять, что чрезмерная опека над детьми выразится в будущем их гибелью.

Свалив от Олави, я повстречал кор-сэ́ Адруса, хотя, точнее сказать, повстречал его спину. Это пьяное тело срало под лестницей. Так-то я его понимаю, порядки тут такие в средневековье, ссать под лестницей или со стены. Срать в любом самом проходном месте. Что вы хотите, средневековье, тут так принято.

Сколько раз ставил себе в памяти зарубку напрячь кого-то и вырыть нормальный туалет типа сортира во дворе замка. Не надо мне засирать замок! Подумаешь, что золотари говно убирают. Я не я, если не научу вас строем ходить в туалет! Я вас приучу к лотку! Как и всякое благое начинание, первыми должны отхватить откровенные бунтари…

В общем, от того, чтобы дать пинок своему другу, меня отделяло только то, что я трезв и хоть немного соображаю. Пну, поссоримся. Поссоримся, и я не смогу при случае воспользоваться его отцом. Теперь высылать убирать за ним. Как же, целый сын графа посрал, подметай и радуйся отведённой тебе чести…

– Адрус. Ты достал! – единственное, что вышло из меня. Я даже не задумался о смысле своих последующих слов. – Клянусь Рарнором, ещё раз увижу, что ты метишь мой замок, получишь пендаль со всей дури!

– Ваден… км-м… Зачем же сразу клятвы… тем более им! Не упоминай его никогда… Он же злопамятный… Отомстит… – натягивая штаны, пытался меня усовестить кор-сэ́.

– Сядешь срать, то знай, что я могу рядом пройти! Достал уже! Пойдём. Посмотришь со стороны, как мои тренируются… Может, со стороны что-то заметишь и подскажешь…

Тренировки ополчения, или бойцов второй линии, я распорядился проводить неподалёку от озера. Тут разбит походный лагерь из трофейных палаток. Тут стоят манекены для стрельбы, полоса препятствий, тут же походная кухня и прочие важные мелочи.

Конечно, я мог всю эту толпу разместить и у себя в замке, но зачем это мне? Народу в замке больше, моего контроля над ними меньше. Засрут мне весь замок, как пить дать! Дружинники ещё ладно, хоть какое-то понятие дисциплины у них есть, а ополчение, как за ними всеми уследить? Так что спите в палатках на время учений…

По ополчению у меня вообще одна сплошная головная боль. Скоро посевная, а я их обещал отпустить на работы в поле. Поэтому сейчас мои десятники выжимают из бойцов всё что могут.

Чтобы не было ко мне вопросов, дружина – это постоянная готовность. Ополчение – это отголосок службы казаков, причём не реестровых, а низовых казаков. Первые от вторых очень сильно отличаются, учите историю… Вэрт сегодня был явно не в духе. Да, именно Вэрт. Я привлёк к тренировкам ополчения этого упёртого дятла. А кого, как не его к этому допускать?

Да. Это может иметь хреновые последствия. Да. Он будет иметь влияние на ополчение. Тренируемые им парни однажды могут восстать. Но других толковых учителей у меня почти нет.

Вэрт так-то нормальный старик, но с небольшим прибабахом. Сильно орков не любит, что, впрочем, вполне обоснованно. Детей убили, жену запытали. Чем запытали? Давайте я не буду говорить. Не маленькие. Понимаете, что у войны свои законы…

Я с Вэртом, после событий с неудавшимся мятежом, плотно поговорил. Мне кажется, что мы поняли друг друга. Если он станет моим врагом, то это будет открытый и честный враг. А пока у нас что-то вроде перемирия. Он тренирует моих бойцов, а я закрываю глаза на его подвиги в коридоре смерти. Впрочем, его родня до сих пор как бы случайно живёт в замке…

Кстати, его родня будет жить у меня в замке до тех пор, пока его парни не сумеют их освободить. Вэрт тренирует пацанов-малолеток. Пацаны идейные. Послать их язык не поворачиваться. Но и в бою их использовать – это попросту губить. Так у меня появился свой отряд диверсантов.

Экзаменом для тридцати пацанов будет скрытное проникновение в мой замок. Естественно, дружина будет знать о ночи, когда будет это событие.

А что вы хотели? Тут всё по-взрослому. Если кто не в курсе, то была такая забава в СССР. Вывозили роту срочников ГРУ. Высаживали из машины хрен знает где, давали карту и компас. Ставили временные рамки.

– Парни, вы в розыске. Менты, ГАИ, армия в курсе, что вы сбежали с оружием в руках. Задача – взять этого. Разрешено всё. Стрелять по вам будут боевыми. У вас самих боевые, но за трупы спрос будет отдельный… Исполнять!

И парни исполняли. А что поделать. «Заднего дать» уже нельзя, как хочешь так и изворачивайся. Вот и брали особо важных чиновников под усиленной охраной…

Недоумкам поясню, в ГРУ берут со здоровьем А1 и А2, но не это главное. Главное склад ума. Хороший диверсант всегда вне закона или крутится рядом с этой гранью. Срочников в ГРУ берут именно по этому принципу – это те псы, что кусают больно, но на которых есть моральный и психологический намордник. Тем, кто не сумеет самостоятельно додуматься, как убить от десятка и до сотни… за тысячу современных рублей, в ГРУ делать нечего…

Именно таких парней я хочу отсеять экзаменом с замком. Естественно, никто не будет бить на убой, но парням об этом знать не стоит. Им стоит знать, что смерть дружинника в замке – это провал экзамена. Легенда такая, что на смерть дружинника завязана сигнализации амулета. Умер, есть сигнал тревоги.