Куртизанка (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein"

— Нет.

Элена уже встала, но рука Таскони легла ей на локоть и удержала. Элена холодно посмотрела на него, и уже мягче корсиканец добавил:

— Постой.

Элена кивнула и села, хотя цели этой встречи по-прежнему понять не могла. Десятки вариантов роились у неё в голове: например, что Таскони-старший решил выкупить её на забаву пиччотти, или что хочет вовсе избавиться от неё.

Элене не нравился ни тот, ни другой.

— Ты создаёшь проблемы моей семье, — произнёс тем временем Таскони, будто угадав направление её мыслей: — и у меня есть два варианта: избавиться от источника проблем…

— Или? – Элена вдруг почувствовала, что её накрывает злость. Она вырвала локоть из пальцев Таскони и снова взяла в руку стакан. – Удалось вам придумать что-нибудь ещё? Впрочем, зачем… Вы и ваши мальчики привыкли проще получать своё.

— Я советую тебе замолчать, — перебил её Таскони, и Элена тут же замолкла. Впрочем, ненадолго. Уже через секунду она открыла рот, чтобы сказать, что ей нечего терять, но Таскони заговорил прежде неё: — У меня к тебе предложение, Мадлен.

Секунду Элена растерянно смотрела на него, а потом осторожно произнесла:

— Я слушаю вас.

— Ты знаешь о новостях двадцати миров?

Элена пожала плечами, ещё более растерявшись.

— Те, которые открыл ваш сын?..

— Не только он. Пьетро, честно сказать, дурак. Мне самому трудно представить, что он герой. Но дело не в том.

— А в чём?

— В том, что первый конгресс с представителями пяти основных миров было решено провести здесь.

— Здесь?

— В системе Манахаты, — Таскони подтвердил собственные слова кивком. – Я буду представлять Содружество земных миров. Естественно, что мне будет нужна спутница.

Элена сглотнула.

— Чего вы хотите добиться этим? – ей было страшновато представить, как она останется с кем-то из семьи Таскони наедине за стенами клуба.

— Во-первых, ты довольно-таки удобный вариант – корсиканка по происхождению под защитой шотландского великого князя…

«Под защитой шотландского великого князя?» — кровь стремительно застучала у Элен в висках.

— Но не буду скрывать, меня куда больше волнует другое – мне бы не хотелось, чтобы мой сын что-нибудь натворил... Я не могу гарантировать, что кто-то из моих красоток сможет его остановить. Но могу быть уверен, что ты будешь в безопасности рядом со мной.

Элена медленно кивнула, хотя предложение всё ещё немного пугало её.

— Разумеется, я заплачу… Чего бы ты хотела?

Элена пожала плечами. Вопрос прозвучал неожиданно.

— Улететь, — неожиданно для самого себя сказала она. – Я хочу денег… на несколько лет вперёд. И покинуть эту планету навсегда.

— Очень правильное решение, — белые зубы корсиканца блеснули в разрезе губ. – Поговорим об этом потом. Но думаю, я смогу достать для тебя билет. Теперь, что потребуется от тебя….

Элена сосредоточенно кивнула.

— Как я сказал, последнее время много уважаемых людей говорят о тебе. Но нужно признать, хорошее говорят не все.

Элена подняла бровь.

— История с конгрессменом дорого обойдётся тебе. Но! – капо ударил ладонью по подлокотнику. — Это не моё дело. Хочу только предупредить тебя, что со мной таких игр не должно быть.

Элена кивнула.

— Кроме того, прежде, чем приступить к делу, я хочу всерьёз на тебя посмотреть. Завтра вечером ты свободна?

Элена кивнула, стараясь преодолеть незваную тоску. Ей снова вспомнились Эван и предстоящий отлёт шотландца.

«Может быть, я могла бы полететь следом за ним… — подумала она. – Не всё ли равно, где начинать…» Она усмехнулась собственным глупым мечтам и краем уха расслышала последние слова Таскони, который уже поднимался, чтобы направиться к дверям.

— Тогда завтра вечером в Сентрал сквер. В шесть часов.

— Куда мы пойдём?

— В Оперу, я же сказал.

Верей по праву считался самой пёстрой, самой модной и самой фешенебельной улицей Манахаты. Здесь можно было продегустировать различные блюда, осмотреть впечатляющие творения безумных архитекторов, посетить исторические памятники, относившиеся к первым годам основания города, сделать фотографии интересных и неожиданных архитектурных деталей, заняться покупками или просто понаблюдать за людьми.

В удобной обуви всю улицу из конца в конец можно было бы пройти за день. Впрочем, если заворачивать в каждый магазинчик и останавливаться у каждой витрины, можно было провести там и несколько дней.

Элена зевнула и отбросила листовку, которую ей вручил какой-то парнишка, в мусорное ведро. Поправила шляпку, съехавшую набок, и, ткнув зонтиком в мостовую, покрутила кончиком, будто собиралась просверлить её насквозь.

Она стояла у здания оперы на углу Верея и Сентрал сквера уже почти что сорок минут. Ветер трепал её аккуратно уложенные в клубе волосы, и помимо того, что она просто скучала, сама идея провести вечер с корсиканцем казалась ей всё более безумной.

Она так увлеклась размышлениями на эту тему, что едва заметила, как у тротуара затормозила платформа представительского класса – за последние сорок минут она видела таких не менее двадцати.

Элен уже отвернулась было, когда заметила, что из открывшейся дверцы показался чёрный лакированный ботинок, а через секунду за ним последовали краешек чёрных брюк и фрак.

Поднявшийся наконец перед ней в полный рост Таскони внимательно осмотрел свой эскорт.

— Я ожидал большего энтузиазма, — сказал он.

Элена в один шаг перебралась к нему и, обняв за локоть, мягко произнесла:

— Я вас ждала. И каждая минута ожидания разрывала мне сердце иглой.

Таскони хмыкнул, накрыл её ладошку на своём локте рукой и молча двинулся вперёд.

Билетов у них не спрашивал никто. Уже внутри, проходя сквозь анфилады залов, изукрашенных позолотой, Элена поняла, почему: Таскони держал здесь ложу для себя и ближайших друзей.

Они вошли в зал, и какое-то время Элене понадобилось, чтобы скрыть впечатление, которое это место произвело на неё: в опере она была в первый раз, и её филиал в апартаментах Ливи явно и рядом не стоял.

Таскони чуть подтолкнул её вперёд, и, оглянувшись на него, Элена поймала насмешку в его глазах. Насмешка разозлила её, но она, естественно, промолчала. Как себя вести — она знала и потому без особых раздумий заняла место, предназначенное для неё.

Постановка была старинной – ни названия, ни языка Элена не знала, так что поняла только, что девушка, метавшаяся по сцене весь первый акт, была очень несчастна и погибла в конце без особых на то причин – кажется, любовник её к кому-то приревновал. Элена всех этих страстей абсолютно не понимала, но когда Таскони уже выводил её назад, поминутно здороваясь со знакомыми и останавливаясь, чтобы перекинуться с ними парой слов, один из них спросил Элену:

— Как вам опера?

— Всё было просто превосходно, — Элена с улыбкой кивнула. Больше никто на неё внимания не обращал.

Они покинули зал, и провожать её до клуба Таскони не стал. Элена с тоской подумала, что сама она воспитана в куда меньшей степени, чем требует от него.

— Вы мне подходите, — сказал корсиканец, уже забираясь в салон своей комфортабельной платформы. Элена напоследок ещё раз коснулась губами его запястья и молча проследила, как платформа отъезжает прочь.

Денег на такси она с собой не взяла – и тут же сказала себе, что она полная идиотка. Впрочем, идти до клуба было не так уж далеко, и, зевнув ещё раз, Элена направилась вдоль по улице, где в вечернем полумраке продолжал гулять разномастный народ.

Минут через пятнадцать она решила срезать угол и свернула в переулок. Постукивая тростью о мостовую, отмерила два десятка шагов и коротко вскрикнула, обнаружив, что чьи-то руки перехватили её поперёк туловища и сдавили с такой силой, что у Элены едва не хрустнули рёбра.

Она машинально потянулась к телефону, спрятанному в складках пелерины, но неизвестный тут же вывернул ей руку, так что Элена вскрикнула ещё раз. Колено его упёрлось девушке между бёдер, а в следующую секунду ещё две фигуры выросли из темноты впереди — и послышался корсиканский говор.