Сила басурманская - Сергей Панарин

– Прикинь, голограмма, прямо как в «Звездных войнах», – выдал наконец ефрейтор.

– Нашел, чем грузиться! – укорил Старшой, хотя сам думал абсолютно о том же.

Хлеборобот обошелся без комментариев. Он в последнее время вообще вел себя странно.

Вернулись к лошадям.

– Как-то это неожиданно, – пробормотал ефрейтор Емеля.

– Зато вполне объяснимо, – сказал Колобок. – Если хочешь ускорить возвращение, то подели дела.

– Позавтракаем? – предложил Иван.

Насобирали сушняка, развели костер, хотя он не был нужен. Достали из мешков лепешки, баклажки со слабым хмельным медом. Котена собрала.

– Как там в сказке было? – Егор поскреб макушку. – Нож втыкали в дерево. Чья сторона поржавеет, тот в беде.

Старшой угрюмо хмыкнул:

– Опять ты пессимизмом страдаешь. Братан, ты реально начинай бодриться. «Как вы яхту назовете, так она и поплывет». Ну-ка, повтори десять раз слово «неопозитивизм»!

– Незопо… Тьфу ты! – Емельянов-младший рассмеялся, расправляя широкие плечи.

Посидели, рассмотрели карту, определив маршруты, потом договорились, что встретятся в Тянитолкаеве. Иван подстраховал брата, отрядив ему в спутники Колобка. Точнее, каравай сам вызвался:

– Я так смекаю, ум хорошо, а два лучше, поэтому я с Егорием.

Близнецы обнялись и отправились каждый своей дорогой. За их расставанием следил лишь неприметный ворон. Удостоверившись, что дембеля разделились, птица совсем по-человечьи кивнула и, распахнув широкие крылья, полетела на юг, в Торчок-на-Дыму.

Не зря, ох, не зря уважил старушку Скипидарью Полкан Люлякин-Бабский!

Успокоившись, прорицательница выдала ему зловещее предсказание: в считанные дни у стен Тянитолкаева возникнут мангало-тартарские полчища и вряд ли спасется древний град, хотя есть надежда… Когда ее не было?

Боялин оказал гадалке уважение, покормил, успокоил, а затем послал верного Малафея проводить старушку. Сам же крепко задумался.

Полкан несколько лет шел к лидерству в своей партии. Теперь он был единоличным вождем ослов. Боялин стремился взять под контроль тянитолкаевскую думу. После политического поражения Станислава Драндулецкого, который пленил и так позорно упустил братьев Емельяновых, боялское собрание стало полной вотчиной Полкана. Для чего Люлякин-Бабский делал карьеру? Конечно, он хотел занять место нынешнего князя.

Пятидесятипятилетний Световар был еще силен. Ему удавалось держать боял на равном расстоянии от престола, но в те странные дни, когда в Тянитолкаеве появились витязи Иван да Егорий, князя не было в городе. Световар ездил на встречу князей. Когда же он вернулся, то узрел: политическое равновесие нарушилось – Полкан стал вторым лицом Тянитолкаева.

Князю доверял народ, ему была верна и дружина. Так ведь и Полкан пользовался уважением. Кода же Люлякин-Бабский женился на дочери из семьи, состоявшей в партии слонов, амбициозный боялин получил сторонников и в противоборствующем ослам лагере.

И вот получалось, что все зря. Растил-растил яблоню, но вот налетит ураган и вырвет ее с корнем.

Конечно, боялин не допускал мысли об отказе от своих планов на княжение. И о бегстве речи быть не могло. Над княжеством все еще нависала угроза войны с Немчурией из-за ненароком оскорбленного посла, только что такое Немчурия против мангало-тартарской орды?

– Как же не вовремя! – воскликнул Полкан, наполняя кубок вином. Вино помогало думать. – Будь у меня год…

Да, за двенадцать месяцев Люлякин-Бабский сместил бы Световара. Боялин желал власти, но сейчас он четко осознавал: нужно объединять вечно расколотый надвое Тянитолкаев. Лучше быть вторым в спасшемся городе, чем первым в разоренном.

Не допив вина, Полкан отправился к князю.

Световар протомил боялина полтора часа, Люлякин-Бабский сидел в светлице для ожидающих. Сначала он злился: все-таки не слуга, а лицо, с коим князю следовало бы считаться. Затем понял: его специально выводят из себя.

«Говорят, Юрий Близорукий мозговский считает пальцы, чтобы смирять гнев. Попробую и я», – решил боялин.

И помогло. Поэтому Люлякин-Бабский вошел к Световару с ясной головой.

Владетель Тянитолкаева сидел за резным столом, справленном сарацинскими резчиками, и занимался архиважнейшим делом – играл в бирюльки.

Перед ним высилась куча разных по размеру и форме бирюлек, кои надлежало аккуратно растаскивать в стороны, не тревожа соседние предметы. Для выуживания бирюльки следовало пользоваться проволочным крючком. Световар корпел над изящными безделушками и даже высунул язык. По древней тянитолкаевской традиции, в игре участвовали фигурки двух видов – деревянные и выточенные из слоновой кости.

Полкан мысленно усмехнулся: все же бирюльки – игра не для одного участника. О том же подумал и князь:

– А, привет, боялин! Не угодно ли сразиться?

– Почему бы и нет? – со скучающим видом ответил Люлякин-Бабский, удовлетворенно отмечая, что рука Световара дрогнула. Князь ожидал иной реакции, стало быть, способ Юрия Близорукого действовал!

Подсев к столу, Полкан взял лежавший с краю крючок.

Пятидесятипятилетний князь внимательно посмотрел в широкое лицо боялина. Люлякин поразительно напоминал Световара в молодости. Сейчас владетель Тянитолкаева похудел и осунулся, ведь власть изматывает человека, если он действительно работает, а не почивает на лаврах. К тому же князь страдал почечным недугом. Колики донимали его уже лет десять, и лекари лишь умаляли хворь, не в силах ее искоренить.

Световар сгреб со стола бирюльки в большой кисет, потряс, высыпал посредине. Полкан за это время успел разглядеть сухие руки с сизыми прожилками, нехорошего цвета мешки под княжескими очами и морщины, исчертившие лицо Световара вдоль и поперек. «К этому ли стремлюсь?» – подумалось Люлякину-Бабскому.

– Считай, – велел хозяин Тянитолкаева.

– На золотом крыльце сидели: князь, княжич, кочевряг, кочевряжич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой? Не молчи, не молчи, говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей.

Боялин вышел честным, счет окончился на Световаре. Оба удовлетворились результатом. Князь легко оттащил от кучи первую бирюльку в форме кувшинчика.

– Зачем пожаловал? – Световар приладился к следующей фигурке.

Полкан дождался, когда крючок зацепится, и сказал ровным голосом:

– Орда идет на Тянитолкаев.

Князь аккуратно вытянул бирюльку, поднял глаза на соперника.

– Извини, что ты сказал? – И принялся за третью фигурку.

Боялин медленно сосчитал пальцы на руках и повторил.

Крючок в пальцах Световара дрогнул, сдвигая сразу четыре бирюльки. Право хода перешло Полкану, и он быстро выудил из кучи маленькую деревянную скалочку.

– Откуда сведения? – Князь навис над столом.

Люлякин-Бабский мастерски подцепил костяную чурочку-бочонок. Счет сравнялся.

– Из надежного источника. Мангало-тартары уже в пути.

Пока боялин вытаскивал из рискованной позиции третью бирюльку, Световар глядел на него не мигая и потирая подбородок с ямочкой.

– Они не ходят в походы осенью, – проговорил князь.

– Разве это осень? – парировал Полкан, примериваясь к четвертой фигурке.

Тут ему не повезло – она сорвалась с крючка и толкнула соседнюю.

– Так кто тебе принес эту лживую весть? – Князь, желая отыграться, нанизал на крючок самую верхнюю бирюльку-тарелочку.

– Скипидарья.

Световар невольно прыснул, роняя уже приподнятую тарелочку на кучу. Посыпалось, как при горном обвале. Князь отбросил крючок, ударил по столу кулаком:

– Что ты мне юродивого строишь?! Верить гадалке? В таких вопросах? Ты бы еще гривенный подкинул для проверки.

– Она никогда не ошибается.

Конечно, Световар знал о вещунье и ее непогрешимости, только предпочитал держаться подальше от волшебства и пророчеств. Он верил: почти все задачи можно решить без магии. Личности наподобие бабки Скипидарьи вызывали у Световара опаску.

– Вот что, Люлякин, – произнес князь, свирепо рассматривая порушенную кучу бирюлек. – Я не Драндулецкий и твоим бредням не очень-то поверю. Играй честно… Не отвлекай меня пустыми разговорами. Теперь же я занят.

Боялин молча встал и пошел к выходу. У двери он обернулся и хмуро сказал:

– Не ошибись, князь-надежа. Готовься к войне. И клянусь тебе, перед лицом страшного врага я стану тебе лучшим помощником.

Световар проводил Полкана взглядом, выбрался из-за стола и, прихрамывая на правую ногу, отправился к воеводе.

Разумеется, князь не был тупицей. Следовало встряхнуть дружину, побряцать оружием. Например, отдать приказ о всеобщих потешных учениях. Так, на всякий случай.

Чем дальше уезжал Иван от Мозговского княжества, тем суровее и непролазнее становились леса. Здешний ландшафт напоминал Карелию. Высокие сосны качались и скрипели, внизу рос папоротник, все чаще приходилось огибать россыпи больших камней, скалы и холмы. Здешние валуны облепил мох, из расщелин тянулись к свету кривые березки.