Принцесса звёздного престола - Юрий Иванович

Закончив манипуляции с мазями, она занялась моими цепями. Те открывались, по-видимому, совсем просто, так как она быстро освободила мои ноги и руки и осторожно повернула меня на бок. Я бездумно продолжал тихонько мычать и уставился на ней будто бы бессмысленным взглядом. Но сразу же рассмотрел довольно-таки милое личико, обрамлённое легкомысленными кудряшками и большие голубые глаза. А самое главное - на ней тоже был ошейник! Такая же рабыня, как и я. Девушка смотрела на меня с искренним сочувствием и состраданием, и мне показалось, что лучшего союзника мне и не найти. Вот только как я смогу с ней поговорить? Вдруг нас прослушивают, а то и просматривают? Ладно, отложим откровения до более лучших времён. Вначале осмотримся.

Я сменил мычание на агуканье и протянул руку к ней. Она настороженно отодвинулась, но потом воскликнула:

- Да у тебя же и руки натёрты! - и тут же сняла прокладки из кожи и смазала запястья и лодыжки всё той же чудодейственной мазью. Боль меня там не беспокоила, но я радостно заулыбался и снова протянул к ней руку. Минуту она не могла понять, а потом её лицо озарилось догадкой: - Кушать? Ты хочешь кушать?!

Услышав якобы моё любимое слово, я заагукал ещё радостней и протянул к ней обе руки. Девушка вскочила и очень скоро вернулась с пригоршней конфет в ярких, блестящих упаковках. Видя их я даже сел, не обращая внимания на дискомфорт из-за повреждений на мягком месте, и стал подпрыгивать от нетерпения. Первую же данную мне конфету я сразу же отправил в рот с оберткой. Глаза девушки расширились от осознания моей полной тупости, и она попыталась забрать угощение. Ну да! Ещё чего! Я с яростью пережёвывал всё вместе и мог откусить и её палец, если бы она попробовала им воспользоваться. Тогда она вздохнула и стала отделять обёртки, говоря:

- Какая же я дура! Сразу не догадалась! На, на, бери! Какой же он голодный! Не бойся, есть ещё много! Эта стерва их любит. А потом я тебе ещё принесу!

Конфеты были шоколадные и невероятно вкусные. Девушка два раза ходила за новыми порциями, и я слопал все. Мне правда мешала за щекой обёртка с самой первой конфеты, но выкинуть её под кровать я не решался. А вдруг сразу найдут? Когда я уже стал опасаться за свой желудок, лакомства всё-таки кончились. Тогда девушка стала учить меня говорить её имя.

- Меня зовут Рената! Скажи: Ре-на-та! Ну, скажи, скажи! Рената!

После десяти минут усердных усилий я наградил свою учительницу более или менее сносным буквосочетанием, которое смог выговорить:

- Грее…, Гер…, грена…, - и остановился на сильно рычащем: - Гена!

Процесс обучения изрядно вымотал и сидящую возле меня на кровати девушку. Она дала мне последнюю конфету и, когда я с удовлетворением жевал, погладила меня по голове. Я тут же откликнулся на эту ласку, лёг набок и положил голову на её колени. Рената вначале напряглась, но потом продолжила гладить мою голову, а я с удовлетворением засопел. А сам лихорадочно придумывал способ открыться рабыне и с её помощью сориентироваться в этом месте. Попробовать азбукой Морзе? Знает ли она её? И как отнесётся к моим прикосновениям? Подморгнуть и приложить палец к губам? А вдруг за нами тщательно подсматривают! Да и всех свойств наших ошейников я не знал. Хоть бы свет отсутствовал, тогда бы я попытался что-нибудь прошептать её на ушко. Ведь насколько я понимал, Рената относится ко мне очень хорошо и вполне могла бы помочь. А может, я тоже помогу ей освободиться? Не думаю, что ей здесь сильно нравится. Хотя… всё может быть.

Я неожиданно почувствовал очень тонкий и приятный аромат, исходящий от её тела. Неужели и рабыни пользуются тем же, что и их хозяева? А почему бы и нет!? Судя по ёе вспыльчивости и самостоятельности, Рената ведёт себя как избалованная служанка. Вполне может воровать парфюмерию, да ещё и самую лучшую. Даже отвязать меня не побоялась. Хотя может, ей дали такое непосредственное указание?

Мои размышления прервал стук двери, и в комнату буквально ворвалась моя недавняя мучительница. Она была уже одета, но я не смог бы утверждать, что она потеряла что-то из своей соблазнительности. Осмыслив происходящее, она даже ногой топнула от возмущения:

- Жалеешь этого неполноценного?! Да он же буйный! Кто тебе разрешал его отвязывать?! Глянь, даже мазью его помазала!!!

Видимо Рената совсем не боялась своей хозяйки, так как даже не сдвинулась с места, а только ответила с укором:

- Как вам не стыдно госпожа? Мучить этого несчастного? Он ведь совсем как ребёнок! И добрый! И слушается меня!

- Добрый?! Слушается?! Ха-ха! - с презрением засмеялась хозяйка. - Вот я посмотрю на тебя, когда он начнёт тебя душить и насиловать. Что ты тогда скажешь о его доброте и послушании?

- Да не может он такого сделать!

- Очень даже может быть! - и без всякой логики добавила: - У этого придурка даже не встаёт!

- Он бедненький ведь совсем боли не чувствует! - защищала меня Рената.

- Зато я почувствовала, когда это животное меня укусило!

- Значит, вы над ним безжалостно издевались…

- Закрой рот и знай своё место! - перебила садистка свою служанку. - Слишком много себе позволяешь! Я уверена в его полном притворстве! А когда этот придурочный скот взгромоздится на тебя и покажет свои низменные инстинкты, то я даже не подумаю включать парализатор! Пусть сделает с тобой что заблагорассудится!

- Ну, как же так можно, госпожа?! - на глазах у Ренаты появились слёзы. - Я ведь вам не сделала ничего плохого, да и этот несчастный тоже. Он действительно хороший и слушается! Надо дать ему конфетку только…

- Ну и панькайся с ним! Но спасать я тебя не стану! И отведи придурка к его брату-бегемоту. Пусть хоть с ним попрощается! Всё равно недолго жить осталось!

И рассерженная фурия выскочила из комнаты. Только грохнула со всей силы дверью. Рената показала ей вслед язык и воскликнула:

- Садистка несчастная! - потом вытерла слёзы и пошла за одну из штор. Оттуда она вынесла комплект мужской одежды и стала меня одевать, что-то бормоча себе под нос. Я не сильно прислушивался, и не удивлялся правильно подобранному размеру, так как думал о Гарольде. С одной стороны хорошо, что мы вместе, но что это за фраза о прощании? И кому недолго жить осталось? Мне или ему? И в честь чего спрашивается такое отличие? Если хотят убрать меня, за мою неполноценность, то надо срочно "выздоравливать". Если что-то с Гарольдом, то надо предпринимать самые решительные меры к освобождению. Любыми средствами! И тут помощь Ренаты будет весьма кстати.

Я прислушался к её бормотанию и внутренне напрягся. Она как бы напевала песенку, но с одними же и теми нерифмованными словами: