В тенетах суккуба - Эдуард Снежин

Вспомнил, как оказался случайно один, на целых полчаса, в небольшой комнате Эрмитажа, в которой на панно с двух сторон были выставлены только две картины Леонардо да Винчи.

Я попал в музей с самого утра, одним из первых посетителей, а потом вход на время закрыли, так как на парадную лестницу обрушилась с потолка лепнина, к счастью не придавив никого.

Я замер перед мадонной Литта, её лицо очень напоминало мне лицо любимой тогда жены Татьяны. Сознание того, что это подлинник великого мастера, который, наверняка, излучает энергию его души, вложенную в картину, привело меня в экстатическое состояние. Казалось, моё собственное биополе соприкоснулось с посланием потомкам из далёкого Средневековья.

Идеал вселенского добра и счастья в лице девушки, склонившейся над младенцем, усиливался удивительным расположением помещения, в котором она находилась, вне места и вне времени, как бы парящим в небесах. «Тут схвачен момент Вечности» — стремилась моя душа к чудному видению, «живописец познал божественное откровение, что Вершиной мироздания является Любовь, любовь чистая, незамутнённая плотскими страстями. Девушка невыразимо красива, но эта красота вызывает только стремление защитить её, оберечь от злостных посягательств».

Шумной толпой заполнили тесную комнату посетители с экскурсоводом, а я отправился по другим залам бесценного хранилища Красоты.

В своей нынешней жизни, сплошь поглощённой сексуальным и алкогольным марафоном, спрашивал я себя: «Куда ушло то время высоких побуждений и Гармонии души, вызываемых созерцанием Красоты?»

Теперь не замечал я ни причудливой игры красок в вечерних закатах, ни улыбок кудрявых облаков, подмигивающих из небес над безбрежной гладью озера, ни таинственного шороха листвы деревьев над головой.

Всё превратилось в стремление испытать очередное бодрящее опьянение от стакана с вином и распалённую похоть обладания сладостным девичьим телом.

Порой просыпался я ночью, и откуда-то из центра мозга устремлялись в эфир чередующиеся зебровые полоски теней и света, неумолимо укорачивающиеся по мере удаления, так что казались суживающей полосатой пирамидкой. Пирамидка, однако, никогда не оканчивалась острым углом, обрывалась на подходе к нему, но только под паническим влиянием моего сознания, запихивающим лесенку в никуда обратно в мозг.

Мне казалось, что допусти я формирование пирамидки до конца, до самого острия, и сознание моё схлопнется в одну точку, прекратив жизнь.

Просыпался я в таких случаях тяжело и долго приходил в себя.

Мой знакомый врач, с которым я поделился описанием замысловатых видений, однозначно заключил:

— Признаки алкогольного делирия, дальше появятся черти.

Я опять заключил с оторвой соглашение, на этот раз об ограничении потребления спиртного, к выполнению которого, впрочем, стремился один я. Здоровая, цветущая девушка алкала много, и никогда поутру не страдала от перебора веселящей жидкости.

Я поделился с Фаукатом своими терзаниями.

Он был психологически и криминально образован, да и, вообще, по отношению ко мне, душевный человек, хотя со многими задирался по бывшей милицейской привычке.

Он понял всё.

— Не лишены, не лишены оснований твои гуманные порывы. Но выбирай, как жить: или принуждать, слышишь — принуждать себя стремиться к высоким материям, или жить полнокровной жизнью, удовлетворять свои естественные желания. Что тебе надо? У тебя всё есть: девчонка с роскошным телом, денег хватает на выпивку.

— Так просто? Что я животное с рефлексами?

— А сущность человека на 50 % наследуется этологически от животных, его дальних предков. И ещё на 30 % закладывается в возрасте, когда ты ходил под стол и мечтал о сладкой конфетке.

— Так у меня отец был умный, главный бухгалтер крупного предприятия. И мама — педагог. Откуда дурная наследственность?

— Э, от родителей мало, что передаётся по наследству. Главная составляющая сущности закрепляется повторением во многих поколениях, кто твои предки, знаешь?

— Прадед и дальше из яицких казаков.

— Думаешь, они смотрели картины Леонардо да Винчи? Казаки — люди вольные, разгульные, так что не перечь своему наследству. Собственно, ради чего ещё жить на этом свете, кроме секса и пьянки?

— Ладно! — как бы согласился я с Фаукатом, и мы чокнулись.

Однако, не очень-то доверял я рассуждениям бывшего капитана милиции, сам он вёл бездумно разгульный образ жизни.

Один раз спасали уже Фауката в реанимации, когда, вдрызг пьяный, задрался он с мужиками в автобусе, а те выбросили его на улицу, на тридцатиградусный мороз.

Друг сбежал из больницы на второй день, как только забилось сердце, и позвонил мне.

У него были синие, отмороженные уши и щёки. Не знаю, следовало ли пить с ним в это время, с опасностью для его здоровья, но, он всё равно совершил бы это с другими или один. По крайней мере, после выпивки, которую я постарался ограничить, наложил ему компресс с цинковой мазью на больные места и не ушёл, пока он умиротворённо не уснул.

ХVII

Стоял жаркий душный вечер с терпким запахом скошенного сохнущего сена, проникающим через открытый балкон. Мой дом отделялся от проспекта широким газоном с зелёной травой, которую регулярно скашивали работники из службы благоустройства.

Лариса, как обычно, вежливо попросила гостей закончить вечеринку, а мне отдала обычную команду в скабрезном тоне, так не сочетающимся с её юным прекрасным лицом и, потому, обворожительную:

— Е..ться и спать!

Я накрутил на УКВ любимую радиостанцию «Апрель», и мы занялись любовью.

Сначала моя богиня встала на колени и уперлась руками в матрац, а я сзади, тоже на коленях, чуть не разрывая руками смачные ягодицы, проник глубоко в рубиновую щель. Породистая тёлка замычала от желания.

Манящий завиток сфинктера вызывающе торчал перед глазами, и я не мог преодолеть его притяжение, зная, что это оконце в сладостную тесную пещерку.

За несанкционированное вторжение в неё Лариса наградила меня парой крепких матюков, ещё более возбудивших меня, я знал, что её возмущение лишь элемент любовной игры, наивысшее наслаждение приходило к ней через боль вторгшегося в тесную юдоль насильника.

Она рухнула на живот, увлекая меня за собой плотно сжимающей кольцевой мышцей, и подставила кулак под свою промежность. Теперь её вульва оказалась плотно прижатой внутри тела к анусу. Ей непременно хотелось, чтобы задняя стенка влагалища ощущала мой прибор через оболочку торпедируемой задней щели. Юная нимфоманка призналась мне, что ещё в двенадцать лет нашла при мастурбации эрогенную точку на слизистой оболочке, которая успешно раздражалась давлением с обратной стороны.