Папа под Новый год (СИ) - Тур Злата

Я облегченно выдохнула. Если ничего не болит, значит, все остальное не так страшно.

– Что тебе в голову взбрело, глупенькая ты моя? Разве я могу тебя разлюбить?

Я прижала ее к себе, а потом поцеловала зареванное личико.

– Рассказывай, что случилось.

– Катастрофа случилась. Даже две, – шмыгая носом, ответила малышка.

Скорей три. Я усмехнулась про себя. Прямо катастрофический день.

– Давай тогда их разруливать. Иначе мы под ними закопаемся, – я вздохнула и попыталась успокаивающе улыбнуться.

– Их не разрулишь, – ее губы опять дрогнули, а за ними и мое сердце.

– Девочка моя! – усилием воли я взяла себя в руки, чтоб своей растерянностью не пугать ребенка еще больше. – Запомни. Нет безвыходных положений. И нет ничего такого, что нельзя рассказывать маме. Давай выкладывай, что случилось.

Мое показное спокойствие передалось Ладушке, и она тихо начала:

– Мне надоело с Сергеем развлекать детей и я пошла почитать. А ты телефон забыла. И я взяла его, чтоб поиграть немного. Пошла к тебе в зал, чтоб спросить разрешения, а баба Зина сказала, что ты здесь. Тогда я села на подоконник и уткнулась в «кристаллики». Я не заметила, как этот противный Данечка подошел. «Дай гляну, что это у тебя за рухлядь!» Он выхватил телефон, заржал так мерзко. Я потребовала отдать, а он отскочил от меня. А потом, когда я слезла с подоконника, чтоб догнать его, он открыл форточку. Потом мерзко засмеялся: «Сбегай, растряси жирок!» И выбросил его!

Дочь опять всхлипнула.

– Ну, маленькая моя! Не плачь! Телефон не иголка. Сейчас пойдем и найдем. Надеюсь, он упал в снег и не разбился.

Дочь отрицательно помотала головой и жалобно посмотрела на меня.

– Он у-у-упал в снег…. Только в снег, который увозили с территории на грузовике. И еще он сказал, что я жирная!

Малышка совсем поникла. И я не знала, что ее огорчило больше. Потеря телефона или глупость, сказанная барским сынком.

– Девочка моя! Он просто не знал, чем тебя обидеть. А на «жирная» обижаются все девочки, которые себя не ценят, даже если у них вообще кожа да кости. А кто ценит, того невозможно обидеть. И я не понимаю, как ты могла вообще это воспринять на свой счет? Ты же у меня умница! И к счастью, совершенно замечательный ребенок.

Я утешала свое сокровище, а у самой слезы навернулись на глаза. Мало того, что сейчас каждая копейка на счету, так еще и телефон придется новый покупать. Без него никак. И на личной жизни тоже можно поставить жирный и толстый крест. Вот так уверен в том, что через неделю приедет человек, который перевернул вверх дном мою душу, и все у нас будет хорошо, а оно вот... Все пропало...

Теперь он не сможет даже позвонить…

Сама я, разумеется, ему бы не позвонила… Во всяком случае, без крайней нужды – типа вопроса жизни и смерти. А просить у него пристанища – это точно не тот случай. Еще подумает, что я специально уволилась, чтоб упасть ему на шею и привязать к себе чувством жалости!

Но надо было срочно что-то решать. То, что предложение Липецкого было настоящей мышеловкой, я уже поняла. И еще он хочет, чтобы моя девочка была с этим маленьким упырем? Ни за что!

– Солнышко! У нас неожиданно изменились обстоятельства, и мы уезжаем. Так что беги в комнату и собирай то, без чего не сможешь обойтись. Самое-самое ценное!

От такой новости слезы моментально высохли у дочки на глазах, и она, не моргая, уставилась на меня. Несколько секунд молчала, а потом тихо спросила:

– Мам, случилось что-то плохое?

Сердце кольнуло острой болью вины. Опять я дергаю ребенка, вырываю из устоявшейся жизни, в которой ей довольно комфортно. Природа, общение с детворой, которой здесь в избытке. И снова мы бежим в неизвестность, а я должна улыбаться и уверять малышку, что у меня есть продуманный до мелочей план.

И я улыбаюсь, едва не стискивая зубы.

– Ладушка! Если все здоровы и живы, значит, повода говорить, что случилось что-то плохое, нет. Просто мы уезжаем. К тому же этот противный Данечка здесь остается здесь на все каникулы. Боюсь, он будет за тобой бегать. Он из тех людей, которые ищут более слабого, чтоб над ним поиздеваться.

– Но я же не слабая! Просто я сильно за телефон переживала и растерялась. А так бы я ему в нос двинула, – воинственно сжав кулачки, насупилась Ладушка.

Вот и еще один повод бежать. Уверять, что давать сдачи – это не для девочек, не поверит. А объяснять, что с богачами связываться нельзя, иначе, в лучшем случае, по судам затаскают, значит, уже сейчас поселить сомнение в справедливом устройстве мира. Я к этому пока не готова. Мы читаем сказки и книги, где добро торжествует над злом.

– Давай все же учиться давать отпор словами, причем очень вежливыми, но обидными. А пока беги собираться! – С тяжелым сердцем я поцеловала в макушку дочку и пошла в бухгалтерию, мучительно соображая, как быть дальше. Без интернета я даже комнатушку не сниму. А таскаться туда –сюда с чемоданами и с ребенком на руках – это вообще не вариант. И жалко было до чертиков того, что сейчас мы просто не сможем унести. Какой бы спартанский образ жизни мы не вели, но вещи у нас прибавлялись…

Глава 16

– Вот же говнюк! – услышала я тихое всхлипывание за поворотом. Это тетя Зина, пожилая добродушная женщина, вытирала слезы рукавом.

Да что ж за день такой!

– Теть Зин, что случилось? – я осторожно тронула ее за плечо.

– Милочка, я не могу принимать такое безобразие. Наверно, стара стала.

– Да о чем вы?! Вы фору молодым дадите в расторопности! – не понимая, что могло довести ее до слез.

– В наше время такого не было! Старших уважали. А тут! – губы ее снова дрогнули. – Представляешь, толкнул ведро! Как только не перевернул! А я ему говорю: «Ты чего творишь, паршивец!» А он на меня как начал орать! «Тебя, старуха, мои адвокаты засудят! Ты как смеешь меня обзывать! Я для тебя Данил Викторович!»

Женщина всхлипнула. А у меня аж кулаки сжались.

– Не знаю, чем бы все закончилось, еще б извиняться заставил, но увидел Ладушку и побежал к ней. Ее-то хоть не обидел? – встревоженно она посмотрела на меня.

И тут меня осенило… Наглость –это не моя сильная сторона. Скорей наоборот. Но сейчас у меня не было выхода.

– Теть Зин, выручите? Я вам денежку буду давать. Меня уволили, и нам срочно надо освободить комнату. А идти совершенно некуда. Хоть несколько дней, пока я не сниму комнатку в Москве. Пожалуйста! – я затараторила, чтоб не передумать.

Тетя Зина всплеснула руками.

– Да как же это? Вот так взяли и уволили? За что?

– У сильного всегда бессильный виноват, – я горько улыбнулась, не посчитав нужным делиться унизительными подробностями.

– Да у меня -то всего две комнатки. Одна проходная. И туалет на улице, – нерешительно протянула она.

– Но не сравнить же с ночевкой под сугробом? Я заплачу! – настаивать было очень неловко. Но мне необходимо было пристроить Ладушку и наши пожитки, и я умоляюще посмотрела на женщину, от которой сейчас зависело наше спасение.

– Да, конечно! О чем ты говоришь! И ни про какие деньги мне не говори. Это ж надо такое?! Выгнать в один день! А будь, как раньше, государственный санаторий, никто б не посмел так!

Тетя Зина сокрушенно покачала головой.

– Пойдем, я тебе ключи дам от дома. Он у меня первый от станции. И номер первый. Вокзальная улица. Не ошибешься. И не траться на такси. Как автобус поедет к электричке курортников встречать, так с ним и езжай.

Я помчалась в бухгалтерию. Несмотря на желание как можно быстрей сбежать, чтоб не попасть в еще большие неприятности, я не могла не забрать трудовую и деньги. Хотя их придется подождать, пока посчитают. Тогда метнусь в комнату собирать вещи и, уже собранная, еще раз зайду.

И в том, что надо срочно рвать когти, я убедилась, как только оставила свое заявление нашей высокомерной богине, словно из собственного кармана выдающей зарплату. Работала б она в госучреждении, не удивлюсь, что приходилось бы на поклон еще ходить. Под хозяином все немного проще становятся. Выходные у всей страны – да. А вы будьте на рабочем месте. Мало ли что. И вот как раз сейчас я оказалась таким «мало ли что».