ГОРСТЬ СВЕТА. Роман-хроника. Части третья, четвертая - РОБЕРТ ШТИЛЬМАРК

7 сентября приехал в полк новый комдив, генерал Буховцев, стройный, красивый, молодой, уверенный в себе. Двое суток он провел на переднем крае, вместе со своим начштаба, полковником Евдокимовым. Рональд сопровождал обоих по всему переднему краю, был с ними в батальонах, дотах и на позициях полковой и дивизионной артиллерии. Буховцев, хотя и не во всеуслышание, заметил, что через несколько дней командование Ленфронтом примет генерал армии Жуков. Он, мол, уже изучил положение и требует решительного советского контрнаступления на Карельском перешейке, чтобы отбросить врага от Белоострова — ключевой позиции севернее Ленинграда.

— Так и скажите командирам наших частей в Белоострове, — передал Буховцев личные слова Жукова, — что в их руках сейчас — ключ от Ленинграда.

Рональду Буховцев приказал:

— Товарищ ПНШ-2, готовьтесь к крупному сражению. Введем сильную танковую группу, подбросим вам резервов, огоньку, возможно, даже флот подключится. Ваше дело — обеспечить наступление самыми полными и достоверными данными о противнике: численность, расположение, средоточие резервов, вся его огневая система, все огневые точки, до единой! Усильте разведку.

— Товарищ генерал, разрешите расширить состав моей разведки до роты. На таком участке — по сути дивизионном, я со взводом ничего не сделаю.

— А штаты на роту где взять?

— Разрешите за счет штатов роты ПВО. Там и взвода довольно — ворон на небе считать!

Буховцев задумался.

— А что об этом Белобородько и Полесьев думают?

— Когда узнают ваше задание — должны согласиться!

— Ну, с моей стороны возражений нет! Только уж подберите в эту разведку орлов!

— Будет исполнено, товарищ генерал!

Так, на ходу, рота ПВО была сокращена до взвода, а Рональдова разведка увеличилась до полной роты. Командиром Рональд оставил прежнего комвзвода лейтенанта Исаева, к которому с самого Рыбинска успел приглядеться; политруком — Матвейчука, бойкого и веселого украинца. Состав довели до 200 человек. Жуликоватый, но храбрый старшина, четыре решительных комвзвода — разведка становилась самой лучшей силой в полку. В батальонах только зубами поскрипывали от зависти! И с великой неохотой отдавали в разведку тех, на кого указывал перст Рональда... На рассвете 8 сентября Рональд находился в самой крайней, левофланговой дот (кстати, это слово на передаем крае употребляли не в женском, а в мужском роде, говорили «в левофланговом доте»), с условным кодовым названием «Яблоко». Морской дальномер (увеличение в 38 раз) с выдвижным перископом позволял просматривать из «Яблока» финские позиции километров на десять в глубину. Собственные наблюдения Рональд заносил в журнал и стал требовать того же от уровского артиллериста-наблюдателя. Впрочем, дневные наблюдения давали немного: финны вели себя осторожно, и в поле зрения наблюдателей показывались редко.

А то, что у них там происходит в темноте, Рональд решил разведать сам. Присмотрел 16 добровольцев, отобрал у них все документы, фотографии и даже смертные медальоны, велел всей группе с обеда спать, провел весь день у дальномера в «Яблоке», наметил маршрут для перехода линии фронта, простился о Полесьевым и в наступившей темноте двинулся с группой в свой первый ночной разведывательный поиск. Группа пересекла нейтральное шоссе, за ним — полосу минирования, где саперы-разведчики заранее проделали проходы, и теперь ползли впереди всей группы.

Когда минное поле и мелкий кустарник остались позади, справа, на лесной лужайке стал заметен слабенький, неподвижный, немерцающий свет, голубоватого оттенка. По предварительным наблюдениям, Рональд предполагал там замаскированную минометную батарею.

Прижимаясь к земле, упираясь в почву локтями и коленями, утишали сердцебиение. Старались не шелестеть, не звякнуть, не охнуть. Ползли, беря направление чуть левее огонька, держались кустов и травы, где она стояла повыше. Полученные Рональдом инструкции запрещали ему без крайней надобности ввязываться в бой. Важнее было определить, какие силы противостоят нам на плацдарме? Как они размещены? Какие возможны сюрпризы? Где у противника стыки частей? Как прикрыты эти фланги? Где огневые точки в глубине? Где сосредоточены резервы?..

Огонек впереди оказался слабой лампочкой от электрической батареи. Там что-то очень тихо жужжало — похоже, что заряжались аккумуляторы, И вдруг...

— Кха... кха... рр... Хр-р-р... Кха! — этот стариковский кашель раздавался позади группы. Значит чужие солдаты между группой и нашей позицией... Группа — среди ЧУЖИХ.

Пожалуй, за всю свою жизнь Рональд Вальдек не испытывал такого леденящего душу страха, как от звука этого кашля. Сердце билось так, что финны, кажется, должны бы расслышать! Не расслышали! Группа ничем себя не выдала и ползла дальше, все глубже в чужой тыл. И странно, чем положение делалось опаснее, тем меньше страха оставалось в душах. На смену страху шло некое спокойствие, какая-то внутренняя тишина и предельное обострение всех органов: слуха, зрения, осязания, обоняния.

Достигли огневых и запасных позиций какой-то батареи. Рядом — блиндаж, на ступеньке — дремлющий часовой. Тоже, значит, службу несут... не без нарушений!

За батареей Рональд поднял группу с земли, разделил, как предполагал заранее. В обеих подгруппах имелось по одному солдату-карелу, с грехом пополам говорящему по-фински. Это — на случай нечаянного вопроса или неожиданной встречи в темноте.

Бродили по финским тылам часа три. Воротились без выстрела, нигде не вызвав шуму, тревоги, стрельбы. Выходили у погранзнака №23, у берега реки Сестры, благополучно миновали минное поле, очутились на мысу, что с нашего берега вдавался в их расположение. И еще до света переползли через бруствер прямо в ход сообщения Второго батальона. Кстати, с тем же успехом сюда могла пожаловать и финская разведка! Ибо часовой ушел за огоньком в землянку...

Рональд передал Полесьеву («Ландышу») о благополучном возвращении, улегся в доте под названием «Пуп» и проспал бы, верно, до позднего утра, кабы не разбудил его часов в шесть тихий, какой-то очень уж многозначительный разговор. Четыре военных: один — армянского, второй — еврейского типа, оба других — русские, со злыми бледными лицам наседали на пятого собеседника, лейтенанта, чье лицо было Рональду знакомо еще с Рыбинска. Лейтенант Калинин. Кстати, еще к тому же и Михаил. Тем он Рональду и запомнился!

Лейтенант сильно горячился, доказывал, что держался в Белоострове, на своем ротном НП до последней крайности и получил устный приказ по телефону, лично от командира полка Белобородько отходить на новый рубеж за вокзалом, где окопался весь отступивший Второй батальон Казакова. При перебежке лейтенанта контузило, ротный писарь, я, телефонист сочли его мертвым и оставили на земле, сами же в следующий момент были, видимо, захвачены в плен.