Страховой случай - Владимир Макарычев

Афанасий, к обеду сменившийся с дежурства, и с ним еще три моряка бросали за борт леску. Рядом рыбачил неопределенного возраста мужчина. Ему сегодня везло, каждые пять минут вытаскивал по рыбине.

– Где же ты так наловчился? – спросил Афанасий.

– Работал с геологами на Таймыре. Омуль там клюет обалденно. Водится только в чистой воде. Там же тундра, множество озерков. Пруд-пруди этой рыбы. Рассказывали, запретили ее сейчас ловить. До десяти тысяч штраф за одну рыбину.

– А чего запрещать-то, если ее там огромное количество? Все равно погибнет когда-нибудь, – выговорил в сердцах Кротов.

– Малые народы жалуются, мол, национальное богатство пришлые нефтяники и газовики уничтожают. Рыбу вылавливают да мох вытаптывают. На самом деле следы от трактора сто лет не зарастают. Во дела!

В это время очередной рыбак вытащил огромную, килограммов в тридцать, камбалу. Находившиеся на палубе столпились, разглядывая необычных размеров рыбину. Да и сам вид ее был устрашающий. Перекошенное на правую сторону тело с единственным крупным глазом извивалось и работало плавниками, словно находилось в воде. Покрытое мелкой чешуей, оно меняло окраску с беловатого в желтый, под цвет палубы.

Знакомый Афанасия прокомментировал это чудо природы:

– Рыба меняет окраску, чтобы слиться с окружающей средой. На дне для такого превращения ей нужно несколько часов, а здесь она приспособилась под цвет палубы за пару минут. Вот что значит стремление к жизни!

– Ну, ты и ботаник, – не скрывая восхищения то ли от знаний рыбака, то ли от самого вида рыбы, проговорил стоявший рядом Тема Головешкин. – А почему она такая тяжелая? Может, засушим ее и передадим в музей?

– Скажи еще, денег заплатят, – усмехнулся Афанасий.

– А то! – с детской непосредственностью воскликнул Головешкин.

– Не волнуйся, не заплатят, – успокоил его «ботаник». – Говорят, в Тихом океане уже поймали камбалу весом более триста кг, а длиной она была в пять метров.

– Ну, ботаник! – с восхищением и одобрением прогудели наблюдатели.

Неизвестно откуда возле валяющейся на палубе рыбины появилась здоровенная черная крыса. Беспокойным взглядом обвела людей, затем проворно схватила реликтовую камбалу и проворно поволокла по палубе. Ошеломленные от такой наглости моряки безмолвно наблюдали за ее действиями.

– Крысы на корабле – хорошее предзнаменование, – наконец выговорил «ботаник».

– С какой стати? – спросил Афанасий.

– Животные первыми покидают корабль, когда предчувствуют беду. Старая морская примета. Так что внимательно наблюдайте за их поведением.

– Мы можем потонуть? – испуганно пропищал Тема.

– А что, ведро за борт случайно, что ли, упало? – ответил вопросом на вопрос пожилой моряк.

– А крыс принимают в пищу? – спросил Афанасий.

– Я ел поджаренное мясо. Говорят, помогает от туберкулеза, – подал голос молчавший все это время «бандерлог».

– А у известного английского флотоводца Нельсона крыса была любимым блюдом, – подвел черту «ботаник».

Афанасий с жадностью ловил рассказы, необычные обороты речи работающих рядом с ним людей. Ему все было интересно! Любознательный и острый ум стремился к познанию. Молодежь в этом возрасте часто героизирует поведение и личности, стремится им подражать. Афанасий бессознательно тянулся к сильному человеку, а таким для него стал Сергей Петрович. К Николаю же отношение, как к родственнику. Знал, что Зотов поручил ему опекать Кротова.

На четвертый день вошли в Корейский пролив. Погода начинала портиться, моросил мелкий дождь. Утренний туман сгущался, закрывая плотной пеленой солнце. Видимость, как говорят моряки, ноль.

Сергей направился в носовую часть корабля проверить вахту у заведенных с буксиров тросов. Надежность крепления служила главным условием безопасной буксировки многотонного судна. За их натяжением следили и с буксиров. Увидев Афанасия, с удовлетворением отметил, что его приказ выполняется. Молодой моряк нес утреннюю смену. Дежурство пришлось как раз в ответственный момент прохода «узкости» [28] , да еще в плохую видимость. Его следовало подбодрить и предупредить о бдительности.

– Привет, моряк! – весело окликнул он вахтенного.

– Здравия желаю. Все в норме! – в тон его настроению прозвучал ответ.

Сергей наклонился за леера – слева огромным стальным кулаком из чрева корабля выступал двухтонный якорь. Направляясь ближе к носу, он с трудом перешагнул здоровенную стальную якорь-цепь, скрывающуюся в форпике [29] . Ему рассказывали, что каждое звено весит до ста килограммов, а длина якорь-цепи больше четырехсот метров. К своему удивлению, осматривая якорь, увидел необычное носовое украшение. Это был сохранившийся герб корабля с изображением крылатого грифона со щитом и пучком стрел. В молоке тумана изображение древней сказочной птицы выглядело устрашающе. Сергей вспомнил, что видел подобную татуировку на предплечье своего боевого товарища. Да, именно у Семена Соловьева. Он еще рассказывал о самолетах палубной авиации, самом корабле и историю своей наколки. Якобы знак служил символом какого-то древнего племени. Воспоминания прервал вопрос вахтенного:

– Сергей Петрович, что разглядывали за бортом? Не якорь ли потеряли?

– Да нет, якорь на месте. Эмблему необычную увидел. Вот только не знаю, что она означает.

– Хотите, расскажу? – сощурив хитрющие глаза, предложил Афанасий. Он много читал исторической литературы и имел представление о геральдике.

– Валяй, если такой умный.

– Грифон, мифическое животное. Ну, типа орла, что ли, правда, с телом льва. Есть и морской вид, с рыбьим хвостом, но когти на передних лапах обязательны. Так вот, он символизирует у древних народов могущество, власть, бдительность и быстроту. В самый раз подходит для авианосца. А был защитником у неизвестного для историков племени сибореев, живших в северо-западной части Руси. Ту страну еще называют Гипербореей. И еще, грифон, между прочим, изображен на гербе дома Романовых. Династия царей, правящих в России.

«Символика исчезнувшего народа и краха Российской империи отразилась и на судьбе корабля, – подумал Сергей. – Ведем же его на погибель. Наверное, грифон – злой рок и приносит несчастье тому, кто выбрал его в качестве своего талисмана. Ведь с этим знаком погиб и Семен Соловьев».

Можно не верить в знаки, но иногда они оказывают свое роковое влияние на человеческие судьбы, историю и даже на неодушевленные предметы.

Афанасий заметил смену настроения у старшины. Сергей сосредоточенно смотрел в туманную даль, его не смогли отвлечь даже долгие и пронзительные гудки с буксиров, предупреждающие другие суда о своем движении в условиях ограниченной видимости.

Тогда Кротов решился показать боевой листок, который совсем недавно нашел в одной из многочисленных кают корабля.

Путешествие по кораблю строжайше запрещалось, в его многокилометровых коридорах можно запросто заблудиться. Но любопытство и молодая бесшабашность взяли свое. Афанасий тайком понемногу исследовал внутренние помещения и вчера под вечер обнаружил необычную каюту. На одном шурупе болтался пустой стенд с названием «Боевой путь нашего сослуживца Семена Соловьева», а на пустой кровати валялась единственная уцелевшая бумажка. Это был боевой листок, рассказывающий о корабельном авиационном звене, носившем имя героя. О подвиге там ничего не говорилось.

– Сергей Петрович, посмотрите, что я нашел в одной из пустых кают.

Сергей не сразу откликнулся, нехотя взял пожелтевшую от времени бумагу и очень удивился, увидев на ней имя своего товарища.

– Не верю своим глазам! – забыв обо всем, проговорил он. – Бывают же совпадения! Я сейчас как раз думал о Семене. Не корабль, а какой-то колдовской замок.

– Расскажите о нем, – попросил Афанасий, чувствуя, что за всем этим скрывается и загадка самого Сергея.

– Хорошо, слушай. Действительно, страна должна знать своих героев, – печально вздохнул он и начал рассказывать.

Шел бой в районе Ведено. В том бою морпехи понесли самые тяжелые потери за всю чеченскую кампанию 1999 года. Их небольшой отряд держал высоту в горах. Была последняя предновогодняя ночь, и гранатометчик Овсов, внештатный повар, пригласил всех в землянку на поздний ужин. Сергей на коленках прополз узкий входной лаз и ощутил домашнее тепло и острый запах гречневой каши с тушенкой. Он только что вернулся с тремя моряками с дозора. За три часа, что просидели в «секрете», измокли до нитки и изрядно подзамерзли. Живот подтягивало от голода. Не успел сделать глоток горячего чая, как уже подали тарелку с дымящейся кашей. Вкуснейшее варево обжигало губы, а жирный кусок свинины проглотился, не разжевываясь.

– Не подавись, старлей, – заметив его зверский аппетит, пошутил сосед, авианаводчик Семен и, не спрашивая, одним движением опрокинул ему в тарелку свой остаток порции. – Ешь, у меня вкуснее, с горчичкой, – добродушно добавил он.