Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая - Элигий Ставский

- Ну, как с учебой? Может, помощь нужна?

Я знал, что Васька пришел не за этим, и решил, что не уступлю все равно.

- Ты сбоку не заезжай. Ты говори сразу.

Васька пожал плечами.

- Ты чего это в бутылку лезешь? — спросил он.

- Ну ладно. Мне некогда. У меня работа.

- Ты, может, думаешь, что ты герой?

- Я так и думаю.

- Ты не особенно. Раз ты в организации, значит, мы за тебя отвечаем. И за твою учебу.

Я вынул деталь и бросил на тумбочку. Она скатилась и упала. Я поднял ее, взял новую и сказал:

- Я пойду за эмульсией. Может, мы по дороге поговорим?

Васька перестал улыбаться. Я смотрел на него, он смотрел на меня.

- Все ребята останутся. Ты можешь уходить. Заставить тебя никто не имеет права. Но только ты подумай об этом.

Васька повернулся и пошел к своему станку.

За пятнадцать минут до звонка я сложил все и начал чистить станок. Ребята продолжали работать. Я вычистил станок, они работали. Я видел, что Лешка наблюдает за мной. Я проходил по цеху, и многие поднимали головы. На доске, где были проценты за вчерашний день, возле моей фамилии было 115. Я работал не хуже других. У самого Васьки было только на пять процентов больше. Я пошел быстрей и толкнул дверь ногой. Она распахнулась, потом захлопнулась, и шум цеха пропал.

В комнате из угла в угол была протянута леска с крючками. На столе тоже были крючки, блесны и еще какие-то приспособления. Посреди стола лежал клубок красных шерстяных ниток. Алексей Иванович готовился к весне. Лешка тоже решил заняться рыбной ловлей. Над кроватью у него висела карта Ленинградской области, а на тумбочке лежали книги, на которых были нарисованы рыбы, глотающие крючки.

Я сходил в душ, переоделся и посмотрел в зеркало. Можно было и не бриться, но я побрился. Потом открыл учебник истории.

История запоминалась легко, и все было понятно.

Каждую минуту могли прийти Лешка и Алексей Иванович. Мне не хотелось встречаться с ними. Я встал и закрыл учебник. Вот уже полмесяца я приходил в комнату только после двенадцати. Приходил, чтобы переспать. Я занимался в библиотеке, или ходил в школу на уроки алгебры, геометрии и тригонометрии, или бывал у Иры.

Я давно уже хотел сходить с Ирой в ресторан. Я представил, как мы идем между столиками и все смотрят на Иру. Я как-то пригласил ее. Она отказалась.

- У меня нет денег, — сказала она.

Я почувствовал себя обиженным и даже оскорбленным.

- Если я предлагаю, значит, у меня есть.

- Ты не обижайся, — сказала Ира, — но я не привыкла пользоваться чужими деньгами.

- Что это значит - чужими? И потом, всегда ведь платит мужчина. Пойдем, и все.

Ира рассмеялась.

- Это в девятнадцатом веке должны были платить мужчины. А у нас это просто пережиток. Тогда были гвардейские офицеры, у которых папы были помещиками. А сейчас мы с тобой равны. Ты платишь, и я плачу. В ресторане дорого.

Я понял, что разговоры ни к чему не приведут.

- Значит, ты совсем не хочешь идти?

- О, у тебя тон собственника!

- Нет, ты скажи.

- Я получу стипендию, и мы пойдем.

И вот сегодня мы должны были пойти в ресторан. Я вышел из троллейбуса, когда на Городской станции часы показывали без двух семь. У памятника Кутузову стояло еще несколько человек. Ира опоздала на десять минут. Я не узнал ее издали. Она пришла в новом пальто. Оно было бежевое и очень нарядное. Шляпка тоже была новая, светло-коричневая, формой напоминающая каску.

- Я задержалась в парикмахерской. Ты не замерз? А куда мы пойдем?

Она взяла меня под руку, и мы пошли по Невскому. Мы выбрали «Восточный». Я хотел пойти в «Кавказский», потому что никогда там не был и мне казалось, что там шикарно и официанты ходят в национальных костюмах и разносят жареных баранов, а кроме того, там все время танцуют лезгинку и играют «Танец с саблями». Но Ира сказала, что там накурено и там сидят толсторожие мужчины, нахальные и объевшиеся, и вообще там кабак.

Мы шли мимо Гостиного, и Ира остановила меня.

- Куда же мы идем? Мы ведь прошли.

Я не хотел признаваться, что не знаю, где «Восточный».

- А ты не хочешь пройтись? Сегодня ведь совсем весна...

Мы дошли до Дворца пионеров и повернули обратно. Было много людей, и воздух был какой-то легкий и теплый.

Швейцар открыл дверь и сказал: «Здравствуйте». Он был огромного роста, широкий в плечах и, наверное, громадной силы. Но левой руки не было. Мы прошли внутрь. Гардеробщик молча поклонился. Он взял наши пальто и положил их на свою руку так, словно они были живые. Слева висело большое зеркало. По всему было видно, что ресторан хороший и дорогой. Неизвестно отчего, я сказал гардеробщику злобно:

- Вот боты тоже не забудьте.

Ира подошла к зеркалу. Я повернулся и не понял, что с ней случилось.

- Ты не замечаешь? — спросила она. — Эх ты! У меня новая прическа!

Теперь я увидел, что у нее новая прическа. Эта прическа была, наверное, самой модной. Волосы лежали как попало и падали на лоб. Лицо у Иры стало какое-то лукавое и слишком из кино.

- Тебе не нравится?

- Старая была лучше. Но ничего, идет.

Она улыбнулась:

- Разве ты еще не убедился, что мне все идет?!

Мы посмеялись, и я снова подумал, что с Ирой хорошо, просто и весело и другой такой нет.

Оказалось, что ресторан двухэтажный. Столики были внизу и вверху. Ира сказала, что на втором этаже лучше. Народу было немного, и было тихо. Я почувствовал себя солидным. Мы поднялись по лесенке и сели за стол. Слева были кабинки. Две пустые, а в той, что была ближе к нам, сидело четверо парней.

Подошел официант, положил на стол карточку. Я протянул карточку Ире, потому что знал, что так полагается.

Официант достал блокнот, опустил голову и застыл, как статуя. Я думал, как бы мне показать, что все это для меня привычно и даже успело надоесть.

Следом за нами пришел высокий лысый мужчина в золотых очках, похожий на академика. С ним была девушка. Она была красивая. Волосы черные, гладко зачесанные и блестящие. Она была похожа на индийскую танцовщицу. Платье на ней было серое и очень нарядное. Они сели за столик рядом.

Я решил, что смотреть на них неудобно, и, пока Ира выбирала, что взять, вертел бокал и рассматривал узор на стекле. Ира сказала:

- Если уж мы пришли в «Восточный», то возьмем шашлык. Ты согласен?

Официант сделал шаг вперед, перегнулся и прошептал. Почему-то именно мне:

- Шашлыков нет... Есть люля...

Для меня было одинаково: и «люля» и «труля». Но я сморщил губы и сказал:

- Ну что ж...

И я постарался, чтобы в моем голосе были одновременно и угроза и раздумье. Это было удачно, потому что я выиграл время, и мне не пришлось ничего говорить. Ира сказала:

- Нет. Тогда мы возьмем цыплят «табака».

Я кивнул головой и сказал:

- Ничего другого не остается. Безобразие!

Мне показалось, что в глазах официанта мелькнул страх, и я подумал, что тон у меня правильный.

- И коньяку.

Ира сказала, что коньяк- это дорого. Лучше взять какого-нибудь хорошего вина и некрепкого. На мой взгляд, говорить при официанте о деньгах было неприлично, и я сказал:

- Не очень похоже, чтобы здесь были хорошие вина.

При этом я рассеянно оглядел потолок, стены, зевнул н только потом посмотрел на официанта и сказал:

- И знаете, мы торопимся.

Мы заказали бутылку крымского портвейна, кофе и мороженое.

Официант ушел. Перед этим он посмотрел на меня так, словно прикидывал, по какому месту трахнуть меня бутылкой. Он ушел, и я забыл о нем. Я подумал, что новая прическа действительно идет Ире и это хорошо, что она сделала новую прическу и выглядит так модно. Снизу донеслась музыка.

Я взглянул на «танцовщицу»: «академик» что-то шептал ей, и она смеялась. Наверное, мне надо было тоже что-то сказать Ире, чтобы она засмеялась. Я подумал и спросил:

- Ну, как у тебя дела?

Ира посмотрела на меня удивленно.

- Какие дела?

- Ну, вообще...

- Я не понимаю тебя, — сказала она.

- А как тетка? — спросил я. — Что слышно у нее?

Ира пожала плечами и рассмеялась.

- Сегодня, например, она идет в театр с Федором Ивановичем. Ты, конечно, помнишь его. А скоро у нее отпуск, она поедет на юг. Что тебя интересует еще?

- Она здорово проведет свой отпуск, — сказал я. — Там уже будет совсем лето.

- Какой вопрос следующий?

- А она поедет одна?

- Я останусь здесь.

Больше я не знал, о чем говорить, но как раз подошел официант. Он принес вино и расставил тарелки. Четверо парней в кабине жевали апельсины. «Академик» и «танцовщица» пили водку. Меня это удивило. Появился еще моряк с девушкой. Видимо, девушка стеснялась. Она сидела нагнув голову и украдкой смотрела по сторонам. Я налил в рюмки Ире и себе одинаково. Она подняла свою рюмку:

- За что же мы выпьем? Может быть, за Олю, раз уж ты вспомнил о ней? За то, чтоб все сбылось.

- А что все? — спросил я.

- Ее желания.

Я согласился. Мы выпили, и появились цыплята. На вид они были очень вкусные, румяные и блестящие. На самом деле они тоже были вкусные. Ира сказала, что их жарят под высоким давлением или совсем без давления. Именно поэтому они такие сочные.