Колдовство глаз - Джина Айкин

От этой новости у Синти голова пошла кругом. Она всегда думала, что матери ничего не известно. Значит, их любовь была настолько велика, что победила и папино увлечение, и мамину обиду.

Рон взял дочь за руку.

– Если бы ты только знала, Синти, как мне больно видеть тебя расстроенной. – Он погладил ее по голове. – Я тебя люблю, понимаешь? Тебя и Найджела. – Отец немного отстранился и улыбнулся. Его глаза были влажными. – Помни это всегда, девочка. Всегда.

Синти улыбнулась и кивнула в ответ. Конечно, она будет помнить…

– Мне никто не звонил, пока меня не было? – спросил Мэтт, выглянув в коридор, туда, где за столиком сидела дежурная. Сегодня вновь заступила на пост толстушка Элли.

Та удивленно заморгала.

– Ведь я же только что сказала. Было три звонка.

Она терпеливо повторила, что первые два представляли собой рапорты инспектора Питерсона, возглавляющего группу, которая незаметно вела наблюдение за зданием аукциона. Третий звонок был от сестры Мэтта, которая сказала, что перезвонит позже.

А от Синти никаких известий…

Он вернулся в кабинет, но вспомнил, что забыл поблагодарить дежурную, и выглянул снова.

– Спасибо, Элли.

– Не за что, – по прежнему удивленно ответила та.

Захлопнув дверь кабинета, Мэтт снял пиджак и повесил на спинку стула. Затем сел и провел по лицу рукой.

Во время ланча он взял еду на вынос в соседнем ресторанчике и забежал домой, чтобы угостить Синти. Однако там его встретил один лишь Сниффи. Когда Мэтт обнаружил, что Синти исчезла, у него даже аппетит пропал.

Зато песик с удовольствием умял обе порции котлет с картофельным хворостом и был явно польщен подобным вниманием со стороны нолого приятеля.

Когда Мэтт уходил утром на работу, подкрепившаяся кофе с печеньем Синти вновь улеглась в постель, с сонным видом натянув до подбородка простыню. Он надеялся там ее и найти. Но постель была убрана, в квартире царил почти идеальный порядок, а та, которая его навела, давно упорхнула.

Мэтт успел усвоить, что она не из тех, кто делится своими планами с кем бы то ни было. Однако и связи с возможными событиями предстоящей ночи он хотел знать, где находится Синти. По его мнению, она могла бы позвонить и сообщить свои координаты. А также поведать, что у нее на уме.

Не успел он подумать об этом, как на его столе зазвонил телефон. Мэтт схватил трубку после первого же звонка и рявкнул:

– Макгриди!

– Мэтт?

Не Синти. Более того, это мать! Он поморщился.

– Разве ты ожидала, что тебе ответит отец, мама? – не очень-то вежливо произнес ее сын, одной рукой прижимая трубку к уху, а другой открывая папку с делом Призрака.

Мэтт ожидал, что мать засмеется, но вместо этого наступила тишина.

– Что случилось? – спросил он. – Снова Лора? Впрочем, можешь не говорить, и так знаю: она не пришла ночевать.

– Нет, не то, – наконец заговорила миссис Макгриди. – То есть ты угадал, твоя сестра действительно не ночевала дома, но я звоню по другому поводу.

Ожидая продолжения, Мэтт молчал. И вдруг он понял причину этого звонка – Синти! Сейчас он совершенно не был готов к подобному разговору – его сердце переполняли восторженные чувства по отношению к этой необыкновенной и очень чувственной девушке.

– Мама, я все могу объяснить… – произнес он, совершенно не представляя, что станет говорить в следующую минуту.

Собственно, он сам с удовольствием послушал бы это объяснение.

– Сынок, мое приданое пропало.

Брови Мэтта удивленно взлетели. Этого он ожидал меньше всего.

То, что миссис Макгриди называла приданым, было подарком бабушки Мэтта, который та, в свою очередь, получила от матери, и представляло собой собранное в несколько нитей ожерелье из редкостного черного жемчуга. Поначалу миссис Макгриди не воспринимала свое «приданое» как большую драгоценность. Но однажды в семье возникли затруднения, и она решила заложить ожерелье. Предварительно его подвергли экспертной опенке, тогда-то и выяснилось, что оно стоит бешеных денег.

И вот ожерелье пропало.

– То есть как пропало? – спросил Мэтт, не веря, что это произошло на самом деле. Скорее всего, мать куда-то сунула его и забыла.

– Говорю же тебе, приданого нет! Оно исчезло, улетучилось, испарилось – называй, как хочешь.

В его висках возникла ноющая боль. Ну почему родители не послушались его и не положили жемчуг в депозитный ящик банка! А все потому, что мама, видите ли, банкам не доверяет.

«Что толку владеть драгоценностями, если ими даже любоваться невозможно?!» – говаривала миссис Макгриди.

– А ты разговаривала с папой?

– Разумеется. Он хочет обратиться в полицию.

– Пропало только ожерелье или что-нибудь еще? – спросил Мэтт, переключаясь на деловой лад и пытаясь взглянуть на происшествие будто со стороны.

– Больше ничего.

– Когда ты в последний раз видела жемчуг?

– Два дня назад.

С каждым ответом его настроение портилось вес больше.

– Ты не допускаешь… – осторожно начала миссис Макгриди. – Я хочу сказать, не могло быть такого…

Мэтт закрыл глаза.

– …что девушка, которую ты пригласил к нам… Она немного странновата, на мой взгляд. Вот я и подумала…

Он встал, решительно отодвинув стул.

– Мама, мне нужно идти. Я… перезвоню позже, ладно?

– А в полицию нам обращаться?

– Нет, – твердо произнес Мэтт. – Пока ненужно.

– Хорошо, хорошо. – Он начал прощаться.

– Ты ведь знаешь, сынок, как много значит для меня это ожерелье. И для нашей семьи вообще. Я собиралась подарить его твоей сестре в день ее бракосочетания…

– Знаю, мама, знаю.

Спустя минуту он положил трубку, полностью уверенный в двух вещах: Синти взяла ожерелье его матери, и он никогда ей этого не простит.

…Синти вошла в квартиру, положила сумочку на столик в прихожей. Затем понесла пакеты с продуктами на кухню. Сниффи бросился ей навстречу, радостно повизгивая.

– Соскучился, малыш? – спросила она, ставя пакеты на пол и принимаясь гладить пушистого любимца. – Или просто проголодался? Ах ты, маленький плутишка!

Продолжая улыбаться, Синти принялась выгружать продукты в холодильник. Попутно она размышляла над тем, что поездка к отцу странным образом успокоила ее. Она была рада сегодняшнему свиданию.

Кстати, Синти переменила свое мнение относительно того, как он теперь выглядит. Поначалу отец показался ей каким-то угасшим, одиноким и осунувшимся. Но потом это впечатление сгладилось. Она нашла его все таким же, каким он был всегда, с самого ее детства, – улыбчивым, неунывающим, полным оптимизма. Словом, тем самым человеком, который помог ей выковать характер и стать той сильной женщиной, которой она была сейчас. И еще отец воспитал в ней любовь к свободе.