Большое Крыло. Притча - Луис Тарталья
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Буду держаться, пока хватает сил, — думал Август. — Стая есть! Я хочу быть вместе с ними, пусть даже я все испортил и выпал, когда нельзя было этого делать. Стая есть! Сколько смогу!»
Понемногу, однако, Август начинал падать духом. Он был совершенно измучен и слаб. Он продолжал трепыхаться и терять высоту. Смерть, он знал это, была близка — океанская пучина, без сомнения, вот-вот поглотит его. И все же он продолжал мысленно цепляться за товарища. «Стая есть!» — пронеслось в его голове. «Я горжусь тобой, Гомер. Я так горжусь тобой. Стая есть! — звучало в нем. — Ты совершил прекрасный поступок в начале перелета, когда подобрал меня на озере, и столь же прекрасно завершаешь его, став Великой Казаркой».
Что до Гомера, то он чувствовал себя еще уверенней и спокойней. Буря достигла теперь своего последнего предела, ветер неистовствовал, но Гомер оставался невозмутим. Ведя клин и не выпуская из виду своего старого друга, он чувствовал, как его пронизывает энергия Большого Крыла. Гомер подводил стаю все ближе и ближе к Августу. Они приближались к нему сзади, и Гомер понял, что Август не может оглянуться и не видит стаи. От него не ускользнуло и то, что Август слаб и измучен. Он старался как можно сильней разогнать стаю, чтобы успеть вовремя приблизиться к Августу. Каким-то образом Гомер понимал, что происходящее совершается не им, но как бы через него. Большое Крыло продумало все до мельчайших подробностей. Наблюдая за падением Августа, Гомер старался не упустить мысль Большого Крыла. Он снова заставил стаю сместиться и чуть снизиться. Они быстро приближались к безвольно падающему Августу. Буря бушевала не ослабевая, но Гомер твердо придерживался намеченного курса. «Большое Крыло!» — снова и снова вспыхивало в его сознании. Несколько футов вниз… еще несколько… еще… ниже… ниже. Наконец он пронесся прямо над Августом. «Большое Крыло!» — теперь уже спокойно и уверенно.
Подняв голову, Август увидел над собой стаю. Прямо под ним был океан, над ним — стая и его друг. Август видел, что Гомер по-прежнему светится. «Стая есть!»
«Август, если ты видишь, как я свечусь, подумай: «Стая есть! Стая есть!» Просто удерживай в себе эту мысль. Только и всего!» «Большое Крыло!» — снова вспыхнуло в его сознании. Клич Большого Крыла снова и снова пронизывал существо Гомера, и именно это заставляло его тело светиться.
Проведя стаю еще немного вперед, Гомер мягко снизил ее, подводя к товарищу. В тот же самый миг Август занял место на острие клина двенадцатой стаи. Гомер мог, не оглядываясь, ощущать каждую из летящих за ним птиц, так что почувствовал, как возросла сила стаи, когда к ней присоединился его друг. Острие клина двенадцатой стаи было самым спокойным и безопасным местом в строю. Август мог удерживаться там, почти не тратя сил.
Клич по-прежнему звучал в голове Гомера, и он мысленно поблагодарил Большое Крыло за то, что смог подобрать своего отбившегося от стаи друга. К тому же он почувствовал, что буря уже не так сильна, как прежде, что она понемногу стихает. Так, прислушиваясь к кличу Большого Крыла, Гомер продолжал вести гусиные стаи вперед. Вскоре он смог различить вдали горизонт, а затем далеко впереди показалась земля.
Гомер развернул строй по направлению к открывшемуся берегу и повел его на посадку. Решив, что теперь он может считать свою задачу выполненной, он сменился с места вожака и, подхваченный клином, занял место замыкающего на большом фланге. Переместившийся на острие Дедушка благополучно посадил двенадцать стай на берег Чесапикского залива. Перелет был окончен.
17
Великий совет
Великий Совет — особое событие во время сезонного перелета. В нем принимают участие все двенадцать стай.
Появление в их рядах выдающегося Дикого Гуся, которому удается провести своих собратьев сквозь бурю, означает, что Большое Крыло хочет сообщить стаям нечто особо важное. И Великая Казарка становится тем средством, при помощи которого это сообщение доводится одновременно до всех птиц. Казарки стараются как можно более полно воспринять его и использовать для дальнейшего развития в себе духа общности.
Атмосфера на побережье Чесапикского залива была праздничной. Там и здесь попадались группки резвящегося и танцующего молодняка — пусть даже большинство молодых диких гусей летели в этот раз на малых флангах своих стай, они принимали участие в веселье наравне со взрослыми. То, что гусь Гомер провел двенадцать стай сквозь такую ужасную бурю, воспринималось всеми как безусловно выдающееся событие, которое непременно будет вот-вот отмечено должным образом. О, это было восхитительное время; чувствовалось, что ему суждено запомниться надолго. Гомер понимал, что сегодня вечером ему предстоит держать речь в качестве Великой Казарки. И он чувствовал, что через него будет говорить Большое Крыло.
Он понимал также и то, что слушать его сегодня будут так, как сам он никогда еще никого не слушал. Он знал, что каждый из гусей будет стараться не упустить ни одного произнесенного им слова и что все им сказанное окажет влияние на многие поколения его собратьев. У него не было заготовленной речи, и он решил, что, когда предстанет перед теми, кто придет воздать ему почести, станет говорить из глубин своей души и скажет все, что нужно будет сказать.
Но даже зная точно, что через него будет говорить Большое Крыло, Гомер заметно нервничал и боялся, что не сумеет как следует выступить перед советом. Он постарался внушить себе, что Большое Крыло подскажет ему нужные слова, что в нужный момент он обнаружит в глубинах своей души знания и мудрость, которыми поделится со всеми птицами двенадцати стай. И все же Гомер не чувствовал в себе сил справиться с этим самостоятельно. В который раз он ощутил необходимость полностью препоручить себя Большому Крылу. Он снова уверил себя, что живущий в нем дух Большого Крыла подскажет ему все, что нужно, и что слова его непременно тронут сердца его собратьев.
Председательствовал на Великом Совете Дедушка. Рядом с ним располагались двенадцать Великих Казарок — по одному от каждой из стай, совершивших этот перелет общим строем. Все эти дикие гуси были
