Он меня не отпустит (СИ) - Надежда Марковна Борзакова

— Я хочу…

И что-то еще дальше, что уже не важно.

Александра

— Я хочу, Демид. Спасибо за твою заботу, но у нас со Степой все отлично. Хорошего тебе вечера, — очень стараясь, чтоб не дрожал голос, сказала я.

У меня де жа вю. Ситуация — один в один, как тогда, возле моей клиники. Как тогда, когда все закночилось Степиным сотрясением мозга, моими ложными показаниями, нашим со Степой скандалом и избитым за дочку полковника Демидом.

Что, черт возьми, я делаю?

— Вот видишь. Спасибо за заботу о моей невесте, — пальцы тисками сжались на моей руке. — Но у нее все хорошо. Не знаю, где ты этого набрался, может в своем окружении каком-то, но я не из тех, кто “обижает” женщин. Насчет всех остальных — тут уже зависит от обстоятельств, — в тоне угроза. Такая, что у меня мороз по коже.

— Поедем на моей, любимая. А я пришлю человека, чтоб отогнал твою и посмотрел что там с ней, — сказал Степа и повел меня к машине.

Обманчиво мягким голосом сказал, от чего мороз не просто задержался, а проник под кожу и попал в кровь, сковывая вены.

Сели в машину. Степа завел двигатель, поехал.

— Ничего не хочешь мне сказать? — уже не скрывая своих эмоций, выплюнул он.

— Степа, мы просто говорили…

— После всего, что он сделал, вы просто говорили? — он выругался.

— Это все, что я могу сказать. Ничего большего нет…

“Тебе как, нормально, что он тебя пасет, Саша? Тут даже не во мне дело, в принципе! Ему же кто-то донес, что ты со мной ушла…”

Слова Демида эхом прозвучали в ушах, поднимая волну злости. Но от воспоминаний… От того, что ревность Степы, как получается, не такая и беспочвенная, она вмиг улеглась.

Внезапно Степа резким движением вывернул руль и под сигналы клаксонов других автомобилей, съехал на обочину.

— Слушай сюда, — прорычал, повернувшись ко мне всем корпусом. — Если думаешь, я лох какой-то, который ничего не замечает, то ты ошибаешься…

Меня бросило в холодный пот. О чем он? О том поцелуе возле клиники? Степа знает об этом?

— Что ты замечаешь? Что Альбина так сильно хочет на мое место, что придумает для этого что угодно? Или то, что я терплю то, что ты приставил ко мне надзирате…

Звонкая пощечина оборвала меня на полуслове. Щеку обожгло огнем, голова дернулась в сторону, а в ушах звякнуло…

— Еще раз ты позволишь себе орать на меня, Саша…. Еще раз…

Мне стало страшно. Точнее нет, не так, меня охватила душная, одуряющая паника. Это когда хватаешь ртом воздух и дрожишь так сильно, что даже не можешь сжать зубы чтоб случайно не прикусить язык. И просто застываешь боясь пошевельнуться и дыша через раз. Чтоб тебя не было ни слышно, ни видно. Смотришь вперед, но не видишь, не понимаешь точнее, что именно видишь. Не замечаешь, как идет время.

Оказывается, мы уже возле его дома. Заехали на парковку…

— Вот, посмотри, до чего ты меня довела! — я вздрогнула от его голоса. — Как отморозок себя повел какой-то. Больно? Дай я посмотрю…

Твердые пальцы взялись за мой подбородок, повернули голову, чтоб рассмотреть щеку.

— Степа, я не изменяю тебе! Между мной и Демидом ничего нет, мы просто говорили. Может он хочет, чтоб было иначе, но я — нет. Я ему сразу так и сказала, — разрыдалась я. — Почему ты мне не веришь?

Лицо Степы стало каменным и у меня слова застряли в горле.

— Потому что ты мне все время врешь, Саша! Почему я только сейчас узнал, что он к тебе подкатывает?

— Потому, что я сама смогла решить этот вопрос…

— Слушай сюда и хорошенько запомни, — Степа схватил меня за рукав куртки так же, как его Демид, — Ты моя. А значит я решаю, какие вопросы ты сама решаешь, а какие нет. Подкаты входят во вторую категорию. Понятно?

Я дернула головой, потому, что полноценно кивнуть мешала дрожь.

— Умница, любимая, — горячие губы прижались к моему лбу, оставив влажный след. — А теперь скажи, — заглянул мне в глаза, — Может быть ты еще что-то от меня скрываешь?

Бывают такие ситуации и такие взгляды, которые просто не оставляют выбора. Ты просто не можешь не ответить. Вообще не остается ни намека на шанс что-то выбрать самой. Сказать. Промолчать.

— Главврач позвал меня на ужин. Я отказалась….

Глава 17

Эта клиника была моей второй работой. И здесь я уже целых семь лет. Четверть жизни. Здесь я превратилась из перепуганного новичка в уверенного в себе профи с твердой рукой. А уж сколько зверюшек прошли через мои руки, не сосчитать вовсе. Кого-то я смогла спасти, кого-то нет и это будет болеть до конца моей жизни.

Столько историй. Судеб даже, ведь животные, они как члены семьи. А я, выходит, то же самое, что семейный врач, который, оказывая медицинскую помощь, наблюдает, как взрослеют и меняются все члены семьи. Выпускаются из школы, женятся, разводятся, заводят детей….

Под началом предыдущего главврача Петра Сергеевича, просто золотого человека и замечательного ветеринара, который недавно ушел на пенсию, я все это прожила. А теперь вот все кончено. Целая эпоха закончена. И все потому, что я словно притягиваю к себе таких, как Резник. У кого, скажите, пожалуйста, случается два харассмента в жизни?

Черт бы побрал эту внешность. Вот, честное слово. Мало кто из женщин меня поймет, но в такие моменты, как этот, я ни секунды не сомневаясь променяла бы свою тонкокостную изящную фигиру, длинные ноги, густые волосы, “оленьи” глаза и губы — мечту клиентов косметологов, на возможность просто продолжать делать любимое дело в любимом месте. Не расставаться с питомцами, которых наблюдаю по несколько лет и которые словно бы мои собственные уже…

Но нет. Степа прав. Не провоцировать же в самом деле мне Резника на более активные действия, чтоб доказать факт домогательств! Это малоэффективно, а суды и иски дорогое удовольствие. Нерациональные траты.

— Может быть еще передумаешь? — возле моего стола, сидя за которым я складывала вещи в коробку, выросла Леся.

— Да нет, Лесь. Пришло время двигаться дальше, — выдала я официальную версию причины ухода.

— Как-то внезапно оно пришло. Настолько, что даже одним днем без тоработки двух недель. Отелло твой за этим приехал — ускорить твое движение в его золотую клетку?

— Лесь, знаешь что? — подскочила я. — Я очень долго терпела, но мне уже надоело. Я думала, мы приятельницы, делилась с тобой