Пыльная зима (сборник) - Слаповский Алексей Иванович

Семья остановилась. Лена удивленно посмотрела на Неделина.

– Здравствуйте… Но…

– В чем дело? – строго спросил отец семейства.

– Ничего… Ошибся… – сказал Неделин.

Семья продолжила путь. Через некоторое время обернулись. «Нет, просто похож», – донеслось до Неделина.

Кто похож? Ну да, я похож – на певца Субтеева. Так, значит, Леночка? Так, значит, Витя Запальцев? А впрочем, скорее всего он ей ничего не объяснил. И что он сам понял? Чехарда какая-то! Но он теперь спокоен, он спокоен. Да, представьте себе, спокоен. Можно не спешить возвращаться, вот что главное. Семья – в надежных руках.

За час до концерта в номер к Неделину и его брюнетке (ее, кстати, тоже Леной звали) буквально вломился молодой человек с репортерским магнитофоном через плечо.

– Субтеев интервью не дает! – стала выгонять его Лена.

– Всего пять минут, – робко напирал молодой человек.

– Пусть, – сказал Неделин. – Пять минут – можно.

Лена пожала плечами:

– Сам же говорил… – и ушла в ванну.

– Алексей Слаповский, корреспондент областного радио, – представился молодой человек. – Честно говоря, это мое первое задание, я всего два дня работаю. Говоря языком эстрады – премьера!

Он и смущался и старался быть развязным. Присоединил микрофон, наставил на Неделина и задал вопрос, старательно выговаривая, глядя на какой-то индикатор со стрелочкой. Странно, как его взяли на радио: шипящих звуков у него было втрое больше, чем положено.

– Шькажьите, пожалушта, – шькажял… тьфу, черт!.. сказал он, но вдруг перебил себя и повторил вопрос сносно: – Скажите, пожалуйста, вы ведь не первый раз в Саратове? Как он вам понравился в этот приезд?

– Гнусный город, – сказал Неделин.

– Да? – Корреспондент растерянно заглянул в блокнот. – А что именно вам больше всего понравилось?

– Ничего мне не понравилось, – ответил Неделин.

– Оригинально… Услышат ли саратовские любители эстрады что-то новое в вашем репертуаре, чего еще не было на грампластинках, что не транслировалось по радио и телевидению? – упорно старался корреспондент.

– Будет все та же гадость. Слушай, парень, тебе что, нравятся эти идиотские песни?

– Как сказать… – замялся корреспондент. – У эстрады свои законы…

– Я тебя не о законах спрашиваю. Я тебя спрашиваю конкретно.

Корреспондент обиделся:

– Не хотите давать интервью – так и скажите.

– Я хочу.

– Это чисто служебное, так сказать, интервью: необязательные вопросы, необязательные ответы.

– А зачем?

– Ну… Надо же чем-то эфир заполнять.

– Ты только начал работать и уже так рассуждаешь?

– Кто у кого берет интервью? Надо, чтоб вы прозвучали, а что именно вы там скажете вашим поклонникам – все равно. После этого запустим пару ваших песен. Будет нормально.

– Ага. Вроде того: город понравился, встречи с публикой жду с нетерпением, приготовил несколько новых песен, творческие планы – съемки в музыкальном фильме. Так, что ли?

– Совершенно верно. Слушателям это интересно.

– А тебе лично?

– Тоже, в общем-то…

– А без в общем-то? Что тебе самому во мне интересно?

Корреспондент, видимо, был терпелив и вежлив до определенного предела. Он сказал:

– Мне самому – в вас – ничто не интересно.

– Вот! Это уже разговор! Ты держи микрофон, не убирай! И смотри, чтобы стрелку не зашкалило.

– А вы сами, – продолжал корреспондент, – понимаете всю глубину дебилизма ваших песен?

– Понимаю, – сказал Неделин.

– Но вы же сами сочиняете и музыку, и тексты. Вы что, не можете лучше или не хотите?

– Не хочу.

– А знаете ли вы, – судейским голосом сказал корреспондент, – что это безнравственно – сознательно халтурить? Быть глупее самого себя? И может быть, смеяться над ерундой, которую сам и делаешь?

– Точно, смеюсь.

– Тогда зачем же?

– Люблю дешевую громкую славу. И деньги.

– Так просто?

– Владислав, пора одеваться, – вошла Лена.

– Это Лена, моя любовница, – представил Неделин.

Корреспондент встал, неуклюже и галантно раскланялся.

– Вот ты, – сказал Неделин, – имеешь таких красивых баб?

Корреспондент хотел что-то ответить, но не успел.

– Не имеешь, – сказал Неделин. – А я за свою глупость и бесталанность – сколько угодно. Я сейчас выйду – и несколько тысяч дураков заорут от счастья. Тебе приходилось это испытывать?

– Я не певец.

– Но хотел бы им быть?

– Таким, как ты, – нет.

Врет! – по глазам увидел Неделин и почувствовал вдруг знакомое тяготение. Поспешно отвернулся: нет, нельзя делать этому ни в чем не повинному юноше такие сомнительные подарки. Нехорошо. Пакостно. И пора идти на пиршество славы, о котором он только что с таким аппетитом говорил. (Предвкушая.)

– Всего доброго, – бросил через плечо. – Жаль, что не получилось интервью. Хотя, на мой взгляд, именно получилось.

– На мой взгляд, тоже. Но есть законы жанра. До свидания. (О всесилии законов жанра Неделин узнал вечером, когда по местному радио услышал: «Как вам понравился город?» – «Город помолодел, он строится, что же касается публики, то в Саратове меня всегда встречают тепло, волжане вообще гостеприимны», – говорил кто-то за Владислава Субтеева. Наверное, корреспонденту надо было во что бы то ни стало выполнить свое первое задание, и он его выполнил, заставив кого-то из друзей наговорить на магнитофон за Субтеева самим корреспондентом составленные ответы.[4]) Публика в огромном Дворце спорта была накалена, свистела и требовала. Конферансье в смокинге с лицом продавца пива, как умел, ублаготворял шутками эту ораву в перерывах между танцевальными номерами. Дело в том, что Росконцерт или Союзконцерт присобачил в нагрузку к Субтееву танцевальную группу «Спектр» – пятерых вечно похмельных танцоров и пятерых девушек с удовлетворительными фигурами. Публика после первого же танца пресытилась их искусством – и выкриками, свистом требовала Субтеева. Суб-те-е-ва! Суб-те-е-ва!

– Сволочи, – сказал Неделину, вытирая пот, конферансье. – «Спектр» тоже кушать хочет, но я-то при чем? Как я вас разводить должен? В меня сейчас стулом бросили. Жидким.

Пошутив бесплатно, он опять пошел отрабатывать деньги.

– Ну, чего свистим? – спросил он зал. – От радости, что ли? А давайте узнаем, кто у нас самый большой дурак? Знаете кто? А тот, кто свистнет громче всех. Ну?

Кто-то, не вникнув в ситуацию, свистнул. Зал поощрительно заржал.

– Ага! – воскликнул конферансье. – Первый претендент на звание короля дураков этого зала! Кто еще? Кто громче?

Зал молчал.

– Странно. Один дурак в зале? А мне казалось – го-ра-а-а-здо больше! Ничего, приятель, ты не один! – И конферансье, заложив в рот пальцы, свистнул – оглушительно, мастерски, отчего дрогнули сердца милиционеров, соблюдающих порядок.

– Итак, только для умных! – танец-пантомима «Дикий Запад»! Группа «Спектр»!

И на сцене появились кривоногие красавцы ковбои в шляпах, сапогах, с деревянными большими револьверами, и красотки, потряхивающие юбками с застенчивым бесстыдством.

– И зачем мучаться? – с ненавистью говорил конферансье Неделину. – Устроить бы сейчас на сцене групповой секс, и никакого Субтеева вообще не надо. Не сердись.

– Да нет, ты прав, – сказал Неделин.

Он волновался.

Во-первых, надо быть в образе. Субтеев – он видел по телевизору – легок, подвижен. Во-вторых, необходимо попадать в текст. Хорошо, что среди вещей Субтеева оказался магнитофончик и кассеты с его песнями; Неделин успел прослушать их, шевеля губами, вызывая удивление Лены, – разучивал.

– Я понимаю, – звучал голос конферансье, – вы согласны весь вечер провести с группой «Спектр». (Зал взревел). Но теперь… (Зал взревел еще.) На сцену выходит… (Зал ревел не умолкая.) ВЛАДИСЛАВ СУБТЕЕВ!!!

Неделин побежал на сцену, следом побежали музыканты, зазвучала фонограмма, музыканты стали изображать, что играют, Неделин побежал к микрофону, не видя зала, была только черная дико ревущая масса. «Вла-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-адик! Вла-а-а-а-а-а…» – перекрикивал даже этот вой чей-то погибающий девичий голос.