Неподражаемая - Клэр Доналд

— А ты как думаешь?

Она опустила взгляд ниже его талии.

— Если судить по тому, что я вижу, да.

Рассел шагнул к Зое, взял прядь ее волос и стал наматывать на палец, мягко, но неотвратимо притягивая ее к себе. В конце концов она оказалась прижатой к нему. Почти касаясь ее губ своими, Рассел ответил:

— Определенно и несомненно — да.

Он накрыл ее рот своим, и время снова перестало для Зои существовать. Язык Рассела проникал в самые потаенные глубины ее рта, и она задыхалась от желания.

Она прижалась к нему, ее мягкая женственность инстинктивно стремилась к его мужественной силе. Рассел положил ее на пол и, опираясь на руки, опустился между ее бедер. Зоя ахнула от его резкого проникновения, и ее захлестнул мощный всплеск желания. В эти минуты ей не хотелось думать о том, что их брак — временный и вообще не настоящий — заключен не по любви, а исключительно ради удобства. Не думая о будущем, она хотела жить сегодняшним днем, даже если ее нынешнее блаженство в конце концов обернется для нее невыносимой болью. Она стала отвечать на поцелуи и ласки Рассела со страстью отчаяния, и он не мог этого не почувствовать. Ее тонкие пальчики гладили его мускулистые плечи, спину, пробегали вдоль позвоночника.

Зоя уловила момент, когда Рассел начал терять контроль над собой. Сознание своей женской власти над этим сильным мужчиной не только прибавило ей уверенности, но и растопило последние льдинки скованности — Зоя полностью отдалась во власть страсти.

Оргазм, сотрясший Зою, был не сравним даже с прежним. Зое даже казалось, что на несколько мгновений она даже потеряла сознание. Когда она открыла глаза, то увидела прямо над собой лицо Рассела. Он был по-прежнему в ней, только теперь он был расслаблен.

— У тебя очень красивая грудь, — сказал он.

Зоя затруднилась с ответом. Что сказать: вежливо поблагодарить за комплимент? После того что они только что испытали вместе, это казалось слишком формальным.

— Зачем ты притворялась? — вдруг спросил Рассел.

Зоя заморгала.

— Притворялась? Что ты имеешь в виду?

Он снова стал наматывать на палец ее локон, не давая ей возможности ускользнуть от его взгляда.

— Зачем было строить из себя этакую многоопытную женщину с прошлым? — пояснил он с улыбкой.

У Зои упало сердце.

— Значит, ты догадался, что это не так?

Он молча кивнул. При мысли, что она продемонстрировала свою неумелость, неспособность доставить мужчине удовольствие, Зоя покраснела от стыда.

— Я была… ужасна?

Губы Рассела сложились в довольную и очень сексуальную улыбку.

— Как ты можешь говорить такое после того, что мы оба только что испытали?

Зоя немного воспрянула духом и неуверенно призналась:

— Я, знаешь ли, не большой эксперт по таким вопросам. Для этого у меня не хватает опыта.

Рассел посерьезнел.

— Тогда тебе придется поверить мне на слово. Зоя, ты очень сексуальная женщина. Из-за тебя я потерял контроль над собой, я уже и не помню, когда такое случалось, может быть даже никогда.

— Извини.

Он вдруг расхохотался.

— Господи, Зоя, ты самая удивительная женщина на свете! Наверное, это меня больше всего и заводит.

— Правда?

— Истинная правда.

Зоя облизнула губы. Рассел проследил за движением кончика ее языка жадным взглядом, потом не выдержал и прижался к ее губам. На этот раз их соитие было медленным, чувственным. Зое казалось, что ее тело плавится в жаре, исходящем от Рассела. В его объятиях она познала ощущение наполненности, которое выходило далеко за рамки чисто физического удовлетворения плотских желаний.

Когда шторм страсти наконец утих, Рассел поцеловал Зою в кончик носа и встал. Лежа на полу, Зоя провожала его взглядом и завидовала его гибкой силе. Сама она не смогла бы сейчас так легко встать, ей казалось, что в ее теле не осталось ни одной твердой кости, что она вся размягчилась. Рассел собрал с дивана подушки и разложил их на полу перед камином. Затем он набросил на них покрывало с того же дивана, помог Зое перебраться на импровизированное ложе и лег рядом. Некоторое время они лежали молча, глядя на пылающий камин. Зоя раньше не замечала, что в танце языков пламени есть нечто глубоко эротичное.

Рассел медленно повернулся, приподнялся на локте и посмотрел ей в лицо.

— Когда у тебя месячные?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Зоя не сразу поняла его смысл.

— Должны быть скоро.

Он вздохнул с явным облегчением.

— Извини, но в последний раз я так увлекся, что не надел презерватив.

— Все будет в порядке, — заверила его Зоя. К сожалению, сама она не была уверена в этом на все сто процентов. Между ее бровей появилась крошечная морщинка озабоченности.

Рассел истолковал это по-своему:

— Я ничем не болен, если тебя это беспокоит.

— Об этом я не задумывалась.

Он обвел пальцем контуры ее губ.

— И напрасно. Несколько минут неосторожности могут изменить всю жизнь.

Зое хотелось сказать, что ее жизнь и так уже необратимо изменилась, но вместо этого сказала совсем другое:

— Ничего со мной не случится.

Рассел еще некоторое время вглядывался в ее лицо, как будто пытался что-то на нем прочесть, но в конце концов просто поцеловал ее в лоб и снова лег.

— Давай-ка немного поспим.

Вскоре его мерное дыхание подсказало Зое, что он уснул. Она закрыла глаза и стала слушать убаюкивающее потрескивание дров в камине. Перед тем как ее тоже сморил сон, ее последней мыслью было, будет ли Рассел рядом с ней утром, когда она откроет глаза…

Зоя проснулась. Рассела рядом с ней не было, но где-то в глубине дома слышались его шаги. В окно светило солнце, из сада доносилось пение птиц, но настроение у нее было далеко не радужное. Вылезать из импровизированной постели не хотелось, все ее тело протестовало против движения, но не могла же она проваляться весь день. В комнате оказалось прохладно, и Зоя первым делом отправилась на поиски одежды. В пределах досягаемости ей удалось найти только махровый халат Рассела.

Зоя приняла душ, но и после этого настроение у нее не улучшилось. Утром, при ясном солнечном свете, ночные события вспомнились с беспощадной ясностью, и Зое стало стыдно за свою вчерашнюю несдержанность. Достаточно было пары бокалов вина, чтобы она как переспелая груша упала прямо в руки мужчине, да не кому-нибудь, а известному плейбою, Расселу Корбету, олицетворяющему собой все, что она отвергала в жизни. То обстоятельство, что она в него влюблена, ничуть ее не оправдывало. Наоборот, почему-то от этого Зоя чувствовала себя еще хуже. Она ни словом не обмолвилась Расселу о своих чувствах, но ощущение было такое, словно она во весь голос заявила: ты будешь смеяться, но, несмотря на всю нелепость нашего бутафорского брака, я по-настоящему тебя люблю. Если бы она действительно это сказала, Рассел, несомненно, расхохотался бы ей в лицо или, еще того хуже, улыбнулся бы своей издевательской улыбочкой.