Нейромант - Уильям Гибсон

— Эй. Как поживаешь? Похоже, промок.

Он поцеловал ее.

— Из-за тебя игру продула, — сказала она. — Посмотри, засранец. Темница седьмого уровня, и проклятые вампиры меня сделали. — Она дала ему сигарету. — Ты выглядишь очень взвинченным. Где ты был?

— Я не знаю.

— Ты торчишь, Кейс? Снова пьешь? Ешь Зоуновские дексы?

— Может быть… сколько времени прошло, когда мы виделись?

— Эй, это розыгрыш, да? — Она уставилась на него. — Правильно?

— Нет. Что-то вроде отключки. Я… я проснулся в аллее.

— Наверно, кто-то приложил тебя, малыш. Деньги остались?

Он покачал головой.

— Ну так и есть. Тебе нужно место чтобы поспать, Кейс?

— Наверно, да.

— Ну тогда пошли. — Она взяла его руку. — Мы тебе достанем кофе и чего-нибудь поесть. Заберем тебя домой. Здорово видеть тебя, слышь.

Она сжала его руку. Он улыбнулся. Что-то треснуло. Что-то сдвинулось в сердцевине вещей. Аркада замерзла, вибрируя-

Она исчезла. Вернулась тяжесть воспоминаний, целый массив знания вошел в его голову, словно микробанк в разъем. Исчезла. Он чувствовал запах горелого мяса. Исчез моряк в белой футболке.

Аркада была пустой, тихой. Кейс медленно повернулся, его плечи ссутулились, зубы ощерились, непрозвольно сжались кулаки. Пусто. Мятая обертка от леденца, балансировавшая на краю консоли, слетела на пол и улеглась промеж утоптанных окурков и стиропластовых стаканчиков.

— У меня была сигарета, — сказал Кейс, глядя вниз на сжатый до белых костяшек кулак. — У меня была сигарета и девушка и место где спать. Ты слышишь меня, сукин сын? Ты слышишь?

Эхо гуляло в пустоте аркады, теряясь вдали коридора консолей.

Он вышел на улицу. Дождь прекратился. Нинсэй был безлюден. Мелькали голограммы, танцевал неон. Он почуял запах вареных овощей от передвижной тележки на улице. Запечатанная пачка «Ехэюань» лежала у его ног, рядом с коробкой спичек. ДЖУЛИУС ДИАН ИМПОРТ ЭКСПОРТ. Кейс уставился на печатный логотип и его японскую транскрипцию.

— Окей, — сказал он, подбирая спички и открывая пачку сигарет. — Я слышу тебя.

Он не спеша поднялся по ступенькам до офиса Диана. Не торопись, говорил он себе, не спеши. Провисший циферблат часов Дали все так же показывал неправильное время. Пыль лежала на столике Кандинского и нео-ацтекских книжных полках. Стена белых стекловолоконных грузовых контейнеров наполняла комнату запахом имбиря.

— Дверь заперта? — Кейс подождал ответа, но тот не пришел. Он пересек офис до двери и попробовал открыть ее.

— Джули?

Лампа с зеленым абажуром отбрасывала круг света на рабочий стол Диана. Кейс рассмотрел внутренности древней печатной машинки, кассеты, измятые распечатки, липкие пластиковые пакеты, наполненные образцами имбиря. Здесь никого не было. Кейс обошел широкий стальной стол и оттолкнул с пути кресло Диана. Он нашел пистолет в потрескавшейся кожаной кобуре, прикрепленной к низу столешницы серебристой лентой. Это был старинный.357 Магнум со спиленными дулом и предохранительной скобой. Рукоять была обмотана многими слоями изоленты.

Лента была старой, коричневой, блестящей от налета грязи. Он вытряхнул цилиндр и обследовал все шесть патронов. Они были ручной сборки. Мягкий свинец был все еще ярким и неокисленным. С револьвером в правой руке Кейс обошел секретер слева от стола и шагнул в центр захламленного офиса, вне светового круга.

— Мне кажется, что торопиться некуда. Мне кажется, это твое шоу. Но все это говно, ты знаешь, оно становится вроде как… не новым. — Он поднял пистолет обеими руками, целясь в центр стола, и нажал спусковой крючок.

Отдача чуть не сломала ему запястье. Огонь из ствола осветил офис наподобие лампы-вспышки. Со звенящими ушами он уставился на рваную дыру в передней части стола. Разрывная пуля. Азид. Он снова поднял пистолет.

— Тебе не нужно это делать, сынок, — сказал Джули, выходя из теней. Он носил ниспадающий костюм-тройку из шелка "в елочку", полосатую рубашку и галстук. Его очки блеснули на свету. Кейс повернул пистолет и нацелил его на розовое, без признаков возраста, лицо Диана.

— Не надо, — сказал Диан. — Ты прав. Насчет того, что все это значит. Насчет того, кто я такой. Но есть определенная внутренняя логика, которая должна учитываться. Если ты выстрелишь, ты увидишь много мозгов и крови, и мне понадобится несколько часов — по твоему субъективному времени — чтобы воссоздать другую личность для разговора. Для меня нелегко поддерживать эту обстановку. О, и еще я извиняюсь за Линду, в аркаде. Я надеялся поговорить через нее, но я генерирую все это из твоих воспоминаний, и эмоциональный заряд… В общем, это очень сложно. Я поскользнулся. Извини.

Кейс опустил пистолет.

— Это матрица. Ты Зимнее Безмолвие.

— Да. Ты воспринимаешь это все благодаря симстим-модулю, присоединенному к твоей деке, конечно же. Я рад, что мне удалось перехватить тебя до того, как тебе удалось отключиться. — Диан обошел стол, выровнял свой стул и сел. — Садись, сынок. Нам надо о многом поговорить.

— Нам надо?

— Конечно. Надо было уже давно. Я был готов, когда достал тебя по телефону в Стамбуле. Теперь времени остается очень мало. Ты начнешь набег через несколько дней, Кейс.

Диан подобрал леденец, развернул его из клетчатой бумажки и бросил в рот.

— Сядь, — сказал он, посасывая леденец. Кейс опустился в кресло-качалку перед столом, не спуская глаз с Диана. Он сел, положив руку с пистолетом на бедро.

— Теперь, — живо сказал Диан, — главное блюдо дня. Что такое, ты спрашиваешь себя, Зимнее Безмолвие? Я прав?

— Более или менее.

— Искусственный интеллект, но ты знаешь это. Ты ошибся, хотя и вполне логично, когда принял вычислительную систему Зимнее Безмолвие в Берне за собственно Зимнее Безмолвие как сущность. — Диан шумно пососал леденец. — Ты уже осведомлен о другом ИИ в связи с Тессье-Эшпулами, не так ли? Рио. Я, насколько я могу иметь это «Я» — это скорее из области метафизики, ты понимаешь — я тот, кто устраивает дела для Армитажа. Или Корто, кто, между прочим, весьма нестабилен. Но будет достаточно стабилен, — сказал Диан, вынул из жилетного кармана аляповатые золотые часы и откинул их крышку, — еще один день или вроде того.

— Ты в этом деле всем заправляешь, — сказал Кейс, массируя виски свободной рукой. — Если же такой черти-какой умный…

— Почему я не богатый? — Диан засмеялся, и чуть не подавился конфетой. — Ну, Кейс, все что я могу на это ответить, и у меня правда не так много ответов, как ты можешь вообразить, это то, что ты принимаешь за Зимнее Безмолвие, является всего лишь частью другой, скажем, более мощной сущности. Я скажем так, всего лишь один аспект разума той сущности. Это похоже на ведение дел, с твоей точки зрения, с человеком, у которого удалены некоторые доли мозга. Скажем, ты общаешься с малой частью левого полушария мозга человека. Трудно сказать, что ты общаешься с целым целовеком, в этом случае.

Диан улыбнулся.

— История Корто — правда? Ты добрался до него через микрокомпьютер в том французском госпитале?

— Да. И я составил файл, который ты открыл в Лондоне. Я пытаюсь планировать, в твоем понимании этого слова, но это не мой основной режим, на самом деле. Я импровизирую. Это мой величайший талант. Я предпочитаю иметь ситуации, чем планы, понимаешь… В действительности, я должен был играть тем, что дано. Я могу сортировать внушительные объемы информации, и сортировать очень быстро. Потребовалось очень много времени, чтобы собрать команду, часть которой — ты. Корто был первым, и он еле выкарабкался. В Тулоне его личность находилась очень далеко. Лучшее, на что он был способен — это есть, испражняться и мастурбировать. Но подложка его помешательства была там: Кричащий Кулак, его предательство на слушаниях Конгресса.

— Он все еще сумасшедший?

— Он не целая личность. — Диан улыбнулся. — Но я уверен, ты в курсе этого. Но Корто там, где-то внутри, и я не могу больше поддерживать это тонкое равновесие. Скоро он покинет тебя, Кейс. Так что я буду рассчитывать на тебя…

— Это хорошо, пидарас, — сказал Кейс и выстрелил ему в рот из.357.

Диан был прав насчет мозгов. И крови.

— Мон, — сказал Мэлкам, — мне не нравится это…

— Все путем, — сказала Молли. — Все окей. С этими парнями такое иногда случается, всего-навсего. Типа, он не был мертвым, он просто вырубился на несколько секунд…

— Я смотрел экран, ЭЭГ была мертвой. Ничего не шевелилось, сорок секунд.

— Ну сейчас-то он окей.

— ЭЭГ плоская как шнурок, — протестовал Мэлкам.

10

Он был оцепеневшим, пока они проходили через таможню, и Молли говорила за него по большей части. Мэлкам остался на борту «Гарвея». Проход через таможню на Фрисайде заключался главным образом в доказательстве платежеспособности. Первым, что он увидел после прибытия на внутреннюю поверхность веретена, был филиал кофейной франшизы "Красавица".