A moon gate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[1921 г.]
270. Шекспиру
Увы, язык всех наций мираНастолько беден, что «поэт» —Определенье для ШекспираИ… (о, невинная сатира!)И для меня; другого нет.Великий гений, вечно чтимый,Поэтов смертных идеал!Прости, что, страстью одержимый.Влекомый музою любимой,Я сам себя поэтом звал;К высокой цели я стремилсяИ отуманен был борьбой;Я победил и — возгордился:Прости, что я тогда забылся.Что я равнял себя — с тобой!
[1921 г.]
271. Цезарю[154]
О, цезарь, цезарь! Ты ль мечтал,Что этот груд заучат дети,Когда ты в глубине столетий«De bello Gallico» писал?«Не сотвори себе кумира»,Господь когда-то нам сказал;А ты, владыка полумира.Ты сам себе кумиром стал.Война и кровь — твоя забава;Ты сердце римлян покорил,И до сих пор жива та слава,Которой ты себя покрыл.В раю, в аду ли ты витаешь,— Тебе дела земли видны;Скажи, ужель ты не скучаешьБез покорений, без войны?Твои ль ужасней битвы были.Чем наш кошмар последних лет?О, гордый вождь! Ты сгнил в могиле,Не ты виновник сих побед.Твой дух великий — в царстве теней,Я не услышу твой ответ.Ведь недоступен мертвый генийТому, о чем бренчит поэт.
[1921 г.]
272. Слава
Я прежде звал ее мгновенной,Я говорил «она пуста»;Но не пуста ли пред вселеннойВсей нашей жизни суета?Весь этот мир — моя держава.Всех мыслей спутанный узор;и знак ее признанья — слава,А благодарность — не позор.Я людям брошу плод готовый,Созданье духа своего;Пусть мне дадут венец лавровый,Когда достоин я его!Я поклоненья не желаю.Я глупой лести не ищуИ комплиментов избегаю:Но никогда не оттолкнуЛюбовь толпы многомиллионнойЗа красоту певучих слов.И счастье славы заслуженной,И зелень лавровых листов.
[1921 г.]
273. «О, мой поэт, волшебный гений!..»
О, мой поэт, волшебный гений!Твои творенья — рая дар —Всей вы соте моих стремлений.Моим мечтам нанес удар.О, как душа моя желалаПознать поэзии завет,Как я восторженно мечталаО том, что я, как ты, — поэт.Я так жестоко обманулась!Я долго грезами жила;Зачем я раньше не проснулась?Явь не была б так тяжела…В тебе талант, нет, больше, — гений,И я — ничтожность пред тобой.Пред высотой твоих творенийСклоняюсь духом и главой.Не мне парить под облаками,О красоте не мне мечтать.Своими робкими стихамиНе мне творенье воспевать.Я замолчу и песнь глубокоВ мятежном сердце задушу…Прости, поэт, насмешку рока.Что, как и ты, и я пишу!
[1921 г.]
274. «Лунный вечер, сижу на качели…»
Лунный вечер, сижу на качели,Предо мною наш ров и стена,И откуда-то виолончелиОтзывается нежно струна.Играет, играет.Тихо звенит;Стихает…Молчит.
С темнотой мои мысли смешались,Моя жизнь на момент замерла;А качели качались, качались,И сгущалась все мгла.Лишь звезды далекоСверху глядят;Высоко…Блестят.
В темноте наша жизнь не бесцветна,Есть какая-то в ней глубина;О, как вся ее прелесть заметна,Когда ночь над землей и луна!Все ярче, чуднееВ небо окно.Темнее…Темно.
Тунчжоу, январь 1922 г.
275. К «Лунному вечеру»
Это не стихотворение, это музыка души,Поэзия без слов, струна виолончели.Не строгий ритм, а мягкое качание качелиЛунной ночью, в тиши.То лишь дуновение ветра над водою,То не мысль, — забвенье мысли, сон.То заботы погребальный звон.Поздний шепот месяца с травою.
Январь 1922 г.
276. После Tang Che Ssu[155]
Я хочу опять обратно, в горы.Меня сосны белые зовут,Где, в тумане, нежные узорыИх верхушки по небу плетут,Где встают, как в сказке, панорамы,Где долины зелени полны.Где, среди лесов, ютятся храмы,Вестники чудесной старины.Небо там и чище и синее,Все живет и дышит красотой.Песни птиц и ручейков звучнее.И народ там добрый и простой.На высоких склонах каменистыхДеревушки бедные лежат;Там, под сенью яблоней душистых,Слышны песни грязных китайчат;Там гостей радушно принимают;Там проводят день за днем в труде;Там, где горы облака встречают.Жизнь людей свободна, как нигде.
[1922 г.]
277. Отрывок из «Будды»
О, время — время быстрая вода,Она бежит, и ей плотины нет.Вот, в темном храме каменный буддаДесятки долгих летГлядит на этот бедный, шумный светИ на смешных (несчастных ли?) людей;В его глазах безмолвный нам ответ;Верь богу: он умней.Восходов солнца, суетливых днейОн, из глубокой храма темноты.Уж видел больше, чем во всей своейУвидишь жизни ты.Ты понял ли слова его очей?И то, что он сказал тебе тогда,То ль было, что, спустя семь сотен дней.Поведал мне будда?Как много утекло с тех пор воды,И сколько перемен свершилось в нас!Все также неподвижен взгляд будды.Все также не угас.
[1923 г.]
278. «По такой…»[156]
По такойзеленой, мягкой, шелковой полянемежду пологими краями сопок,наверно, ночью пролетает нечисть,яга в ступе проносится —когда серебряное тускнет небои тонкий желтый месяц,как леденец обсосанный, маячит.— А мы с тобой ходили к той поляне,но мы видали толькобольшие желтые глаза,которые, как уголья, горелимежду пологими краями сопок.
Барим, лето 1924 г.
279. «Сладко думать…»[157]
Сладко думать,когда идешь чужим, высоким лесом,где хмурые кругом толпятся сосны,где только их верхушки видят солнце —Сладко думать,что где-то далеко за этим лесомраскинулась опушка,зеленая опушка, золотаяот солнечного света.
Барим, лето 1924 г.
280. Сон «La Tosca»[158]
Свечи не горят над головойСкарпиа, убитого певицей.Гроб его порос давно травой.Думала, он больше не приснится.
Он — живой — к окошку подошел,Я его не вышла даже встретить.Он сказал, что письма те прочел.Только все не знал, кому ответить.
Я взглянула злобно, а потомВ пудренный парик его проклятыйСвой, что я нашла с таким трудом.Бросила цветок голубоватый.
25 января 1925 г.
281. «Что стоишь ты там, у стены…»[159]
П. Д.
Что стоишь ты там, у стены,И о чем задумался так?Точки глаз твоих мне видны.Нервно сжатый виден кулак.Да, я все на тебя смотрю,Ведь тебе мой взгляд не поймать,О своей любви говорю —Ведь тебе меня не понять.Мы пришли из разных дверей,Между нами пропасть легла.Если б ты уехал скорей!Если б я не любить могла!
27 января 1925 г.
282. «Над головою смерть развесила…»
Над головою смерть развесилаСвоих лохмотьев черный фон.Мне никогда не будет весело.Мой путь от солнца заслонен.Не наклонюсь к ручью бездонному.Чтоб облегчить усталость губ;Зачем стремиться к запрещенному?В воде застыл зеленый пруд.
11 июня [1925 г.]
