Каратели - Дональд Гамильтон

Я выпил второй мартини и решил, что для агента со стальными нервами и острым как бритва умом этого достаточно. Предпочтительно оставаться трезвым, учитывая количество людей, которые ратуют за мою отставку, не говоря уже о тех, кто с ними солидарен, но не высказывает своих убеждений открыто. Я выписал чек и вышел прогуляться вдоль окруженной пальмами мутноватой реки. Место выглядело подходящим для аллигаторов, если бы таковые водились в Мексике, но единственными виденными мной до сих пор представителями дикой фауны были чайки и какие-то длинноногие белые прибрежные птицы, возможно, цапли. Не отстающего от меня коротконогого мужчину я отнес к разряду домашних животных, что, конечно, не делало его менее опасным. В конце концов статистика свидетельствует, что самое опасное животное на североамериканском континенте — обыкновенный домашний бык.

Я задумался, куда Амадо пристроил Клариссу О’Херн, прежде чем переключиться на меня. Потом вздохнул, сожалея об отсутствии простого способа отличить хороших парней от плохих. Не говоря уже о девушках. И направился назад в коттедж, чтобы смыть перед обедом все еще оставшийся песок. Я уже успел вставить ключ в замочную скважину, когда заметил, что оставленный мной по привычке «сигнализатор» смещен. Кто-то заходил в дверь после того, как я вышел из номера. Возможно, горничной вздумалось поправить постель, хотя не настолько это изысканный отель, да и время не слишком подходящее. Я заметил, что мой телохранитель приближается со стороны реки.

В результате я встал перед дилеммой. Если я войду в номер обычным образом, а гость окажется настроенным не слишком дружелюбно, то внезапно распрощаюсь с жизнью, и Амадо останется разве что насладиться местью. С другой стороны, если я прибегну к обычным мерам предосторожности, а внутри меня ждет кто-то из друзей, мое поведение выдаст его присутствие... Пока я раздумывал, изнутри донеслось негромкое постукивание по двери: четыре легких удара, а затем еще два. Я облегченно вздохнул и перешагнул через порог.

— Закрой дверь, быстро, estupido! — донесся до меня тихий шепот из темноты справа.

— Привет, Норма, ты объявилась в самое время, — отозвался я.

Глава 17

Вирджиния Домингуэс, наша девушка в Баха, оказалась меньше, чем я ее запомнил. В сравнении с моей недавней спутницей она выглядела крошечной: симпатичная черноволосая, черноглазая куколка-сеньора с кожей оливкового цвета, которую, казалось, только что достали из упаковки, где остались обязательное длинное пышное платье, кружевная мантилья и веер.

В действительности же она была одета в истертые до белизны джинсы, которые, похоже, выдержали не одну схватку со стиральным порошком и расписную льняную полублузку с небольшим вырезом и короткими рукавами, опускающуюся всего на дюйм ниже груди. Нижняя часть сего одеяния отсутствовала, оставляя ее талию открытой. Штаны облегали ее настолько плотно, что, казалось, в них опасно садиться, но свободно расширялись книзу. У меня в памяти еще остались те времена, когда джинсы считались аккуратной и практичной рабочей одеждой, подходящей для верховой езды. Невольно подумалось, что попробуй она подступиться к пугливому жеребцу в своих развевающихся брюках и попадания в ближайшие кактусы ей не миновать.

Однако, в данном случае развевающиеся штанины оказались весьма полезными. Пока я ее разглядывал, Норма наклонилась, приподняла одну из них, демонстрируя точеную маленькую ножку, украшенную хитрыми ножнами, в которые она вложила зловещий маленький нож, прежде нацеленный на меня.

— Все та же хладнокровная стальная девочка, — заметил я.

— Задерни занавески, чтобы я наконец смогла выбраться из этого угла, не попадаясь ему на глаза. А то я уже устала ползать по полу. Ты знаешь, что за тобой следят?

Я выглянул в окно и увидел Амадо, человека-гориллу. Он покуривал сигарету, опираясь на дерево неподалеку. Я задернул шторы и опять повернулся к маленькой темноволосой девушке в углу, раздумывая, каким образом Роджер намеревался ее использовать, и что делать с ней мне теперь, когда она наконец обнаружилась.

Несомненно, некоторые задания требуют участия привлекательной женщины, в других весьма удобно иметь под рукой человека, мастерски владеющего ножом, а иногда просто не помешает присутствие рядом живого теплого тела. Настоящий случай не подходил ни под одно из этих определений. Вероятность того, что Эрниман, которому предстоит ответственная работа, увлечется красивой женщиной и позволит себя зарезать, представлялась ничтожно маленькой, а другого применения талантам Нормы я не видел. Я знал, что она не слишком хорошо владеет огнестрельным оружием. Посылать ее против опытного противника, вооруженного автоматом, было равнозначно убийству. Точное ружье и немного удачи позволяли надеяться, что я и сам управлюсь с заданием, не подвергая опасности жизни других людей.

Совсем недавно я избавился от груза ответственности за одну девушку, хотя, возможно, и не совсем так, как мне бы хотелось. И обнаружил, что не испытываю ни малейшей радости от появления новой подопечной, хотя, естественно, никак этого не проявил.

Я включил свет.

— Рамон сказал, что поручил своему водителю защищать меня, — проговорил я. — Правда, не уточнил, от чего. И еще забыл упомянуть о парне, который не отставал от нас всю дорогу от Гуэрреро Негро...

— Это был не парень, а я, — сказала Норма. — Пока мы не доехали до памятника на двадцать восьмой параллели, я старалась держаться подальше, не попадаясь на глаза, но когда начались более цивилизованные места, решила, что могу подъехать поближе. В северной части нет достаточно больших городов, чтобы упустить твой огромный автобус, но я боялась потерять тебя в Санта-Розалии или Муледже.

Она подошла к ближайшей кровати, проверила ее кончиками пальцев и с удовольствием, как ребенок, плюхнулась на нее. Но я-то прекрасно помнил, что в свое время получил убедительные доказательства того, что она уже не ребенок. Случилось это во время одной из тех молниеносных операций, которые не редкость в нашем деле: все приготовления были сделаны и нам предстояло провести томительную ночь в ожидании критического момента. Возможно, обоих нас тогда подтолкнула и неуверенность в том, как долго мы еще проживем.

Когда Норма, откидывая закрывающие лицо длинные блестящие черные волосы, посмотрела на меня, я понял, что и ей припомнился маленький грязный гостиничный номер в далеком испаноязычном городке. Тем не менее, не могу сказать, что нас с ней связывали какие-то нежные чувства. Случившееся тогда помогло на мгновение расслабиться, забыть о серьезном и опасном задании. Словом, между нами не существовало и намека на романтические взаимоотношения и все-таки это еще больше утверждало меня в нежелании лишний раз подвергать опасности ее жизнь.

— Не хочу показаться излишне любопытной, — проговорила она, — но кто эта огромная широкоплечая милашка, которую ты повсюду таскаешь за собой?

— Эта милашка — миссис Оскар О’Херн из Аризоны — ты наверное слышала об «О’Херн Инкорпорейтед». И еще она сестра Роджера.

— Я и не знала, что у Роджера есть сестра.

— Тем не менее, это так. Когда-то он рассказывал мне о ней. Она и в самом деле та, за кого себя выдает. Он послал ее предупредить меня несколько дней назад, когда над головой начали собираться тучи. Думаю, тебе интересно будет узнать, что ее муж состоит в дружеских отношениях с генералом Эрнандо Диасом, о котором ты, возможно, слышала.

Норма наморщила своей маленький нос так, как она это обычно делала.

— И какой же в этом смысл? — поинтересовалась она. — Ты разгуливаешь с женой, а Диас — с мужем...

— Милая моя, в этом задании не стоит искать смысл. К тому же с женой я больше не разгуливаю. Солана-Руис прибрал ее к рукам и куда-то упрятал. Он считает ее весьма опасной женщиной и возможно он прав.

— Судя по его виду, он считает себя специалистом по женскому полу — я присмотрелась к нему, когда вы завтракали сегодня утром. Не нравятся мне эти латиноамериканские красавчики macho, Мэтт. — Я улыбнулся.

— Кто бы говорил! У тебя что, появились расовые предрассудки, Чикана?

Вот этого мне говорить как раз и не стоило. Глаза Нормы сузились.

— Не смей меня так называть! — огрызнулась она. — Давай предоставим спесивым американским pachucos изображать из себя борцов за идею и пускаться в высокопарные рассуждения о La Raza — Расе с большой буквы. Можно подумать, что она чем-то лучше всех остальных! Почему-то другие народности, вроде вас, шведов, не носятся с подобной чепухой.

— Кто здесь швед? — невинно поинтересовался я. — Тут собрались одни Americanoz, дорогая.

— Именно это я и имею в виду! — заявила она. — Ты не выставляешь напоказ свое чистокровное скандинавское происхождение, не кичишься чистотой крови и прочим вздором. Так зачем вести себя так, как будто считаешь, что я способна на подобную глупость?