Псмит-журналист - Пэлем Вудхауз

— Стюарт Уоринг выставил свою кандидатуру в олдермены. Он один из самых больших людей в Нью-Йорке.

— В обхвате? Тогда он выбрал правильную карьеру.

— Он один из боссов. Одно время был главой строительной комиссии.

— Главой строительной комиссии? А что это ему давало конкретно?

— Возможность хорошо греть руки.

— Каким образом?

— Вступая в сговор с подрядчиками. Закрывал глаза и протягивал лапу, когда они возводили дома, которые опрокидывал легкий ветерок, с комнатами без вентиляции, вроде этого чулана на улице Приятной.

— Почему же он оставил такой пост? — осведомился Псмит. — По-моему, трудно себе вообразить что-нибудь столь же необременительное и доходное. Конечно, не синекура для человека с совестью на взводе, но, насколько я понял, товарищ Уоринг в эту категорию не входит. Так что же его укусило?

— Укусил его подрядчик, который построил мюзик-холл из материалов не прочней безе. Во время третьего представления мюзик-холл рухнул, и половина зрителей погибла.

— И тогда?

— Газеты подняли вой, подрядчику пришлось отвечать, и он выдал Уоринга, так что с ним на время было покончено.

— Но, казалось бы, такой превосходный результат должен сохранять свое действие, — задумчиво произнес Псмит. — Вы хотите сказать, что он всплыл после этого?

— Из комиссии, конечно, ему пришлось уйти и даже на время уехать из города, но жизнь тут течет так стремительно, что подобные истории скоро забываются. Он столько загреб на комиссии, что мог себе позволить затаиться на год-другой.

— И давно это произошло?

— Пять лет назад. Здесь никто не помнит того, что случилось так давно… если не напомнить.

Псмит закурил новую сигарету.

— Так мы напомним, — сказал он. Билли кивнул.

— Правда, — сказал он, — пара газет, которые против его кандидатуры, попробовали сделать это, но ничего не вышло. Другие газеты объявили, что позор — травить человека, жалеющего о прошлом, старающегося теперь творить добро, ну, они и бросили. Все же считали, что Уоринг сейчас действует честно и открыто. Последнее время он раскричался о филантропии и тому подобном. Сам-то он ничего не сделал, даже не угостил ужином десяток газетчиков, но речи произносил, а слова запоминаются, если все время долбить в одно место.

Псмит кивком подтвердил свое согласие с этой максимой.

— Ну и понятно, что разговоры об этих трущобах ему ни к чему. Как только они всплывут, его шансы на выборах упадут до нуля.

— А почему ему так хочется стать олдерменом? — спросил Псмит.

— Олдермену есть на чем погреть руки, — объяснил Билли.

— Так-так. Теперь понятно, почему несчастный джентльмен принимает столь энергичные меры. Каков наш следующий ход, товарищ Виндзор?

Билли посмотрел на него с недоумением.

— Опубликуем его фамилию, естественно.

— Но прежде? Как мы обеспечим охрану нашего доказательства? Этот листок бумаги знаменует нашу победу или поражение, потому что на нем стоит фамилия негодяя, написанная почерком его собственного сборщика, а это конкретное доказательство.

— Совершенно верно, — ответил Билли, поглаживая нагрудный карман. — И его у меня не отберет никто!

Псмит опустил руку в карман брюк.

— Товарищ Виндзор, — сказал он, выуживая листок бумаги, — так как нам быть?

Он откинулся на спинку стула, благодушно взирая на Билли сквозь монокль. А у того глаза вылезли на лоб. Он переводил взгляд с Псмита на листок и с листка на Псмита.

— Что… как… — бормотал он, — это же?… Псмит кивнул.

— Но как он к вам попал?

Псмит стряхнул колбаску пепла с сигареты.

— Товарищ Виндзор, — сказал он, — я не хочу язвить, пенять или читать нотации. Заметив мимоходом, что вы чуть было не посадили нас в большую лужу, сразу перейду к более приятным моментам. Вы не обратили внимания, что, когда мы направлялись сюда, за нами была слежка?

— Слежка?

— Ее осуществлял субъект в шляпе трубой, как выразился бы товарищ Малоней. Я засек его на ранней стадии где-то у Двадцать девятой улицы. Когда мы на углу Тридцать третьей улицы свернули на Шестую авеню, свернул ли он? Да, свернул. А когда мы вышли на Сорок вторую улицу, и он оказался там. Поверьте мне, товарищ Виндзор, в сравнении с этим трубошляпным типчиком репьи и пиявки — жалкие дилетанты.

— Ну и?

— Помните, у входа сюда вас толкнули?

— Да, там была большая толчея.

— Была, но не такая уж большая. При желании у субъекта было достаточно простора, чтобы обойти вас стороной. А он врезался в вас. Я ожидал подобного маневра, а потому сумел убедительно ухватить его запястье и повернуть. Листок был у него в кулаке.

Билли побледнел.

— О черт, — прошептал он.

— Вполне исчерпывающий комментарий, — сказал Псмит.

Билли схватил листок со стола и протянул Псмиту.

— Берите! — лихорадочно пробормотал он. — Пусть он будет у вас. В жизни бы не поверил, что я такой идиот. Мне и зубочистку доверить нельзя. Мог бы сообразить. Обалдел от гордости, что раздобыл этот листок, и даже в голову не пришло, что они начнут за ним охотиться. Но хватит, это не по мне. Теперь командуете вы.

Псмит покачал головой.

— Эти пышные комплименты, — сказал он, — согревают мое старое сердце, но, мнится, у меня есть план получше. Волей судеб я обратил внимание на типчика в шляпе трубой, а потому получил возможность подмести его носом булыжник. По как знать? Вдруг в толпах на Бродвее таятся другие неопознанные типчики в шляпах точно так же трубой и один из них устроит тот же фокус и со мной? Дело не в том, будто вы прошляпили, а только в том, что не засекли типчика. А теперь внимательно следите за мной, потому что сейчас последует демонстрация Мозга с большой буквы.

Псмит уплатил по счету, и они вышли в вестибюль отеля. Заместитель главного редактора сел у столика, положил листок в конверт и адресовал его — самому себе в редакцию «Уютных минуток». После чего наклеил марку, запечатал конверт и опустил в почтовый ящик у дальней двери.

— А теперь, товарищ Виндзор, — сказал он, — направимся не торопясь домой по Великому Белому Пути. Пусть даже он будет нашпигован низколобыми наемниками в шляпах трубой, так что? Они не смогут причинить нам вреда. Обыскав меня самым тщательным образом, они могут раздобыть одиннадцать долларов, часы, две почтовые марки и пакетик жевательной резинки. Раздобудут ли они больше у вас, я не знаю. В любом случае заветный листочек им не достанется, а это главное.

— Вы гений! — воскликнул Билли Виндзор.

— Вы так думаете? — со скромным смущением сказал Псмит. — Ну что же, не исключено, не исключено. А вы заметили злодея в спортивном костюме, который прошел мимо? Вид у него, мнится, был озадаченный. И чу! Я правда услышал злобное «сорвалось!» или это ветер стонал в древесных вершинах? Для наемных убийц, товарищ Виндзор, выпал холодный вечер, полный разочарований.

23. Сокращение штатов

На следующее утро первым из штатных сотрудников «Уютных минуток» в редакцию явился высокородный Малоней. С подобных фраз часто начинаются поучительные истории о жизненных успехах вроде «Плоды пунктуальности» или «Как были нажиты крупнейшие состояния», однако следует указать, что высокородный Малоней отнюдь не был ранней пташкой. Петухи в его окрестностях вставали одни. Он с ними не вставал. В редакцию ему полагалось приходить в девять часов, и его принципом, его, так сказать, Декларацией Независимости было являться туда не раньше половины десятого. На этот раз он был пунктуален до минуты — или опоздал на полчаса, это уж как посмотреть.

Не успел он отсвистать пару тактов «Моей ирландской розочки» и углубиться в первую страницу повести о жизни в прериях, как вошел Кид Брейди. Кид, как у него было в обычае, пока он не тренировался, курил большую черную сигару. Высокородный Малоней посмотрел на него с восхищением. Кид, сам того не подозревая, стал для Мопси идеалом во плоти. Он приехал из прерий и даже одно время был ковбоем, собирался стать чемпионом и мог курить черные сигары. Поэтому Мопся отложил книгу и приготовился вступить в беседу без обычного своего вида «ну что там еще?».

— Эй, Мопся, мистер Смит тут? Или мистер Виндзор?

— Нет, мистер Брейди, они еще не приходили, — почтительно ответил высокородный Малоней.

— Запаздывают, а?

— Ага. Мистер Виндзор всегда раньше меня приходит.

— И чего они задержались?

— Может, их прикончили, — небрежно предположил Мопся.

— Чего-чего?

Мопся поведал о вчерашних событиях, слегка отступив от обычного олимпийского спокойствия. О том, как союзники тейблхиллцы обрушились врасплох на ничего не подозревавших сынов Три-Пойнтс, он сообщил почти с воодушевлением.

— А у этого Смита, — заметил Кид с одобрением, — котелок варит куда лучше, чем подумаешь, на него глядя. Я…

— Товарищ Брейди, — донесся голос с порога, — вы мне льстите.