Тайна старого Радуля - Сергей Голицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 10
Радульская земля пока не открывает своих белокаменных тайн
Следующий день можно было назвать днем неудач. Опять у Георгия Николаевича не ладилось с будущей повестью, опять он писал, перечеркивал, комкал и рвал листки, а порой ворчал: «Из-за этих белых камней не могу сосредоточиться и плодотворно работать».
Наконец он взял себя в руки и задумался, мысленно переносясь в далекие стародавние времена.
Каким был тот, лишенный наследства князь Константин? Что заставило его ради жизни в Ростове отказаться от великого княжения во Владимире?
Скупо говорится о нем в летописях; правда, летописец называет его Мудрым и Добрым, восхищается, как много строил он каменных и деревянных зданий.
И Георгий Николаевич, раздумывая о Константине, нашел ответы на свои вопросы: был Ростовский князь ученым и поэтом и любил огненной любовью тот город на берегу синего озера, где построил столько красы белокаменной, потому и не захотел его покинуть.
А ростовские бояре неустанно твердили ему: «Обидели тебя, обошли, обнажай меч, собирай рать, веди нас войной на своего брата захватчика Юрия…»
Георгий Николаевич стал переносить на бумагу свои мысли, потом прибежала Машунька звать его к обеду.
А ровно в два часа синие фигурки замелькали перед окнами его дома. Он вышел к ним за калитку.
Отряд, вооруженный, как и прежде, двумя лопатами, двумя ломами и топором, двинулся по радульской улице.
Вчера, когда ребята поддевали ломом очередной камень и приподнимали его, Георгий Николаевич принимал самое деятельное участие в их работе. Он опасался, что огромная тяжесть ненароком выскочит из мальчишечьих рук да отдавит чью-то ногу, и потому сам крепко держался обеими руками за край камня.
Сегодня он убедился, что мальчики надежно приноровились, действовали ловко и быстро.
Они подходили к очередному дому, стучались. На стук выходили хозяева.
— Здравствуйте! Вам говорил Иван Никитич? Можно перевернуть ваш камень и посмотреть, какой он снизу?
— Что же, переворачивайте, коли охота.
— Раз-два — взяли!
Мальчики поддевали двумя ломами камень, ставили его на ребро; девочки счищали с нижней поверхности землю. Все смотрели, вздыхали, осторожно клали камень на место, благодарили хозяев, прощались с ними и шли к следующему дому.
Не за два дня, а за два часа они закончили проверку камней по всему Радулю. Ни на одном из шестнадцати ничего не было высечено, везде нижняя плоскость оказывалась неровной, едва обработанной долотом.
Но эти неудачи нисколько не разочаровали ребят. Подошли они к церкви.
Оставался последний белый камень, тот, на котором стоял угловой столб разрушенной паперти. Неужели тюкать ломами по кирпичам у основания столба? Сколько дней придется тюкать? Однако отступать не хотелось.
— Ну как, будем долбить? — спросил Георгий Николаевич.
— Будем! — упрямо буркнул Игорь и первый взял в руки лом.
Он ударил по столбу десять раз, передал лом Мише. Все мальчики и девочки поочередно потюкали по десять раз. Двое били, остальные смотрели. Кирпичи едва-едва крошились.
Когда вновь настала очередь Игоря, ямка в столбе была совсем неглубокой. С ломом в руках он повернулся к Георгию Николаевичу и спросил его:
— Ну как? Долбить?
Георгий Николаевич начал опасаться: этак у ребят выдолбится весь интерес к русской истории. Проклятый столб точно встал поперек дороги. И тут же он подумал: «Пока Петр Владимирович еще в больнице, вот как их занять: нужно исследовать ту заброшенную дорогу, которая проходила когда-то сзади церкви и кладбища, там, где на склоне с одного места песок сдувало, а на другое надувало».
— Ну вот что: я подумаю, каким еще способом можно опрокинуть столб, а пока хватит долбить, — сказал он. — Я хочу показать вам еще кое-что.
Они пошли за кладбищенскую ограду на песчаный косогор, но ничего заслуживающего внимания там не увидели. На скудной песчаной почве росли кое-где чахлые сосенки, сквозь песок пробивались серо-зеленые будылья полыни, такие же серо-зеленые и тусклые широкие листья мать-и-мачехи, еще какая-то чахлая травка. Направо, на пригорке, виднелись кусты Проклятого места; налево, внизу, в густом ольшанике, текла невидимая отсюда Нуругда. Косогор этот можно было назвать только печальным.
«А ведь именно где-то здесь после песчаной бури обнажились отесанные белые камни. Почему они валялись именно здесь? Неужели тут может прятаться какая-то тайна?»
Георгий Николаевич задавал эти вопросы самому себе, но задавал их вслух. И ребята внимательно слушали его рассуждения.
— Вы нам рассказывали, — робко начала Галя-кудрявая, — о витязе, который жил с молодой женой в тереме где-то возле Радуля. Может быть, вот здесь стоял тот терем? Вот здесь, где сейчас один песочек?
— А давайте узнаем, какой толщины слой песка, — предложил Миша. — У нас две лопаты, будем копать в двух местах.
Георгий Николаевич не видел ясной цели — для чего, собственно, копать? Пространство обширное, а двумя жалкими лопатами разве можно что-либо обнаружить? Впрочем, если тайна прячется под слоем песка, отчего же не выяснить толщину песчаного слоя? С этого надо начинать разведку.
Он взял лопату и очертил два прямоугольника размером со столик в его светелочке — так он обозначил контуры будущих ям. У геологов такие разведочные ямы называются шурфами. Один шурф он наметил выше по склону, другой — ниже.
Отряд разделился. Копать мягкий и рыхлый песок было куда веселее, чем долбить ломом кирпичный столб. Копали попеременно — один уставал, передавал лопату другому.
Через какой-нибудь час в одном из шурфов край лопаты наткнулся на твердую плотную глину. Толщина слоя песка оказалась совсем небольшая — меньше метра.
А с другим шурфом получился конфуз: копали, копали, и вдруг одна из стенок обвалилась. Да, во всяком деле нужна сноровка, а тут сам Георгий Николаевич оплошал. Он забыл — раз песок такой рыхлый, то при глубине шурфа больше метра нельзя его копать с вертикальными стенками, а надо выводить откосы.
— Ладно, завтра закончим, — сказал он, посмотрев на часы.
Игорь хотел продолжать копать, но Георгий Николаевич, не зная, чем ребята будут заняты завтра и послезавтра, настоял на своем, и они направились по домам.
Следующий день начался, как обычно. Ребята с утра переправились через Клязьму, а Георгий Николаевич забрался в свою светелочку.
Сегодня у него работа спорилась. Писал он, писал, откладывал один исписанный лист бумаги, брался за второй, зачеркивал и вставлял отдельные слова и фразы и не разорвал ни одной страницы.
Он писал о том, какое смятение поднялось на Руси после смерти Всеволода Большое Гнездо. Одни держали сторону его старшего сына Константина, другие — сторону второго сына, Юрия. Простые люди жили в страхе, не знали, что с ними станется, толпами переходили от одного князя к другому.
Георгий Николаевич вписал такие слова летописца:
«Многие люди сюду и сюду отъезжаху мятущеся».
Одни недовольные стекались в Ростов, а другие недовольные — во Владимир. Юрий дважды собирал полки и вел их на полки брата Константина. Оба раза дело кончалось миром. Константин уступал и возвращался в Ростов, а Юрий возвращался во Владимир.
Как развивались события дальше, Георгий Николаевич не успел написать. До него донесся голос Настасьи Петровны:
— Простите, а вам он срочно нужен? Может быть, пойдете пока на Клязьму, выкупаетесь?
— Дедушка пишет книгу, к нему сейчас нельзя, — пищала Машунька.
Какой-то незнакомый мужской голос настаивал:
— Нужен, и очень срочно.
Георгий Николаевич приставил глаз к потайной дырочке в стенке и увидел низенького, худенького человечка в чесучовой разлетайке цвета топленого молока, в соломенной шляпе; толстые очки на крючковатом носу придавали всей миниатюрной фигурке незнакомца эдакий деловитый и даже свирепый вид.
Нет, он не из пионерского лагеря. Георгий Николаевич вышел из светелочки и направился к незнакомцу.
— Такси не нашел, пришлось добираться пешком. Прибыл из Владимира по вашему письму. Здравствуйте. — Незнакомец вложил узенькую ладошку в руку Георгия Николаевича и заговорил отрывисто, сухо, словно был чем-то недоволен. — Федор Федорович, — отрекомендовался он, произнеся свою фамилию нарочито невнятно. — Старший научный сотрудник… — Он назвал весьма солидное владимирское учреждение. — Мы все поразились приложенному к вашему письму рисунку. Прошу вас немедленно показать мне обнаруженный вами камень, но предупреждаю — спешу чрезвычайно. Под моим руководством возле Владимира ведутся археологические раскопки. Электричка идет в пятнадцать четырнадцать. Я должен уехать с нею.
