Дьявол в бархате - Джон Карр

Слова звучали лишь в голове Фентона. Однако его сердце преисполнилось радостью, когда он услышал роялистскую песню времен Реставрации.

— Помнишь мистера Рива, который часто бывал в твоем доме в Эпсоме, когда Мег жила там? — Джордж с горечью добавил: — Мистер Рив один из тех, кто пожертвовал своим состоянием ради покойного короля. При Оливере его поместье было продано, и даже титул кем-то украден.

Тому, кто за него не пьет,

Ни в чем пусть в жизни не везет.

Пусть не найдет веревки впору…

Звяканье лиры прекратилось. Лицо мистера Рива вновь стало бесстрастным.

— Не надо об этом! — заговорил он надтреснутым, но все еще сильным голосом, словно не желая вспоминать о чем-то давнем и неприятном.

Фентон страшился задать вопрос, так как он знал ответ и боялся его. Но не сумел удержаться.

— Неужели, сэр, во время Реставрации вам не вернули титул и состояние и никак не возместили убытки?

— Парень, Реставрация ведь произошла уже пятнадцать лет назад!

— Но, сэр, разве вы не говорили с новым королем, не представили петицию, как делали другие?

— Ну-у! — протянул мистер Рив, махнув рукой. — Я конечно, ходил в Уайтхолл. Но вокруг короля вилась целая стая, причем, безусловно, с более важными просьбами, чем мои. К тому же это была самоуверенная молодежь, разряженная в пух и прах, так что мне было стыдно соваться в их компанию.

Мистер Рив тряхнул головой, отчего пряди седых волос на его плечах дрогнули. Хотя теперь он был чисто выбрит, Фентон легко мог его себе представить с усами и бородкой.

— Говоря откровенно, — признался мистер Рив, — тогда на мне была та же одежда, что и сейчас. Сейчас мне восемьдесят, но и пятнадцать лет назад я был тем же потрепанным старым кавалером без гроша в кармане. Если бы я приблизился к его величеству, эти ребята подняли бы меня на смех. Поэтому я ускользнул потихоньку (чего никогда не делал на поле битвы) со своей петицией в кармане.

— И больше не появлялись при дворе?

Взгляд мистера Рива вновь стал осмысленным и проницательным.

— «Приходи, и я заплачу тебе!»— усмехнулся он. — Ты, я слыхал, один из самых горячих приверженцев придворной партии. Ты знаком с его величеством?

— Я… Он как-то проходил мимо меня в парке, и я поклонился ему. Король вежливо поклонился в ответ.

— Но ты не говорил с ним?

— Вроде бы нет…

— Я слыхал, что несколько месяцев назад ты удивил всех речью в парламенте, в которой здорово досталось милорду Шафтсбери. Скажи, ты на следующий день пошел в Уайтхолл (что было бы вполне естественно), дабы услышать от его величества слова одобрения или получить дружеское похлопывание по плечу?

— Нет! — инстинктивно ответил Фентон. Он не знал, было ли это правдой, но чувствовал, что сэр Ник никогда бы так не поступил, как впрочем и он сам.

— А почему?

— Будь я проклят! Я бы сделал это! — воскликнул Джордж.

Мистер Рив обратил свое одутловатое лицо в сторону Джорджа и вновь обернулся к Фентону.

— Ну, так почему? — настаивал он.

— Не знаю! — честно ответил Фентон.

— Тогда я тебе скажу! — промолвил мистер Рив. — Тебе не позволила гордость. Чтобы король не подумал, будто ты сделал это ради милостей, высоких чинов, продвижения по грязной лестнице, по которой карабкаются все, ты предпочел повернуться спиной к его величеству! Верно?

Фентон, присевший рядом со старым кавалером, покачал головой.

— Не знаю. Не могу сказать!

— Что ж, — мрачно вздохнул мистер Рив. — Есть вещи, которые мужчина не может сделать, даже зная, что имеет на это право. Выходит, у тебя со мной много общего, не так ли?

Рука Фентона, потихоньку подбиравшаяся к карману с деньгами, замерла на месте.

— Погодите! — вмешался Джордж. — Не сочтите меня грубияном, но почему вы здесь? Уверен, что вы не шпи… — Он прервался на полуслове.

— Тьфу! — сплюнул мистер Рив. — Что плохого в честном слове «шпион»? Да, в некотором роде я шпион… не бойся, они меня не услышат… Я подбираю по крохам тут и там сведения для мастера Чиффинча65 и даже для сэра Роберта Саутуэлла. Потому что я ненавижу подонков из «Зеленой ленты», хотя они и превозносят благословенную англиканскую церковь, как все честные люди.

Все это время Фентон, как ни странно, думал о Лидии. Сквозь дымную мглу он видел ее, пуританку по воспитанию, но не по натуре. Видел ее лицо, широко открытые голубые глаза, короткий нос, мягкие светло-каштановые волосы. Девять лет он лелеял ее изображение, а теперь перед ним был оригинал. Фентон думал, как сильно любила Лидия человека, за которого она его принимала. Он вспомнил горячую молитву, произнесенную про себя утром, во время расставания с Лидией:

«Господи! Если бы только высохший старик в теле юноши мог бы быть достоин такой любви!»

Ну, теперь он собирался стать ее достойным!

— Боюсь, что должен прервать нашу беседу, — спокойно сказал Фентон. — Не окажете ли вы мне услугу, мистер Рив, одолжив вашу лиру минут на пятнадцать?

— Лиру? Охотно! — откликнулся старик, отодвинув от себя инструмент, около трех футов длиной, с блестящими струнами. — Но с какой целью?

— Я отправлюсь наверх, на совет «Зеленой ленты».

Старый джентльмен не проявил удивления, когда Фентон встал с лирой подмышкой.

— О, ты это сделаешь! — промолвил он, посмотрев Фентону в глаза и переведя взгляд на засохшую кровь у него на руках. — Пожалуй, я пойду с тобой.

— Нет, оставайтесь здесь! — воскликнул Джордж. — Иначе вы больше не сможете шпи…

— Вот еще! — с присвистом усмехнулся старик.

С усилием поднявшись на распухшие ноги, мистер Рив слегка покачнулся, но тут же выпрямился. Огромный живот обжоры сочетался в нем с одутловатой физиономией пьяницы и седыми волосами архиепископа. Он любовно похлопал по рукоятке шпаги.

— Я слишком слаб в ногах для фехтования, но botte или два ожидают щеголя, который вздумает иметь дело… — он снова похлопал по эфесу, — с Грязной Бесс. Куда идти, парень?

— Следуйте за мной, если хотите, — ответил Фентон. — Но не хватайтесь за шпагу и не говорите, если я не подам вам знак.

Они двинулись к лестнице гуськом: сначала Фентон, за ним Джордж, далее мистер Рив. Но внезапно им преградил путь буфетчик, заросший волосами, словно дикарь.

— Сожалею, сэр, но вход наверх запрещен.

Фентон бросил на него взгляд, более грозный, чем любой взгляд сэра Ника.

— Я сэр Николас Фентон, — заявил он, после чего в глазах буфетчика тут же мелькнул страх. — Ты сбережешь здоровье, если посторонишься.

Буфетчик отпрянул, но поднял голову, как будто желая позвать кого-то наверху. Правая рука Фентона, скрытая лирой, метнулась к эфесу шпаги; клинок наполовину вылетел из ножен, и буфетчик понял, что джентльмен не шутит.

— Я… буду… молчать, сэр… — запинаясь, произнес он.

Клинок скрылся в ножнах. Золотая монета, блеснув, упала к ногам буфетчика, который увидел золото впервые за восемнадцать месяцев. Подобрав монету, он решил, что молчание — лучшее проявление благоразумия.

Они легко поднимались наверх, исключая мистера Рива, с трудом волочащего подагрические ноги. Стена находилась справа от них. Фентон, слегка повернув голову, нес лиру так, чтобы она была заметна всем окружающим.

Орущая толпа внизу состояла из наполовину и полностью пьяных. Более восьмидесяти пар глаз с завистью устремились на лестницу. Но завидев музыкальный инструмент, предназначенный, несомненно, для увеселения могущественного лорда, они утратили интерес к троим счастливцам, вновь перенеся его на трубки, вино и карты.

— Я припоминаю, — забыв о предупреждении, заговорил мистер Рив, — что Грязной Бесс (так я именую свою шпагу, джентльмены), мы обычно называли жену генерала Монка до того, как его сделали толстозадым герцогом Олбемарлом66.

— Тс-с!

Обычно наверху таверн находились небольшие отдельные комнаты. Но в «Голове короля» Фентон обнаружил на втором этаже такое же большое помещение, как внизу, с несколькими маленькими комнатами сзади.

Крышу поддерживали вертикальные балки с перекладинами. Солнечный свет пытался проникнуть сквозь закопченные стекла . решетчатых окон. Среди мебели, такой же, как внизу, сидело около тридцати джентльменов и несколько знатных лордов (Джордж переоценил их количество), ведя серьезный разговор.

Здесь не было тяжелых запахов, если не считать поднимавшегося снизу дыма, не было карт и костей. Только двое курили трубки. Сверкание нарядных камзолов, жилетов и золотых бантов на коленях, равно как и пышные лоснящиеся парики под широкополыми шляпами, свидетельствовали о том, что все присутствующие — знатные или, по крайней мере, состоятельные люди. Красные лица многих служили признаком того, что их обладатели не привыкли к выпивке.

Воцарилось мертвое молчание. Хотя собравшиеся не могли не слышать шагов на лестнице, они делали вид, что не замечают ничего, кроме друг друга.