Родословная большевизма - Владимир Варшавский

О всех этих утверждениях не стоило бы и говорить, не мешай они Западу понять подлинную природу идеологии марксизма-ленинизма и найти способы противостоять её наступлению.

Глава третья

«Чевенгур»

По мне, «Чевенгур» Андрея Платонова — одна из самых важных книг для понимания большевистской революции. Попала она мне в руки случайно. Все хвалили, но никто не мог ясно сказать, о чем она. На обложке имковского издания голова коня и голова солдата. Неопределенно подумалось: верно что-нибудь о конармии. Тем больше с каждой страницей возрастало мое удивление Я такого не ждал.

Андрей Платонов изображает большевистскую революцию как великую и в то же время безумную, страшную и жалкую эсхатологическую драму. В Чевенгуре все апокалиптики. Чевенгурские «буржуи» ждут второго пришествия «Лежали у заборов в уюте лопухов бывшие приказчики и сокращенные служащие и шептались про лето Господне, про тысячелетнее царство Христово, про будущий покой освященной страданиями земли».

Для чевенгурских же коммунистов это ожидание второго пришествия — предрассудок, контрреволюция Но вот что удивительно, они сами ждут свершения, конечно, какого-то небывалого, космического события, которое все преобразит После того, как капиталисты и мелкая буржуазия будут повсеместно истреблены, «социализм придет моментально и все покроет. Еще ничего не успеет родиться, как хорошо настанет» Новое небо и новая земля настанут «в Дванове уже сложилось беспорочное убеждение, что до революции и небо и все пространство были иными — не такими милыми». И времени, как клялся Ангел, уже не будет:

— А у нас всему конец.

— Чему же конец-то? — недоверчиво спрашивал Гопнер.

— Да всей мировой истории конец — на что она нам нужна!»

Другому герою повести при чтении статьи Ленина о кооперации «открылась столбовая дорога святости, ведущая в Божье государство житейского довольства и содружества». Когда он приходит в Чевенгур искать кооперацию, председатель чевенгурского ревкома Чепурный ему говорит: «история уже кончилась». Дванов догадывается, почему Чепурный и другие чевенгурские большевики так хотят коммунизма: «он есть конец истории, конец времени».

Чепурный? Что за фамилия? Уж не придумал ли Платонов? Не имею представления, какими источниками он пользовался, когда писал свой «Чевенгур». Может быть, это только случайное совпадение. Но вот в 1966 году, т. е. без малого через сорок лет после написания «Чевенгура», выходит книга С. С. Волка «Народная Воля». В ней есть ссылка на статью Я. Абрамова «Прошлое и настоящее штунды», журнал «Дело» 1883, № I:

«Весной 1881 г. крестьянин с. Мордва Феодосии Чепурный называл царя дьяволом и говорил землякам, что убьют и нового государя, а когда истребят всю царскую фамилию, «будут бить панов, священников и богатых мужиков для того, чтобы раздавали все бедным». Крестьянин с. Погорелец Степан Шутенко в 1882 г. проповедовал упразднение церквей, духовенства и правительства. Он оправдывал С. Перовскую и говорил, что Александра III убьют и других государей не будет, а настанет общее равенство и общность имущества».

В «Известиях Воронежского краеведческого общества» в 1926 году, в №№ 7 и 8, И. Тарыдин писал о крестьянских откликах на 1-е марта 1881 г. в Воронежской губернии: «Порой антицарские высказывания носят мистический, полурелигиозный характер. Крестьянин Добрынченко из слободы Бутурлиновки (Воронежской губ.) в начале марта говорил, что Александр II был змей из Апокалипсиса, который «хвостом своим, т. е. железной дорогой, охватил всю Россию», а об Александре III говорил как об антихристе, народившемся от того змея. В середине марта отставной рядовой В. Петров в с. Тюменевке той же губернии сказал односельчанам: «Вы присягали не государю, а антихристу».

Повторяю, не знаю, был ли Платонов знаком со всеми этими свидетельствами. Но трудно отделаться от чувства, что его Чепурный — это все тот же Феодосий Чепурный, но только с тех пор он узнал о Марксе и Ленине.

Хорошо. То, что ждали второго пришествия чевенгурские «буржуи», понятно. Они жили «ради Бога», верили по-церковному и видели в ужасах революции несомненные признаки кончины века. Но откуда же все-таки эсхатологические чаянья у чевенгурских коммунистов. Ведь вот вы сами говорите, они верили уже не в гибель антихриста, а в учение Маркса и Ленина. Вот именно поэтому. Они знали, что Маркс и Ленин требуют «ликвидации класса остаточной сволочи», и тогда наступит «окончательное счастье» и всей мировой истории придет конец. Именно в этой вере и нужно искать объяснение апокалиптического вдохновения большевистской революции.

Не знаю, думал ли об этом сам Платонов? Слесарь, красноармеец, писатель, одаренный ясновиденьем подлинного художника, он рассказал притчу о том, чему был свидетелем. «Чевенгур» — трагическая эпопея обманутого Лениным русского люмпен-пролетариата, «босоты», голытьбы. В рассказе Платонова эта эпопея настолько напоминает эгалитарно-коммунистические мессианские движения европейского средневековья, что с удивлением чувствуешь: тут не только сходство, тут прямое, хотя и скрытое, подземное преемство. Те иностранные и русские толкователи, которым непременно хочется видеть в большевистской революции чисто русское, невозможное на Западе явление, просто не помнят европейскую историю. Тому, кто не читал ее забытые кровавые преданья, не понять, откуда пошли тоталитарные движения нашего времени. Конечно, как всякое историческое событие, и большевистская и национал-социалистическая революция, говоря марксистским языком, происходили каждая в своем «историческом контексте», и у каждой из них была своя «специфика». Кто с этим спорит? Но в последнем, самом важном счете это были новые, еще небывалой силы взрывы революционного хилиазма, который в прошлом столько раз сотрясал устои европейского общества.

С наибольшей определенностью об этом писал Норман Кон в замечательной книге «Стремление к тысячелетнему царству». Рассказывая историю европейского революционного хилиазма, Норман Кон приходит к заключению, что теперешние тоталитарные идеологии, в сущности, — завершение средневековых апокалиптических учений, только под современной наукообразной оболочкой. Норман Кон указывает, что это смутно чувствовали сами идеологи национал-социализма и коммунизма. В «Мифе XX века» Розенберг посвятил целую восторженную главу германскому внецерковному мистицизму XIV века, он говорит и о движениях беггардов, бегинок и братьев свободного духа. Другие нацистские историки внимательно изучают революционный хилиазм Верхнего Рейна. Коммунисты же, с легкой руки Энгельса, написали несчетные книги о Томасе Мюнцере.

Национал-социализм и коммунизм — единоутробные ублюдки. При всех их внешних различиях они унаследовали тот же генотип: ожидание последнего решительного боя, в том бою мировая тирания будет уничтожена избранным народом — германской расой у нацистов, пролетариатом у марксистов. Тогда настанет миллениум — всегерманский Рейх у нацистов, новый мир у марксистов.

Тому, кто не хочет этого видеть, не понять родословной большевизма и поразительного сходства нацистского и коммунистического государства.

Христиане унаследовали все варианты ветхозаветных апокалиптических пророчеств: и самые воинственные — поражение мечом всех угнетателей избранного народа, и самые светлые и мирные — спасение всех народов, уничтожение смерти навеки, «большая радость» для всех страждущих и бедных.

Ожидание Нового Иерусалима стало закваской всей христианской цивилизации: «И отрет Бог всякую слезу с очей, и смерти не будет уже: ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет». (Откр. Св. Иоанна, 21:4).

В самый разгар восстания Маккавеев был обнародован рассказ о сне пророка Даниила: после совершенного истребления «зверя четвертого», т. е. эллинистического царства Селевкидов, — «царство и величие царств всей поднебесной дано будет святому народу Всевышнего, которого царство — царство вечное, и все властители будут служить и повиноваться ему».

Сон Даниила заворожил на века всех угнетенных и обездоленных. Но только святой избранный народ Божий теперь уже не евреи, а Церковь Христова, Новый Израиль, гонимые христиане. В награду за муки они наследуют мессианский пир и станут бессмертными.

Награды за все страдания ждут и герои «Чевенгура». Они верят — при коммунизме наступит «окончательное счастье жизни».

«Чепурный отстал от Жеева и прилег в уютной траве чевенгурской непроезжей улицы. Он знал, что Ленин сейчас думает о чевенгурских большевиках… Ленин наверное пишет Чепурному письмо… чтобы Чепурный со всеми товарищами ожидал к себе в коммунизм его, Ленина, в гости, дабы обнять в Чевенгуре всех мучеников земли и положить конец движению несчастия в жизни».