Остров мечты - Алексей Тихонов

— Ага! — воскликнул Кривонос, но под жестким взглядом Шурги осекся. Добстер только крякнул: бывший сосед, похоже, стремительно овладевал браздами правления в их ватаге.

— Стало быть, других-то можно звать к смирению и благочестию, — хмыкнул Шурга, — а самим краюха хлеба дороже Господа? Так что ли, отче? Вот после встреч с подобными проповедниками и теряешь окончательно веру в святые идеалы.

— Я не говорил о смирении, сын мой, — отозвался незнакомец, не поднимая глаз. — Время неподходящее, так что даже сам от смирения отошел. Только у меня свой путь, сложный и извилистый, а ты со своими друзьями ныне встал на нем препоной.

— Правда? Ох ты, какая незадача! Вы уж извините болванов, господа хорошие, не додумались у вас разрешения-то спросить. Одолели, понимаете, разные заботы мелкие, прокормиться там, уцелеть... Но, конечно же, мы немедля все исправим. Так ведь, друзья? Что прикажете, сразу повеситься или просто посторониться?

— Посторониться.

— Как? — опешил Шурга.

Старик, наконец, оторвал печальный взгляд от огня.

— Мы хотим, чтобы ваша... компания ушла отсюда. Незамедлительно. Сторону света выбирайте сами, миль восьми-десяти, полагаю, хватит. Мы настаиваем на этом.

Круг замер от неожиданности. Однако теперь у них было на кого положиться.

— Нагло, — кивнул Шурга. — Ценю таких людей, только не на сей раз. С какой это стати мы-то должны уступать?

— На увещевания вы не поддаетесь... — Старец пожал плечами. — Рядом, похоже, нам мирно не ужиться... Другого выхода не вижу.

— Так вот вы-то и убирайтесь, умники! Здесь прав тот, кто сильнее. Что-то я не замечал в поместье большой армии, а? Станешь уверять в обратном?

— Не буду. Людей у нас, сын мой, вправду немного, зато драться они готовы крепко. Обильно кровь прольется, а в итоге не уцелеет ни поместье, ни ваша компания. Зачем нам это надо?

— А ты не пугай! Из-за стен-то грозить — дело немудреное. Только учти: и не таких зубастых людская смекалка из берлог выуживала.

— Про Хомяка спроси, — наклонился к товарищу Добстер.

Шурга отстранил его, однако просьбе внял:

— Там, откуда ты шел, старик, был наш приятель. Куда подевал?

— С ним все в порядке, сын мой, не беспокойся. — Странный гость, казалось, начал неуклонно утрачивать интерес к беседе, погружаясь вовсе уж в беспросветную грусть. — Лежит сейчас в кустах, невредимый и связанный.

— Что? — изумился Шурга. — Уж не ты ли его, старый, скрутил? Ври да не перебарщивай! Тут все же не дураки сидят, каплю-то разумения имеем. И шуток над собой не любим. До сих пор с тобой вежливо обходились, а ведь можем и не посмотреть на седины!..

Сам Шурга с места не двинулся, но его товарищи будто хорошо обученная стая, колыхнулись в направлении незнакомца. Почувствовав волю новоявленного вожака, они, наконец, побороли в себе робость перед непонятным визитером. Старец глянул на них почти безучастно, перевел взор на хмурого Шургу, затем поднял правую руку. Озадаченные этим жестом ватажники на миг замерли, а потому отчетливо расслышали тонкий, стремительный свист. Взметнув искры, в самую сердцевину костра вошла длинная стрела, закачалась оперенным хвостом.

— Черт!

Все разом отпрянули от кострища, словно наибольшую опасность представлял именно прилетевший снаряд.

— Вам придется покинуть этот край, дети мои, — негромко, но внятно произнес старец. — Увы, либо вы послушаетесь меня, либо... поляжете прямо здесь и сейчас.

— Ах ты, проклятый!.. — рыкнул Кривонос, хватаясь за дубинку.

Новое движение руки старца, еще одна стрела, блеснув из темноты, вонзилась в бревно рядом с мужиком. От народа не укрылось, что послали ее из совсем иного места, а незаурядный стрелок даже позволил ей по пути чуть задеть край рукава седовласого посланника.

Теперь оцепенели все. Кривонос выронил палку. Люди, придавленные прежними страхами, боялись шелохнуться, съежившись, водили по сторонам глазами. Даже Шурга заметно побледнел, хоть и ворочал желваками в бессильной ярости. Как ни слабо горел этой ночью костер, его света хватало, дабы озарить всех сгрудившихся вокруг ватажников. В результате они, точно вытащенные под солнце кроты, не различали сейчас ничего, кроме плотной стены мрака, а у невидимых и несчитаных противников были как на ладони. Выцеливай любого, бей по заказу... Разумеется, кабы прыснул народ дружно врассыпную, большинство бы уцелело... скорее всего... Только вот кто отважится начать, обрекая себя на первый удар?..

Старый Добстер облизнул пересохшие губы, огляделся, стараясь не слишком шевелить головой. Нет, пожалуй, смельчаков пока не сыскать. Людей устрашили аккурат так, чтоб и огрызаться не дерзали, и бежать отчаяния не хватало. В конце концов, противники до сей минуты даже не поцарапали никого... Эх, они оставались еще в душе теми же лапотниками, неуклюжими и пугливыми!

— Стало быть, на одно слово Творца решил не полагаться, отче? — с трудом гася бешенство в голосе, осведомился Шурга. Лишних движений и он предпочитал не делать.

— Нужда заставила, сын мой. — Старец устало опустил руки. — Как ты верно заметил, подчас ради большой правды приходится потеснить малую. Что ж поделать, Господь наградил нас не самым совершенным из миров... Короче, вы уходите. Немедленно и безвозвратно. Нам не нужна ваша кровь, тем более что ей будет полезнее пролиться за свободу Гердонеза.

Народ набрался смелости на недовольный гул, однако и тогда продолжал опасливо коситься в сторону черной стены леса. Теперь стрелки мерещились за каждым деревом.

— Может, до утра потерпите? — скривился Шурга.

— Лучше сейчас. И часть пути осилите, и нам выкажете свою добрую волю. Пожитки собирать, полагаю, недолго?

— А что нам помешает завтра же воротиться?

— Не надо, сын мой! — Старик поднял на ватажника глаза, радости победы в них не было ни на йоту. — Не заставляй нас охотиться по чащобам за хорошими, в сущности, людьми. Вы достаточно настрадались, чтобы сложить головы в братоубийственных стычках. Разойдёмся мирно.

Шурга какое-то время пытался выдержать обмен прямыми взглядами, но затем, ворча, отвернулся.

— Стало быть, старик, это мы нынче теснимая малая правда, так? Что же тогда за грандиозные затеи у вас-то в головах?

— Есть кое-что. Возможно, и мы немного поучаствуем в освобождении страны, если Творец будет милостив к дерзновенным планам своих чад. Будущее покажет.

— Скрытничаешь? Понятно... Зачем кому-то беспокоиться о десятке голодранцев, обреченных околеть в первую же зиму? Ладно, собираемся, братцы... Против силы не попрешь...

Все еще гудящий недовольно, круг заколебался, распадаясь. Пожалуй, людям сейчас стало даже легче — нашелся некто, взявший на себя непростое, щекотливое решение. И какая разница: выбирали его вожаком или нет? Едва ли кто в тот момент осознавал, что и поражения порой рождают лидеров.