Среди чудовищ и ведьм (СИ) - Бруша Анна

— Но остается шанс. Она же ни в чем не виновата!

Йотун кивнул.

— В таких обстоятельствах невозможно победить в одиночку, я бы попробовал заручиться поддержкой влиятельного союзника. Ну, и важно выиграть время: можно попытаться выторговать жизнь родственника в обмен на что-то.

— Переговоры? — такая мысль не приходила мне в голову.

Как он себе это представляет. Написать Бальтазару Тоссе письмо? Но оно может не успеть, и Кристу казнят раньше. И смысл обмена писем, собственно, в обмене. Значит, раскрыть свое расположение…

— Да, переговоры. Но для этого, тебе нужно быть уверенной в собственной безопасности, иначе все это не имеет большого смысла.

Я и сама дошла до этой нехитрой мысли.

Йотун прошелся по залу и сказал:

— Не знаю, сильно ли тебе пригодились мои советы. До всего этого, думаю, ты и сама дошла.

— Спасибо. Я очень благодарна.

— Не стоит. А теперь, мне необходимо провести тролльскап.

— Прости, что отнимаю твое время.

Я вынырнула из видения и поежилась. Сегодня был ясный день, и в воздухе чувствовалось обещание скорого тепла. Но обещания бывают обманчивы. Я выдохнула облачко пара, подышала на пальцы, чтобы согреться. Интересно, сколько прошло времени с ухода Мадса. Он оставил меня его дожидаться, а сам пошел «осмотреться».

Признаться, Йотун дал весьма интересные советы. Я думала о всей ситуации слишком поверхностно, беспорядочно подсматривая за Бальтазаром Тоссой. Но дальше самого горячего желания открыть его секреты врагам, моя мысль не получала развития. А ведь есть весьма влиятельный маг, который ненавидит верховного даже больше, чем я — Захария Ламми. Захарии не надо доказывать, на что я способна. И он теперь служит королю Стефану.

Я так глубоко задумалась, что не заметила появление Мадса.

— Мальта!

Парень появился с двумя увесистыми мешками за плечами, я бросилась к нему навстречу.

— О чем мечтаешь?

Маг сгрузил свою ношу на землю и потянул веревку, стягивающую горловину мешка.

— Подумал, нам не помешает смена одежды.

Я не собиралась ничего спрашивать, но…

— Чьи это вещи, Мадс?

— Не знаю. Я именами не интересовался.

— Ты, ты убил каких-то людей? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Он взглянул на меня. Брови на мгновение сошлись к переносице.

— А хоть бы и так, тогда что?

Я молчала, не зная, что сказать. Действительно, «что»?

Мадс демонстративно достал круглый хлеб, затем из тряпицы было извлечено вяленное мясо. Он отломил кусок хлеба, подцепил ломтик мяса с тонкой прожилкой жира и принялся демонстративно жевать.

— Мадс? — мой голос прозвучал тонко и жалобно, — Пожалуйста, скажи, что ты не…

Он взглянул на меня и рассмеялся.

— Бери! В этот раз обошлось. Тут в двух часах ходьбы есть хутор. Никого не было дома, так что я немного похозяйничал.

Какое облегчение! Всего лишь кража.

Но… во рту остался горьковатый привкус проглоченной лжи.

— У нас намечается одна… м-м-м… проблема, — сказал Мадс, не прекращая жевать.

— Какая?

— Моя сила. Скоро она восстановится.

— Значит, ищейки смогут взять наш след.

Он вопросительно взглянул на меня.

— Нужно, узнать, где она.

— Сейчас.

Я сосредоточилась, вызывая видение. Ведьма-ворона все время возвращалась в одну и ту же таверну. Маленькая, сгорбленная женщина занимала место в самом дальнем уголке и сидела, обхватив руками кружку. Она умела становится совершенно незаметной. Никто из посетителей не обращал на нее внимание. Даже подавальщицы не возмущались, что она занимает стол и ничего не заказывает.

Вот беда, мне не удавалась выглянуть из таверны, чтобы прочесть вывеску. А окна были слюдяные, маленькие и закопченные, так что ни намека на то, что находится снаружи.

Все прошло, легко и гладко. И в этот раз я снова оказалась в той самой таверне. Я огляделась, но ведьмы нигде не было видно. Как странно. Где же она?

И тут она появилась с подносом и тряпкой, принялась сметать крошки со столов.

— Эй, Катрина!

Ведьма вскинула голову и пошла на зов. Кухарка мягкая и большая, словно подошедшее тесто, кивнула на огромное ведро с помоями. Ведьма подняла его с трудом и потащила на улицу.

Я последовала за ней в хлев со свиньями. Те с радостью набросились на угощение, зашумели, зачавкали.

— Мадс, она не в Брегунде. Эта таверна стоит на тракте, на самой развилке. Там еще стоит столб, такой витой, как будто это канат, но на самом деле из камня, — принялась я сбивчиво описывать увиденное, — Там много повозок и большая конюшня.

Парень слушал, не перебивал. Потом отвернулся, чтобы я не видела его лица.

— Что? Ты не знаешь, где это?

В ответ он промычал что-то неопределенное. Можно было истолковать, как «Да», так и «Нет».

Я попробовала снова:

— Так ты понял, где это?

Он стоял разжимая и сжимая кулаки.

— Мадс?

— Мы так близко, Мальта. Так. Близко.

— Знаешь, Мадс, я думаю, она хочет там с кем-то встретится. Кого-то ждет.

— А дождется нас.

Глава 13

Когда в таверну зашли трое магов, я вздрогнула и крепче сжала кружку с горячим аром.

Мадс приобнял меня и прошептал на ухо:

— Расслабься. Помни, ты никто, просто крестьяночка, набитая соломой. Никто тебя не ищет. Ты едешь на ярмарку со своим мужем.

Он осторожно коснулся губами моего виска и вдоль позвоночника пробежала волна жара.

Эти слова сработали лучше любого заклинания. Я расслабилась и сделала глоток. Маги с отвращением оглядели полный зал, но крестьяне и торговцы были для них безликой массой, которая не вызывала никаких чувств, кроме раздражения.

Было душно. И мрачно. Чадили свечи, от них больше было копоти, чем света. В воздухе стоял густой дух чеснока, который жевали крестьяне.

Мужчины расселись за отдельным большим столом, расчистив себе место резкими приказами. Потребовали к себе хозяина «этой дыры» и велели подать все, чем богата кухня.

Мадс тоже наблюдал за ними исподтишка. Губы его временами трогала кривая ухмылка. Маги явно изо всех сил хотели показаться персонами значимыми, очевидно, ими не являясь. Подавальшицы получали щипки и шлепки. Вскоре на столе появились блюдо с жирными свиными ребрышками, увесистый полукруг кровяной колбасы, горшки с дымящейся похлебкой. Вдобавок им подали корзину с хлебом.

И они принялись жрать. Обглоданные кости летели в центр стола или на пол.

Они едва смотрели вокруг, и пришли не потому, что им нужно выследить здесь двоих беглецов.

Хозяин вынес пузатые бутыли и сам принялся разливать по высоким глиняным стаканам вино.

— Желают ли уважаемые мэтры комнату?

— Нет, мы не останемся в этом гадюшнике на ночь.

Крестьянин сидевший наискосок от меня засмеялся, но быстро закашлялся, толкнул своего спутника в бок локтем и прошептал:

— Ишь-ты… а другой-то дыры поблизости нет. Видать мэтры любители морозить задницы.

— Пусть проваливают. От магов все беды.

Толстая румяная крестьянка — торговка сырами, как мы успели узнать, поджала губы.

— А я была бы не против, если бы они отправились бы с нами с утра.

— Вот, дура-баба, наслушалась всяких сплетен и теперь боится каждого шороха. Тут постоянные разъезды, посты. Если тролли и надумают вылезти из своих нор, то себе на погибель.

— Чушь это все. Какие тролли. А местные всегда были теми еще разбойниками.

— И они тоже будут сидеть тихо. В этом году барон так расстарался, не поскупился на охрану тракта и окрестностей.

Я вполуха слушала перепалку крестьян.

Торговка сырами не обиделась, что ее так резко обругали и продолжала настаивать.

— Может и не тролли, может и какие другие разбойники. Но как-то без разницы, кто огреет тебя по голове и отберет, все нажитое. А раз люди говорят, то все не просто так.

И тут я заметила ее. Она шла по краю зала с тряпкой. Наши взгляды встретились. Кажется, она удивилась, что кто-то так пристально ее рассматривает.