Мастер женских утех - Людмила Ситникова

Карп подолгу держал в руках снимок деда – хмурого бородатого человека с колким, недобрым взглядом. Потом разговаривал с отцом, матерью, сестрами…

Фото, на котором улыбалась мама, державшая на коленях старшую сестру, вызывало в нем особый трепет. Внизу стояла дата: 1912 год.

Карп Андреевич грустно улыбнулся и, как бы извиняясь перед родней, обвел взглядом свое убогое жилище. А ведь когда-то у его деда была собственная фабрика, несколько домов и пароход! Но предок еще до начала революции потерял все состояние. Его разорили собственные компаньоны…

Карп откинул снимок в сторону. Резко встал из-за стола и с едва заметной ухмылкой на старческих устах взглянул на таблетки.

Половина третьего!

Павел Орлов вскочил с кровати в холодном поту. Опять сон… опять этот дурной, пугающий сон! Сколько можно мучиться детскими воспоминаниями? Неужели они никогда от него не отстанут? Он уже не маленький мальчик, теперь Павел – взрослый мужчина, которому не пристало быть пленником ночных кошмаров. Но как же от них избавиться? Как покончить с коварным прошлым? Какому богу молиться, чтобы тот оградил Павла от появления в его снах матери? Павел поежился. Мать – женщина, о которой у него остались лишь смутные воспоминания. Та, которая ради плотской любви бросила пятилетнего сына и скрылась с любовником в неизвестном направлении. Матери тогда было тридцать, а юнцу, с которым она связалась, едва исполнилось двадцать. И Павел их ненавидит, ненавидит уже три десятилетия!

С ранних лет отец внушал сыну, что его мать – монстр, не заслуживающий прощения. Отец проклинал ее до самой смерти, а когда лежал на смертном одре, взял с Павла клятву, что тот, когда-нибудь по воле случая встретив мать, не простит ей предательства.

Орлову снились кошмары. Он видел себя пятилетним мальчуганом, стоящим на краю обрыва. Вокруг ни души. И вдруг туманная дымка рассеивается, и из нее выходит мать… молодая, красивая, такая, какой он ее и запомнил. Она тянет к сыну руки, а он плачет и пятится назад. И вот до края обрыва остается несколько сантиметров. Павел делает шаг и…

Орлов вышел на балкон. Вокруг – тишина, мир, покой… Но почему с неба смотрит красная луна? Красная и зловещая…

Светлана Олеговна читала Библию. Леля дремала на стуле.

В какой-то момент Скорнякова отложила книгу и смахнула со щеки крупную слезу.

– Библия учит нас быть терпимыми, – сказала она гусыне. – Люди должны искоренить в себе злобу и зависть. Лишь тогда они смогут предстать перед господом с чистой совестью.

Вскочив с кровати, Светлана заметалась по комнате:

– Я грешна, Леля, грешна! Но обещаю тебе: я буду молиться и замаливать свои грехи. Господь меня простит.

В дверь постучали. Светлана Олеговна насторожилась.

Прежде чем выйти в прихожую, она бросила взгляд на часы.

Без четверти три…

У хлипкой калитки Светланы Олеговны стояли три человека: Карп Андреевич, Эра Валентиновна и Леночка Астафьева.

Поравнявшись с местными жителями, Копейкина поздоровалась:

– Добрый день.

Лена вжала голову в плечи, дядя Карп отвернулся.

– Добрым он был до недавнего времени, – монотонно ответила Фетисова, рассматривая свою обувь.

– А что случилось? – Катка заподозрила неладное.

– Светка померла, – выдавил Карп Андреевич.

– Как – умерла?!

Словно по команде, Эра и Лена уставились на Катарину.

– Как люди обычно умирают – сердце бьется, а потом останавливается.

– Да нет же, девки, – насупился Карп Андреевич. – Говорю вам, неспроста в комнате кровь! Никак, помогли нашей Светке к праотцам отправиться.

– Где она?! Почему вы здесь стоите?

– Так не велено в дом заходить, приказано ждать милицию. Вот и стоим, ждем, а они не торопятся. Наверное, уже час как в ожиданиях маемся.

– Прошло минут тридцать, – вставила Леночка и закурила.

Старик удивился:

– Тридцать? А мне кажется, что мы целую вечность у калитки толпимся.

– Время действительно ползет медленно, – согласилась Фетисова.

Катарина хотела было пройти на участок, но Карп Андреевич заголосил:

– Куда топаешь, дуреха? Сказал же, нельзя туда!

– И к калитке лучше не притрагивайтесь.

– Как вы узнали, что Светлана Олеговна мертва?

Эра Валентиновна кивнула на деда:

– От дяди Карпа.

– Верно, – закивал пенсионер. – Я Светланку мертвой и обнаружил. Я еще с утреца планировал к ней в гости завалиться. У нас со вчерашнего вечера уговор вышел, что Светик сегодня пирог яблочный испечет. Она ведь кулинарка знатная, такие вкусности приготовить могла… О!.. Пальчики оближешь. А какие пончики делала, а? Эр, скажи? Вкуснотища!

– Дядя Карп, эти воспоминания сейчас неуместны.

– Да, да, я отвлекся. Ну, значит, спозаранку я предвкушал вкус пирога и в десять часов потопал к соседушке. Подошел к крыльцу, постучал, а тама молчок. Я опять стучу, уже громче. Тишина.

– А она уже умерла! – всхлипнула Лена.

– Не додумался я дверку-то толкнуть. Дурак старый! Решил, что у Светки голова разболелась, она прилегла, заснула… Ну, и ушел к себе. Сижу на терраске и время от времени на ее дворик поглядываю. Час прошел, второй – глухо, как в танке. А что характерно, Лельки ее ненаглядной нигде не видать. То она носится как ненормальная по двору, а сегодня будто испарилась. В час по телику началась передача… ну, где ейта артистка тепереча ведущей сделалась. Не помню фамилию. Эр, подскажи.

– Дядя Карп, вас опять не в ту степь заносит. Ну при чем здесь артистка?

Старик сник.

– До четырех часов у телевизора просидел. Фильму посмотрел, чаю попил, а в пятом часу вспомнил про Светку. Стучал, стучал, а потом дверь толкнул, а она не заперта. Вот те номер, думаю. В коридор зашел, а мне навстречу Лелька бежит. А уж в комнатке я Светку заприметил. У тумбочки лежит, не шевелится, из головы кровь натекла. Ну, я пульсу пощупал, сердчишко, а Светланка уже холодная. Перепугался я до смерти, выбежал и с Леной столкнулся.

Девушка подтвердила:

– Я сразу вызвала милицию.

– Что ж так долго, мож, им еще раз позвонить? Вдруг забыли?

– Дядя Карп, до нас не так легко добраться.

– Ой, ведь мы уже часа два тута стоим!

Эра Валентиновна качнула головой. Стенания старика ее раздражали.

Катка принялась нарезать круги на пятачке у калитки.

Сотрудники правоохранительных органов прибыли в шесть вечера. Карп Андреевич выпрямился, встал по стойке смирно и, глядя на Фетисову, прошептал:

– Сейчас допрашивать будут. Это как пить дать. Ох, сердце колет, только бы не слечь!

Минутой позже Карп с придыханием тараторил:

– Я первый обнаружил, ничего в доме не трогал, только пульсу у Светика щупал. А как же иначе, вдруг она еще жива была? В таких случаях пульсу надо обязательно проверять!

– Нам нужны двое понятых, – заявил высокий капитан.

– Я! – Карп сделал шаг вперед.

Эра Валентиновна хотела предложить свою кандидатуру, но Катарина завопила на всю улицу:

– И я!

От ее ора вздрогнули все, включая бесстрашных бравых ребят в форме.

– Проходите, – буркнул капитан, – только орать больше не надо.

Чувствуя себя ищейкой, готовой вот-вот взять след, Катарина зашла в крохотную прихожку. Карп Андреевич держал Катку за локоть и шептал:

– Не спеши, куда ты так несесся?

В спальне на разобранной кровати сидела Леля. Завидев незнакомцев, гусыня спрыгнула на пол и отчаянно замахала крыльями.

– Черт! Что здесь делает утка? – воскликнул молоденький лейтенант.

– Это гусыня, Лелька.

– Да по мне хоть крокодил! Вы гляньте, товарищ капитан, какой бардак она здесь навела!

От застывшей лужицы крови во все стороны тянулись многочисленные следы лап Лели.

– Убери ее отсюда!

Лейтенант сделал два шага и остановился. Леля зашипела.

– А-ну, иди вон!

Гусыня защелкала клювом, издавая устрашающие звуки.

– Долго ты будешь с ней возиться?

– Не дается.

– Хватай ее и выноси на улицу!

Бедный парень, которому никогда прежде не приходилось иметь дело с гусями, покрылся потом.

– А она… это… не укусит?

Капитан выругался. Его емкое словцо в момент отрезвило лейтенанта. Забыв о страхе, он сгреб разбушевавшуюся Лелю в охапку и пулей вылетел из спальни. Тут же на веранде послышался шум, донесся крик мента:

– Уй, чтоб тебя… Укусила!

Катарина с ужасом смотрела на остывшее тело Светланы. Скорнякова лежала на спине, на ее растрепавшихся волосах виднелись следы крови, а глаза… Широко распахнутые глаза взирали в потолок. Стеклянный, пугающий взгляд мертвого человека заставил Катку прижаться к Карпу.

– Ты смотри, деваха, не грохнись в обморок, – буркнул тот.

Низкорослый дядечка защелкал фотоаппаратом. Капитан тем временем задавал вопросы понятым. Карп заново пересказал свою историю. Говорил он сбивчиво, то и дело поглядывая на Копейкину.

Затем старик замолчал, а люди в форме детально осматривали комнату.