Огненные письмена - Маркус Сэйки

Ничего.

Ничего.

Ничего.

Лук выпрямился и огляделся. В голове у него стучало, зрение мутилось, рука была разодрана и кровоточила, спину защемило, и стоял он с трудом. После внезапного прекращения взрывов он слышал только звон в ушах, и где-то на периферии горели грузовики и раздавались крики искалеченных людей.

А потом в пустыне снова прозвучал голос бога.

ОГОНЬ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ВОЗОБНОВИТСЯ.

УХОДИТЕ.

А ЕЩЕ ЛУЧШЕ – БЕГИТЕ.

На лице Лука появилась кривая улыбка.

«Черт побери, но Миллер был прав».

Что-то натекло ему в глаз, и он отер кровь. Нужно найти генерала. Если Миллер погиб, то вся операция разваливается. Весь план. Лук предполагал тысячу способов для его защиты: держать генерала в арьергарде, выбрать из людей его двойников, команду телохранителей, которые защищали бы его собой. Миллер отверг все предложения.

– Когда начнется, – сказал генерал, – я буду наравне со всеми. Мы просто должны выжить после первого удара.

– А что потом? – спросил Лук.

– А потом мы покажем им, что король голый.

Лук пробрался через людей – кто-то из них лежал неподвижно, кто-то поднимался, – прошел мимо дымящихся кратеров и горящих грузовиков. Он должен был найти Миллера, обязательно, иначе анормальные с их блефом одержат победу…

– Эпштейн!

Голос был гораздо тише голоса бога, но мегафон совместно с легкими генерала Сэма Миллера даже сквозь звон проникал в самые уши.

Лук повернулся и увидел старого друга. Сумасшедший сукин сын забрался на фуру – на одну из тех, что не горела, хотя прицеп пострадал и слово «ПРОДУКТЫ» исчезло, осталось только «ЛУЧШИЕ» вместе с дырой, сквозь которую высыпались упаковки с провизией.

– Я здесь, Эпштейн!

«Шевелитесь», – сказал Лук своим ногам, и они послушались. Сначала неуверенно, потом перешли на рысь, и в конечном счете к переднему бамперу фуры он уже подбежал.

– Тебе нужна цель? Хочешь покончить с этим? – кричал Миллер.

Лук вскарабкался на капот, ухватился за хромированную выхлопную трубу, которая обожгла его пальцы, но он не отпустил ее, а заполз дальше – на контейнер. Миллер, увидев его, мрачно ухмыльнулся.

С таким же выражением он смотрел два дня назад, когда они составляли план действий. Они сидели в палатке Миллера, неутихающий ветер трепал брезент, и генерал сказал:

– Так, проведем стратегический анализ. Ты возглавляешь имеющую технологическое превосходство силу со значительными оборонительными возможностями. Однако твои наступательные возможности ограниченны. Тебя атакует превосходящий в живой силе и решительный противник, но у тебя нет оружия, чтобы полностью подавить его. Иными словами, у тебя ограниченное количество бомб, потому что у тебя их вообще не должно быть. Что ты предпримешь?

– Просто ты разом используешь все, что у тебя есть, – ответил Лук. – Все! Наносишь максимальный ущерб за минимальное время и предполагаешь, что остальное доделает за тебя страх. Мы так бомбили Хиросиму и Нагасаки – использовали весь наш ядерный арсенал. – Лук помолчал. – Но нам здорово достанется.

– Давай считать, что раненых и бежавших будет двадцать процентов. Но оставшиеся будут уже армией, а не виджилантами.

– А если мы ошибаемся, то все на том и закончится.

– Если мы ошибаемся, то можешь считать, что все уже закончилось.

«Пришло время проверить правильность тех логических рассуждений».

Наверху фуры Лук чувствовал себя так, словно был голым. Все его инстинкты говорили, что он должен искать укрытие, но он вспомнил своих сгоревших мальчиков и замер по стойке смирно.

– Мы руководители Новых Сыновей Свободы, – прокричал Миллер. – Хотите покончить с этим сейчас? Валяйте – продолжайте огонь.

Заявив это, он опустил мегафон, закинул назад голову и развел в стороны руки. По его щеке текла кровь, на форме чернели пятна грязи. Среди дыма и языков пламени он был похож на древнего бога войны.

Лук выглядел так же. Он, не щурясь, смотрел на холодные вихрящиеся небеса, в которых высоко кружили невидимые дроны.

Пламя потрескивало. Раненые стонали. Где-то кричала птица.

Потом раздался первый голос:

– Мы положим этому конец!

За ним второй, третий, тысячный – они заглушили крики и рев огня и все то, что могло остановить их.

Глава 15

Щекотку Купер почувствовал на аэродроме, когда разговаривал с одним из ошивавшихся в зале пилотов-шабашников.

– В Ньютон? – уточнила женщина, наклонив голову, и засунула руки в карманы куртки. – Вам повезло. Ночь ясная, воздушные потоки хорошие. Могу доставить вас туда за два часа. Четыре сотни.

– Двести.

– Четыре сотни.

– Триста наличными, если вы доставите меня туда за час.

– Наличными? – переспросила она, вскинув брови. – Хорошо. Только блевать у меня на борту запрещается.

– Меня не укачивает.

– Может, и укачает, полет будет особенный, чтобы добраться туда за час.

Две минуты спустя он помогал ей заталкивать планер на взлетную полосу. Изготовленный из углеводородного волокна толщиной с марлю аппарат весил не больше девяноста килограммов. Пилот прицепила к нему толстый металлический трос и теперь, пока Купер собирался устроиться, проверяла приборный щиток и разговаривала с диспетчерами.

Трос натянулся, протащил их полтора километра за тридцать секунд и выбросил в небо с такой скоростью, что желудок Купера остался на взлетной полосе.

Это был второй полет Ника на планере, и ему он понравился не больше, чем первый, когда за штурвалом сидела Шеннон. У него не было аэрофобии, но отсутствие двигателя не отвечало его представлениям о прекрасном. Остроту его ощущений ничуть не снизили действия пилота, которая поймала его на слове и летела жестко: набирала сотни метров высоты на воздушных потоках, а потом сваливалась в пике для увеличения скорости, и щербатый ландшафт пустыни надвигался на них с убийственной неминуемостью.

После одного особенно крутого маневра Купер спросил:

– А что будет, если вы неточно рассчитаете время?

– Тогда нам придется увидеть, насколько хорошо работает пеностраховка, – сказала она. – Предполагается, что пена заполнит кабину за десятую долю секунды, затвердеет после удара, а потом растворится. В любом случае это ведь вы сказали, что торопитесь.

– Хорошо, что я сегодня не с похмелья.

– Что?

– Ничего.

На полет ушло чуть больше часа. Заплатив, как и обещал, три сотни, Ник уселся в один из электромобилей на аэродроме Ньютона.

Пошел снег, тонкие пушинки образовывали ореол вокруг уличных фонарей. Снег не кончился, когда Купер пятнадцать минут спустя вышел у ряда двухэтажных зданий, где над офисами первого этажа располагались жилые помещения. Он прошел мимо бара и, шагая через две ступеньки, поспешил наверх. Остановился на несколько секунд, чтобы перевести дыхание и пригладить волосы, и постучал в дверь.

Он ждал, чувствуя свое сердце и тепло, которое не ограничивалось пространством желудка.

Дверь распахнулась.

Шеннон явно не ждала гостей. На ней было что-то вроде пижамы – черные рейтузы в обтяжку и тонкий топик из хлопчатобумажной ткани, не закрывавший ее ключицы. Волосы небрежно заведены за уши, и хотя Купер не видел ее правой руки, угол локтя подсказал ему, что она держит пистолет.

– Привет, – сказал он.

Шеннон уставилась на него. Выдавила кривую улыбку. Точно рассчитанными движениями положила пистолет на столик у входа, ухватила Купера за грудки и затянула внутрь.

Ее горячее тело прильнуло к нему – мышцы танцовщицы, упругая кожа, и его обволокло запахом женщины и шампуня. Она схватила его за волосы и впилась ему в губы. Он приподнял ее, чувствуя сладость ее языка и уверенность ног, обвившихся вокруг его бедер. Крепко держа ее за ягодицы, он ногой захлопнул дверь и прижал девушку спиной к стене.

– Скучал по мне? – рассмеялась она горловым смехом.

– Догадайся, – ответил он и в нежном поцелуе мягко втянул ее нижнюю губу между своими.

Она застонала, вздрогнув, и он тоже ответил ей стоном. Ее руки вспорхнули у его груди, потянулись к ремню, и он подумал: «Да, боже мой, да». Он хотел этого. Они оба жаждали торопливо, бесшабашно предъявить права друг на друга, а потом уже не торопиться, всю ночь провести в…

Предъявить права. Перед его мысленным взором возник непрошеный образ Натали. Пальцы Шеннон расстегнули его брюки, оттянули от живота, скользнули в…

– Постой.

– Да-да, – рассмеялась она.

Ее рука продолжила движение вниз, и, господи прости, ему было хорошо, замечательно…

«Нет».

Он ухватил запястье Шеннон, и ее глаза сверкнули.

– Что случилось?

Но он поставил ее на пол и погладил по голове.

– Ник?

– Мне нужно сказать тебе кое-что.