Черный диггер - Роман Каретников

- Позвони туда. Еще раз. Тебе помогут. Пока еще есть время... Зачем она тебе...

Он замолчал. Крутин наклонился ближе. Парень еще не умер, только потерял сознание, но, похоже, ему уже не выкарабкаться.

Сергей опять подхватил его как можно осторожнее и потащил через ели к забору. Сзади, у больницы, послышались голоса. Трупы уже заметили. Их за деревьями пока не было видно, но с минуты на минуту те начнут прочесывать участок.

Они уже почти добрались до серой бетонной ограды, когда по телу парня прошла судорога. Сергей прошел еще несколько шагов, положил его на землю и наклонился над ним. Все было кончено. Последние метры он тянул на себе мертвое тело. Глаза у парня остекленели и грустно смотрели куда-то вдаль, словно спрашивая, как же это все так неудачно получилось? Крутин провел по ним рукой, закрывая, и подумал, что даже не знает имени того, кто его только что спас.

Голоса приближались с разных сторон. Сергей встал, разбежался, подпрыгнул и уцепился за край ограды. Мгновение- и он оказался на той стороне. Люди, шедшие по улице, лишь мельком глянули на него и продолжали свой путь.

Крутин пересек проезжую часть и нырнул во двор. Миновав его, он оказался в следующем. Оттуда через зады рыбного магазина, через низенький плетеный заборчик конторы энергонадзора к "Военторгу" и снова на улицу, но уже за два квартала от больницы. Если где-то там, позади, его и начали преследовать, то погоня безнадежно отстала.

Сергей вышел на тротуар и смешался с прохожими.

БОМЖ. ОСМОТР МЕСТНОСТИ

Погода в тот день стояла действительно прекрасная. Воздух был мягок и нежен, легкий ветерок не дул, а, игриво касаясь щеки, тут же исчезал, растворяясь в голубом небе. И солнце уже не просто светило, а грело, причем по-настоящему, показывая всем сомневающимся, что зима уже давно позади, а лето не за горами.

Войцех Казимирович шел, расстегнув пальто и вдыхая полной грудью запахи весны. Трость, давно ставшая его неразлучной спутницей, выстукивала веселую мелодию в такт шагам. В такие минуты ему почему-то остро хотелось приветствовать прохожих, приподымая шляпу, раскланиваться со знакомыми и целовать руки дамам. Беда, что все это в наши дни воспринимается как симптомы сумасшествия.

На то, чтобы найти здание, о котором рассказывал Сергей, у него ушло довольно много времени. И не потому, что оно находилось где-то на другом конце города, совсем нет. Наоборот, располагалось оно сравнительно недалеко от вокзала. Но зато сам привокзальный район Войцеху Ка-зимировичу пришлось обходить десятой дорогой. Со вчерашнего вечера среда обитания Профессора превратилась для него в источник опасности.

По дороге он зашел перекусить в "Алису", небольшое кафе, где поили растворимым кофе и угощали тем, что готовилось на скорую руку из полуфабрикатов. Времени искать что-нибудь более приличное у него не было. Еще Профессор остановился у киоска и купил китайские электронные часы "Кондор". Когда он получит обратно свою "Славу", их можно будет подарить Шурику.

Возле старой пятиэтажки все было спокойно. На улице виднелись лишь редкие прохожие, шедшие по своим делам. Само строение обреталось в одном из глухих районов города, окруженное частными домами, половина из которых тоже пустовала. Весь район предназначался под снос, и жителей отсюда расселяли по пунктам временного проживания. Оставались только самые упрямые и несговорчивые.

Почти вплотную к пятиэтажке примыкало приземистое двухэтажное здание бывшего женского общежития шелкового комбината. Когда-то стены его были выкрашены в голубой цвет. Теперь они превратились в черные с коричневыми разводами, похожие на засохшие пятна крови на старом белье.

Во двор пятиэтажки Войцех Казимирович зашел с видом человека, испытывающего необходимость в отправлении естественных потребностей. На всякий случай, если там кто-то есть, это было самым правдоподобным объяснением его появления. Но во дворе никого не оказалось. Ни милиции, ни людей в штатском со строгими лицами, ни даже случайных алкоголиков, устроившихся распить поллитровочку подальше от людских глаз. Обыкновенный заброшенный двор опустевшего дома.

Профессор внимательно осмотрелся по сторонам. Задники гаражей с облупившейся краской, груды обломков кирпича, подъезды без дверей. Вот орех, по которому спускался Сергей. Войцех Казимирович опустил взгляд и прошелся по двору, рассматривая землю. Без сомнения, сюда заезжали машины. Причем недавно. Можно-было различить отпечатки легковушек и нескольких более тяжелых машин. Множество других следов показывало, что народу здесь тоже побывало прилично. Все совпадало. Рассказ Сергея не был ни выдумкой, ни галлюцинацией.

Вот только канализационного люка здесь не было. Профессор обошел весь двор, тщательно осматривая его закоулки. На всякий случай он проверил даже самые неудобные места, чтобы не ошибиться. Люка не было.

Зато почти в самом центре двора, рядом с орехом, серела лужа застывшего бетона. Войцех Казимирович подошел ближе. Раствор расползался бесформенным пятном и не был ни укатан, ни защищен. Как будто сюда подвезли цистерну и просто-напросто слили ее содержимое. Профессор присел и коснулся рукой шершавой поверхности. Раствор отдавал влажной сыростью и был, без сомнения, свежим.

Он встал и еще раз прошелся по двору. Пожалуй, все, ничего нового на глаза ему не попалось. Теперь следовало осмотреть дом. Особенно Профессора интересовали верхние этажи. Очень удобное пристанище, знаете ли.

Войцех Казимирович зашел в подъезд и начал подниматься по ступенькам, однако на четвертом этаже перед ним возникло препятствие в виде обрушившихся пролетов, и ему пришлось возвращаться обратно. В другом подъезде Профессору повезло больше, и хотя на лестнице почти напрочь отсутствовали перила, но зато ступени были на месте. Он отправился на чердак.

Здесь, как он и ожидал, было довольно просторно. И, в общем, очень даже неплохо. Вполне достаточно места для небольшой колонии, где каждый мог бы найти для себя комфортный уголок. Однако в этом райском местечке никто не жил. Это было ненормально и противоестественно. Обычно в выселенные дома тут же проникали бездомные, которые жили там до самого сноса. Зачастую за право проживания в этих трущобах вспыхивали ссоры и драки, иногда перерастающие в настоящую войну. А здесь никого. Странно. Весьма и весьма странно.

Правда, в дальнем углу Войцех Казимирович нашел смятую фуфайку, пропахшую соляркой и мазутом, на которой кто-то ночевал. Рядом валялась опорожненная бутылка из-под "Белого столового". Но пыль на бутылке показывала, что владелец всего этого исчез отсюда несколько недель назад и больше не появлялся.

Что-то отпугивало людей от этого места. Чем-то оно им не нравилось. Профессор посмотрел через выбитое окошко на улицу. Она была совершенно пустой. Ни машин, ни детей, гоняющих на роликах или просто играющих друг с другом. Ни даже бездомной собаки, которая пробегала бы мимо по своим собачьим делам. Только унылое здание женского общежития да крохотные домишки с кривыми стенами, обмазанными глиной, приткнувшиеся возле него.

Внезапный холодок пробежал у Профессора по спине, шевеля волосы и заставляя мышцы невольно напрячься. Ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Причем не исподтишка, а просто не показываясь на глаза, но спокойный и уверенный в своей силе. Готовый в любой момент убить, уничтожить, размазать, как муху по стене. И боялся он Войцеха Казимировича не больше, чем этой мухи. Какая, дескать, от нее угроза? Так, одно раздражение.

Профессор передернул плечами. Глупости какие-то. Старческий маразм. Может, это он от Сергея перехватил? То-то ему черти за каждым углом мерещатся.

И в одно мгновение все изменилось. По улице, ворча мотором, проехал "Москвич" и остановился у почтового ящика. Из автомобиля выскочил мужчина с почтовым мешком, подбежал к ящику, опорожнил его, сел в машину и, развернувшись, покатил прочь. По тротуару, щебеча о чем-то, прошли две маленькие девочки с портфелями и мороженым в руках. Жизнь продолжалась. Светило солнце, дул ветерок, шумели пробивающиеся листочки на деревьях и ничего сверхъестественного и потустороннего. Никаких глаз из темноты. Чего это он, в самом деле? Профессор оглянулся вокруг. Солнечный свет пробивался сюда широкими полосами через чердачные окна, освещая оставленный бывшими жильцами мусор, а пыль играла в этих полосах золотистой мошкой, ни на секунду не прерывая своего суетливого движения. Старый чердак обычного старого дома. И все-таки...

Все-таки он не стал здесь больше задерживаться. Спустился вниз, стараясь не слишком спешить, чтобы не споткнуться обо что-нибудь из наваленного на лестнице, миновал арку и, оказавшись на улице, пошел отсюда прочь.

И, только отойдя на порядочное расстояние, Профессор окончательно решил, что все померещившееся ему - полная чепуха.