Райский уголок. По велению сердца - Тереза Крейн

— Видишь, цвет у них какой-то неопределенный. Разве не так? Смахивает на английскую охру. Твои гораздо лучше.

Рейчел, стоя за ее спиной, взяла голову Филиппы в свои длинные узкие ладони и повернула к зеркалу.

— Флип, дорогуша, твои волосы очень красивые. Как и вся ты.

— Вот именно! Теперь ты поняла, что я имею в виду? — Филиппа напустила на лицо угрюмую мину.

— Что?

— Красивая. Очень красивая. Про кого можно так сказать? — Не в силах больше изображать уныние, она улыбнулась, вернув лицу обычное выражение. — Готова спорить, что никто не назвал бы Полу Негри «очень красивой». Тем более шпионку Мату Хари. — Она откинула голову назад и посмотрела на Рейчел. — Или взять тебя, если уж на то пошло. «Очень красивая» — это ведь не твой стиль, не так ли?

— О Господи! — Рейчел отошла обратно к окну, вглядываясь в темноту декабрьского утра. — Какой же стиль, по-твоему, можно назвать «моим»?

Ее голос был снисходительно спокоен, как это довольно часто случалось в последнее время, и у Филиппы возникло странное ощущение, что внимание Рейчел сосредоточено вовсе не на том, о чем она говорит. И не на том, что ее окружает. Не то чтобы она перестала быть любезной хозяйкой, которая помогает своей юной гостье совершать лихие набеги на неприветливые лондонские галереи, музеи, магазины и парки. Просто казалось, что она то и дело погружается в какой-то свой, удаленный от всего мир.

— «Само совершенство»? — изрекла Филиппа, с улыбкой глядя на нее. — Или, может быть, лучше звучит «не-отр-р-р-азимый»? — Она поднялась со стула, взмахнула расческой и приложила палец к верхней губе, изображая усы. — Мадемуазель, вы само воплощение совершенства и красоты!

— Что?! — Клоунада Филиппы возымела должный успех — Рейчел, повернувшись к ней, расхохоталась. — Ох, Флип, ну ты и дуреха! Откуда ты этого набралась?

— Е. М. Халл. — В восторге Филиппа забросила свою расческу на кровать, затем и сама прыгнула на нее. — У Мэтти Берфорд есть такие книги. Она дает мне почитать. Мы читаем их под одеялом.

— Дает почитать?..

— Да, ты ведь понимаешь — домашнее пирожное, ириски из заначки… Она вообще хорошая свинья.

— Но предприимчивая. — Рейчел с улыбкой взяла еще одну сигарету, вставила в мундштук, закурила и глубоко затянулась.

— Думаю, ты права, — Филиппа оперлась головой на руки. — Рейчел, это потрясающе здорово, что ты пригласила меня приехать и побыть с тобой и твоим отцом эти несколько дней. Надеюсь, я не стала обузой?

— Конечно, стала. Самая навязчивая девчонка, с которой я когда-либо сталкивалась. Я уверена, что впредь никогда не приглашу тебя.

Филиппа улыбнулась:

— Со стороны доктора было тоже очень мило возиться со мной. И дом у него потрясный, точно? Я не могу понять, почему ты не живешь здесь все время, а предпочитаешь свою тесную норку-квартирку, — добавила она с безжалостной откровенностью истинной подруги.

Рейчел, теряя терпение, взялась за покрывало и дернула его на себя с такой силой, что Филиппа чуть не скатилась на пол.

— Эта тесная норка-квартирка — мой дом, — сказала она. — Хочешь верь, хочешь нет, а мне она нравится. А здесь, на Харли-стрит всегда пахнет каким-то лекарством. Оно сразу бьет в нос, как только доходишь до угла. Слушай, — она потянула за покрывало еще раз. Филиппа взвизгнула, цепляясь за край кровати, и захохотала, — отваливай! Можешь отправляться на эту скучную свадебную церемонию хоть в пижаме, а я хочу одеться. Так что кыш!

Она сбросила свой халат и, оставшись в плотно облегающей крепдешиновой комбинации цвета слоновой кости, наклонилась к зеркалу, критически осмотрела себя.

— Красотища! — Филиппа притворно упала в обморок, положив руки на сердце. — Какая прелесть!

— Мучительница! — Рейчел налетела на нее, схватив с кровати подушку. — Изуродую! — Изо всей силы размахнувшись, ока неловко попыталась стукнуть изнемогающую от смеха Филиппу, которая, увернувшись, попятилась к двери, на ходу высунув язык и показывая длинный нос.

— Тогда дуэль! Подушкой в лоб с десяти шагов. Я в этом деле понимаю. Чемпион общаги. У тебя никаких шансов.

— Не сомневаюсь. Рейчел бросила подушку обратно на постель. — Но если тебе, девушка, дорога жизнь, то я тебе ее дарю. Слушай, через час или чуть больше здесь будут все.

— Да, мисс, конечно, мисс… — Филиппа бочком выскользнула в дверь, оставив в комнате только голову. — Только дай мне немного духов. Любых. Но лучше тех, которые подороже.

— На, язва! — Рейчел бросила пузырек. Филиппа поймала его одной рукой. — А теперь катись!

Часом позже они собрались в великолепной гостиной — Рейчел, ее отец Бен Пэттен и Филиппа — и каждый оценивающим взглядом оглядел остальных.

— Ты выглядишь сногсшибательно, дорогая, — Бен Пэттен, крупный мужчина с волосами стального цвета, нежно приложился к щеке дочери. Суровые черты его квадратного покрытого морщинами лица чуть разгладились, как бывало всегда, когда он смотрел на нее. — А что касается нашей Филиппы, — он раскинул в стороны большие костлявые руки, — настоящее преображение! Дорогая, ты очень красива!

Филиппа жестоко покраснела, щеки у нее стали под цвет ее красно-коричневого бархатного платья. Низкая талия была украшена коричневым поясом с лентой, а короткая чуть расклешенная, книзу юбка плотно облегала бедра. К сожалению, ее фигура — и Филиппа прекрасно знала об этом, — как ни прискорбно, все еще не потеряла детской угловатости.

Цвет наряда очень шел к волосам и глазам, сиявшим словно свежеочищенный каштан в лучах осеннего солнца. Раскрасневшаяся и возбужденная, она была вынуждена признать, что даже ее лицо, отраженное в зеркале, стоявшем на каминной полке, выглядит каким-то чужим, взрослым.

Единственной ложкой дегтя в море счастья было отсутствие Мэтти Берфорд, не видевшей ее преображения. Она дала себе слово обязательно попасть на какую-нибудь фотографию. Мэтти засохнет от зависти.

— Ты выглядишь очень шикарно. — Рейчел хлопнула отца по широким плечам, которые обтягивал хорошо подогнанный пиджак. — Когда же нас заберут?

Салли и Эдди Браун договорились заехать за ними на такси перед тем, как отправиться на венчание в церковь Святой Марии на Аппер-стрит в Айлингтоне.

— С минуты на минуту.

Рейчел отошла к столу, где стояли графинчик с шерри и бокалы.

— Самое время для того, чтобы пропустить по маленькой. Неразведенный или средний?

— Средний, — быстро сказала Филиппа.

— У нас нет здесь никаких средненамешанных лимонадов.

— Ну хватит, Рейчел, не будь такой врединой.

И в это время зазвенел колокольчик.

— Это мама! — Филиппа, только что такая взрослая, заверещала и пулей вылетела из комнаты.

Бен весело захохотал, Рейчел, разливая шерри, тоже улыбнулась. В тот момент, когда Бартлет, эконом Бена, ввел гостей в комнату, она, словно вышколенный лакей, уже стояла с подносом в руках.

— Привет, Бен, — Эдди Браун протянул изящную сильную руку, — рад тебя видеть. И Рейчел тоже. — Повернувшись к ней, он широко улыбнулся. Это был красивый, крепкий, сухощавый мужчина с веселым бойким характером, загорелый и черноглазый. — Красивей, чем всегда, честное слово! — В голосе его явственно звучал грубоватый йоркширский акцент, умные глаза блестели весельем. Он чмокнул ее в щеку — с восхищением, несколько превосходящим симпатию, которую положено дядюшке выказать по отношению племянницы.

Рейчел в ответ улыбнулась:

— Выпьешь?

— Пожалуй, но только не эти дамские капли, если можно. У тебя ведь есть виски?

Она весело кивнула:

— Есть, в графине.

— Вот это как раз для меня. — Он потянулся за графином.

Подошедшая Салли, всплеснув руками, закатила глаза к потолку, затем наклонилась, чтобы тепло расцеловать хозяйку:

— Рейчел, милая, ты просто великолепна! А Флип стала настоящей леди.

Филиппа, прилипшая к матери, как репей покраснела и напустила на лицо глуповатое выражение.

— Большое спасибо, что пригласили ее погостить. Сразу видно, что она здесь чудесно провела время.

Годы, проведенные в чужих краях, так и не стерли следы лондонского акцента в сипловатом голосе Салли. Рейчел, глядя на нее с непритворной симпатией, сказала:

— Я рада, что она пожила здесь. Мне самой хотелось ее видеть. Могу представить, что тут была бы за скука без нее.

Салли, хорошо знавшая Рейчел, видела, что та говорит искренне. Улыбнувшись, она пошутила:

— Ты — настоящая героиня, куда мне до тебя. Однажды она заговорит меня до смерти.

— Мам, ну что ты! — дернула ее за руку Филиппа.

К ним подошел Бен. Салли обернулась, и они вежливо обменялись поцелуем, едва коснувшись щеками.

— Налить тебе шерри?

— Да, спасибо.

— Ты прекрасно выглядишь.