Спецхранилище - Олег Синицын

Пришелец отшатнулся. Правое предплечье обвисло, точно сломанный сучок молодой березки; большие глаза с ужасом оглядывали травмированную конечность. Судя по выражению лица, небесному гостю было до невозможности жаль испорченное гадким землянином тело. Но, извиняюсь, не я явился в их монастырь наводить свои уставы.

Не давая опомниться, я врезал ему прямым ударом ноги в грудь. Пришелец прокувыркался сквозь лопухи, высоко и истерично визжа, потом его дискант заткнула бетонная твердь забора депо, об которую он треснулся черепом. К тому времени я уже находился от ясеня в шести шагах, целиком поглощенный тем, чтобы не упустить тварь, превратившуюся в подростка.

А подросток уже прошел мимо мужика с «жигуленком» и практически выбрался за пределы сарайного комплекса. Он топал точнехонько той дорогой, которая вела к моему дому и березовой роще. Правда внезапный визг собрата, раздавшийся за спиной, на время задержал его. Пришелец остановился возле последнего сарая, крутя головой и пытаясь разглядеть сквозь ветви, что происходит возле ясеня. Большего мне не требовалось.

На бегу я выхватил из-под куртки топорик. Отвел его назад для замаха. Тремя резкими скачками разогнал тело и бросил руку вперед, вложив в это движение всю силу мышц и инерцию разгона.

Топорик пронесся по воздуху с убийственной мощью. Попавшаяся на пути ветка рябины отлетела, срубленная, с чистым хрустальным звоном. Я был уверен, что два килограмма заточенной стали, вращающиеся, словно лопасть пропеллера, летят точно в середину лица подростка, но в последний момент он успел пригнуться, и топорик исчез в зарослях крапивы за его спиной.

Хозяин «жигуленка», оторванный от работы внезапным переполохом, спрятался за распахнутой дверцей, осторожно выглядывая сквозь окошко. В изумленных глазах явственно читалось собственное понимание происходящего: небритый нехристь в черной фашистской куртке только что запустил топором в невинного подростка.

– Эй, ты чего делаешь! – сердито крикнул он мне. – С ума сошел, в детей топором швыряться!

Хотел я ему ответить, какой это ребенок. Только гуманоид собирался это сделать вместо меня, вздернув к плечу свою трубу от пылесоса.

– Беги отсюда! – проревел я мужику сквозь сведенные напряжением зубы.

– Чего? – недовольно отозвался он, продолжая прятаться за дверцей автомобиля.

В следующую секунду пришелец выстрелил.

Раструб трубки ослепительно сверкнул. Чем именно, я не успел разглядеть, потому что моментально ничком упал на землю, закрыв голову руками. Что-то большое, гудящее и раскаленное пронеслось надо мной в считаных сантиметрах, раздался удар, и находившийся позади меня сарай разметало взрывом. Во все стороны полетели щепки, доски, куски шифера и осколки кирпичей. Крышу огненным столбом подбросило в небо; там она перевернулась и с хрустом упала в заросли кустов чайной розы.

Когда я поднял голову, в череде дощатых построек зияла полыхающая огнем дыра размером с самосвал. В стоявшем рядом «жигуленке» не осталось ни единого уцелевшего стекла. Оглушенный хозяин, теперь получивший представление о том, почему я швырялся в «детей» топором, по-пластунски отползал в сторону. Его спину и загривок густо усеивало стеклянное крошево.

Тем временем пришелец разогнулся во весь рост и порадовал меня новым подарком из своей трубки. Теперь я увидел, что именно вылетает из раструба. Раскаленный добела шар размером с баскетбольный мяч – «файербол», кажется так его называют в фэнтези.

С визгом и ревом файербол устремился ко мне. Правда, к тому времени я успел убраться с его траектории и нырнуть за угол железного гаража. Плазма с треском прошла сквозь заросли кустов, оставив в них черную дымящуюся просеку, потом ударилась о забор депо, прошила насквозь армированный бетон и исчезла. Спустя мгновение за забором что-то бабахнуло, и над его верхушкой взметнулось огненное облако и кабина трактора «Беларусь».

Вокруг меня тлели кусты, неподалеку трещало пламя, пожирающее сараи, пространство затянул удушливый дым. Я полз вдоль задней стенки гаража сквозь заросли лопухов, надеясь подобраться к пришельцу с тыла. Нужно с ним что-то делать, причем немедленно. Этот инопланетный Рэмбо со своей пушкой скоро не оставит от Коровьина камня на камне.

Сквозь просвет в листьях я увидел, как пришелец медленно пробирается вдоль зарослей, обводя их стволом бластера, подвешенного на плече. В моих глазах он вновь превратился в тошнотворного гуманоида, хотя алюминиевой шапки на мне не было. Сначала я удивился, но потом понял. Стальной лист, из которого сварен гараж, защитил мозг от пси-воздействия. К тому же, как мне кажется, пришелец наводил морок не во все стороны, есть у него свои мертвые зоны. Соединение двух факторов не только устраняло иллюзию, но и укрывало меня от его мысленного ока. Пришелец не догадывался, что справа и чуть позади от него затаилась опасность.

Рядом с гаражом росла яблоня «китайка». По изогнутому стволу я в два счета забрался на высоту человеческого роста, перешагнул на крышу и, припав к горячему от солнца металлу, дополз до гребня.

Осторожно выглянул из-за него.

Расчет оказался верным. Пришелец как раз проходил мимо гаража, теряясь в догадках, куда я запропастился, и усиленно прощупывая пространство ментальными лучами. Я глубоко вдохнул, перекрестился и, оттолкнувшись от крыши, прыгнул на него. В последний момент он почувствовал угрозу и поднял голову. Мне хорошо запомнились недоумение и испуг, нарисовавшиеся на лице…

Двумя каблуками, в которых сконцентрировался весь мой немаленький вес, я обрушился на его гадскую физиономию, с удовольствием ощутив, как под подошвами что-то хрустнуло – то ли нос, то ли кости лица, то ли шея. Утонченная фигура пришельца подо мной смялась. Мы рухнули на землю, причем, находясь сверху, я смачно припечатал его к поверхности матушки-Земли своей массой.

Он слабо шевелился под ягодицами. Руки, одна из которых еще сжимала бластер, скребли траву, чтобы вытянуть туловище из-под навалившегося груза. Я вырвал у него из пальцев оружие и несколько раз прогулялся увесистой рукоятью по ребрам туловища. В некоторых местах плоть под трубой промялась, и моя необъезженная лошадка стала шевелиться заметно пассивнее.

Рядом ревело пламя, дыша в лицо раскаленным воздухом. Я сполз с пришельца, не выпуская из рук его оружия, поднялся на ноги. С высоты человеческого роста он напоминал расплюснутого богомола. Из ссадин на голове сочилась грязная серая кровь. Мама дорогая, какие же они уродцы! Даже кровь выглядит такой же безжизненной, как их личности.

Я устало плюнул в него.

– Дострелялся, паршивец?

Он не ответил. Вообще не двигался. Похоже, готов.

Теперь нужно подумать, что делать дальше, как устранить кавардак, который он тут устроил. От бабушек из нашего дома мне точно влетит на орехи, стоит им узнать, что я причастен к уничтожению скарба, веками складировавшегося в пожираемых пламенем постройках. У многих тут была собственность.

Впрочем, о последствиях я начал думать преждевременно. Схватка еще не закончилась.

Резкая боль вломилась в голову, словно тяжелый огненный танк, заставив меня разжать пальцы и выронить бластер. Второй пришелец, о котором я в пылу драки слегка подзабыл, приближался ко мне сзади, сторонясь пламени пожарища. Сломанная в суставе рука была прижата к туловищу, он ее страдальчески обнимал другой рукой, словно больного ребенка, лицо было искажено ненавистью. Пожалуй, впервые я увидел столь отчетливое выражение эмоций. Рот искривлен, в уголках губ гневные складки, между безволосых бровей на лбу взметнулась стрелка.

Боль толкнулась в мозгах, врезаясь в извилины раскаленными траками, и поглотила меня целиком. Я не заметил, как оказался на траве, корчась и катаясь по ней, чтобы хоть немного уменьшить муки. Но боль росла, ширилась, разрывая полушария сериями тротиловых взрывов. В ушах стало горячо. Из левой ноздри выбежала струйка крови и, попав на губы, обдала язык сладковатым металлическим привкусом.

В ту минуту я всерьез решил, что ко мне пришла смерть. Пришелец, чья темная фигура маячила на фоне стены огня, не прекратит натиск, пока не убьет меня окончательно. Местонахождение пирамидки ему известно, значит, я ему не нужен – и без того причинил массу неприятностей. Уголком сознания, не охваченным болью, я думал только о Юльке и Насте. Что будет с моими девочками, когда они узнают? Каково им будет остаться одним?

На глаза надвинулась тьма. Свет превратился в точку, к которой устремилось сознание, чтобы вырваться из тела… как вдруг боль неожиданно оборвалась. Я понятия не имел, что произошло, но наслаждался короткой передышкой. Легкие были наполнены дымом, в ноздрях стояла гарь, рядом что-то полыхало, напоминая ад преисподней, но мне сейчас было просто приятно валяться на травке, ощущая, как расплавленный свинец освобождает голову.