Замри, умри, воскресни! - Рэй Дуглас Брэдбери

— Можешь говорить, Смит? Нет? Ладно. — Мелтер быстро огляделся по сторонам, удовлетворенно кивнул и взял Джонни за плечо. — Иди сюда, Джонни. Хочу задать тебе пару вопросов.

— Валяй, рядовой Мелтер.

Мелтер похлопал Джонни по руке, жарко блеснув глазами.

— Я слышал, ты лихой парень, умеешь уходить от пуль.

— Так точно. Лучше всех в армии. У Смита тоже получается. Он, конечно, малость тормозит, но я его научу.

Мелтер спросил:

— А меня научишь, Джонни?

Джонни ответил:

— А ты разве не умеешь?

— Я? — удивился Мелтер. — Ну, как бы это сказать… Может, и умею… немного. Но не так, как ты, Джонни. Ты здорово поднаторел в этом деле. Как… как ты это делаешь?

Джонни на минутку задумался, а Смит попытался что-то сказать или крикнуть, хотел выдавить из себя какие-то звуки, хотя бы подползти, но у него не было сил. Он слышал Джонни словно издалека.

— Сам не знаю. Вот, допустим, ребята играют в «полицейские и воры», а кто-то один заартачился. Ему говоришь: «Ба-бах, ты убит», а он не падает! Вся штука в том, чтобы первым крикнуть: «Ба-бах, ты убит!» Тогда другой должен падать.

— О-о-о. — Мелтер смотрел на него, как на психа. — Будь добр, повтори-ка еще разок.

Джонни повторил, а Смит про себя рассмеялся, несмотря на адскую боль. Мелтер решил, что его дурачат, и Джонни повторил все сначала.

— Не пудри мне мозги! — нетерпеливо огрызнулся Мелтер. — Я же вижу, ты недоговариваешь! Сам-то носишься и скачешь, как лось, и ничто тебя не берет.

— Я уворачиваюсь, — объяснил Джонни.

Смит засмеялся еще больше. Старые шутки всегда самые лучшие. Тут боль скрутила ему живот и уже не отпускала.

Физиономию Мелтера прорезала гримаса презрительного недоверия.

— Хорошо, умник, если ты такой ловкий… отойди-ка на сотню футов, а я в тебя постреляю.

Джонни улыбнулся:

— Согласен. Почему бы и нет?

И он двинулся вперед, оставив Мелтера на прежнем месте. В сотне шагов Джонни остановился, высокий и светловолосый, чертовски свежий и чистый, как деревенское масло.

Смит шевелил пальцами, исходя беззвучным криком: «Джонни, не делай этого, Джонни! Боже милостивый, ради всего святого, порази Мелтера громом и молнией!»

Они находились в какой-то ложбине среди холмов, на маленьком пятачке, вдали от посторонних глаз. Мелтер спрятался за толстый ствол оливы, чтобы замаскировать свои движения, и небрежно вскинул винтовку.

Любовно погладив приклад, он аккуратно поймал Джонни в прицел и начал неспешно и все так же ласково спускать курок.

«Куда же все подевались? — терзался Смит. — Ах, черт!»

Мелтер выстрелил.

— Мимо! — послышался незлобивый крик Джонни.

Он был цел и невредим. Мелтер выругался и опять прицелился, на сей раз еще медленнее давя на курок. Он целился в сердце, и Смит закричал, казалось, еще истошнее, но с его губ не слетело ни звука. Мелтер облизнулся и выстрелил.

— Снова мимо! — сообщил Джонни.

Мелтер сделал еще четыре выстрела, более быстрых, более точных; он побагровел от злости и бессилия, глаза налились яростью, руки затряслись. Но при каждом звуке выстрела, разрывавшем теплый послеполуденный воздух, Джонни то прыгал через веревочку, то нырял в калитку, то сгибал выставленный локоть, то бил по мячу, то приплясывал. А винтовка Мелтера дымилась впустую. Он вогнал в магазин еще несколько патронов. Теперь его лицо стало мертвенно-белым, колени подкашивались.

Джонни подбежал к нему.

Мелтер испуганно прошептал:

— Господи прости, как это у тебя получается?

— Я же тебе объяснил.

Мелтер долго молчал.

— Как считаешь, я смогу научиться?

— Все могут, было бы желание.

— Научи меня. Научи, Джонни. Я не хочу умирать. Ненавижу эту проклятую войну. Научи меня, Джонни. Научи, и я буду тебе другом.

Джонни пожал плечами:

— Ты делай, как я говорил, вот и все.

Мелтер вяло произнес:

— Ну вот, опять шутишь.

— Нет, что ты!

— А по-моему, шутишь, — повторил Мелтер, задыхаясь от бешенства. Он положил винтовку на землю, обдумывая новый подход, и наконец принял решение.

— Послушай-ка, умник, чтоб ты знал. — Он судорожно взмахнул рукой. — Те люди, мимо которых ты проходил на поле боя, они не притворялись, нет, они и в самом деле были убиты, окончательно и бесповоротно! Это мертвецы, ясно тебе? Мертвецы! Они не прикидываются, не дурачатся, не шутят — это покойники, жмурики, холодные трупы! — Он словно кулаками вколачивал эти слова в Джонни, он хлестал ими воздух, превращая ясный день в зимнюю стужу. — Трупы!

Смит внутренне содрогнулся.

«Джонни, не слушай его! Не давай себя в обиду, Джонни! Продолжай верить, что этот мир не так уж плох. Оставайся в неведении, живи без оглядки. Не пускай в душу страх, Джонни! Это тебя погубит!»

Джонни вопрошающе посмотрел на Мелтера:

— О чем ты толкуешь?

— О смерти! — исступленно заорал тот. — Вот о чем я толкую! О смерти. Ты можешь умереть, Смит может умереть, я могу умереть от пуль. Гангрена, гниение, смерть! Ты обманываешь сам себя. Не будь сосунком, идиот! Стань взрослым, пока не поздно!

Джонни долго стоял без движения, а потом начал раскачиваться, и его большие, по-крестьянски узловатые руки заходили из стороны в сторону, как маятники.

— Неправда. Все ты врешь, — упрямо повторял он.

— Пули убивают, это же война!

— Все ты врешь, — твердил Джонни.

— Ты можешь подохнуть, и Смит тоже. Вон, Смит уже умирает. Чуешь кровь? Откуда, по-твоему, так смердит — думаешь, на войне бражку гонят? Это запах смерти и трупов!

Джонни растерянно огляделся вокруг.

— Нет, ни за что не поверю. — Он прикусил губу и закрыл глаза. — Тебе веры нет. Ты — гад, ты злой, ты…

— За тобой ходит смерть, Джонни, смерть!

Тут Джонни заплакал, как младенец, брошенный в безлюдной пустыне. А Смит вывихнул себе плечо, пытаясь подняться. Джонни плакал, и большому миру был внове этот жалобный звук.

Мелтер подтолкнул потрясенного Джонни в сторону линии фронта.

— Давай. Беги туда и умри, Джонни. Беги туда и получи по заслугам: твое сердце пригвоздят к стене — получится кровавая медаль!

«Не ходи, Джонни! — Крик Смита утонул в жутком месиве его внутренностей, неслышный, бесполезный и беспомощный крик. — Не ходи, парень. Оставайся здесь, не слушай этого гада! Не уходи далеко, Джонни-малыш!»

Спотыкаясь и всхлипывая, Джонни побрел в ту сторону, откуда доносилось резкое стаккато пулеметных очередей, вперемешку с жалобным воем артиллерийских снарядов. Безвольно повисшей рукой он придерживал винтовку, приклад которой волочился по гальке, скрипящей раскатами каменного смеха.

Мелтер как безумный злорадно смотрел ему вслед.

Потом он поднял винтовку и зашагал на восток, а там поднялся по другому склону и скрылся из виду.

Смит так и остался лежать; его сознание постепенно слабело, мысли туманились, а Джонни шел все дальше и дальше. Ах, если бы можно было крикнуть: «Берегись, Джонни!»

Снаряд разорвался прямо у него над головой. Джонни без звука упал на землю и застыл, не шевеля своими диковинными конечностями.

«Джонни!»

«Ты утратил веру? Джонни, вставай!»

«Ты ведь не умер, Джонни?»

Смита поглотила милосердная темнота.

Скальпели поднимались и опускались, как маленькие острые гильотины, срезая смерть и гниение, обезглавливая страдание, удаляя железные обломки боли. Извлеченная из раны Смита пуля была выброшена; маленькая, темная, она звякнула в металлическом лотке. Доктора исполняли торопливую пантомиму, то наклоняясь, то кружа у стола. Смит свободно вздохнул.

Напротив, в тускло освещенном конце полевого госпиталя, на другом операционном столе лежало тело Джонни. Врачи склонились над ним в пытливых исканиях, совершая стерильное таинство.

— Джонни? — У Смита прорезался голос.

— Тебе нельзя волноваться, — предупредил врач, шевеля губами под белой маской. — Это твой приятель?

— Да. Как он там?

— Неважно. Ранение в голову. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.

Манипуляции близились к концу: стежки, тампоны, бинты — вот и все. Смит следил, как рана исчезает под белой марлей, а затем перевел взгляд на сгрудившихся толпой медиков.

— Позвольте, я ему помогу, прошу вас!

— Ну, не сейчас, рядовой…

— Я знаю, знаю этого парня. Я знаю его. Он со странностями. Если я помогу сохранить ему жизнь, вы позволите?

Над хирургической маской сверкнул сердитый взгляд, и сердце Смита замедлило ход. Доктор сощурился:

— Я не могу рисковать. Каким образом ты собираешься мне помочь?

— Подвезите меня к нему. Говорю же: я могу помочь. Мы с ним закадычные друзья, и я не дам ему умереть. Черта с два!

Врачи посовещались.

Они перенесли Смита на каталку, и двое санитаров переправили его в другой конец палатки, где хирурги колдовали над Джонни, побрив его наголо, чтобы обнажить рану. Можно было подумать, он спит и видит страшный сон. Его лицо исказилось тревогой, изумлением и отчаянным страхом.