От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ) - Евгений Стригин

А огромное пятно на лысой голове старательно не показывали народу, как потом и отсутствие пальцев на руке Бориса Николаевича. Зачем портить впечатление нашему наивному телезрителю.

Опять же говорил Горбачев складно, много и неглупо. Никакого сравнения с Брежневым, в последние свои годы плохо читающим «свои» доклады даже по бумажке. Горбачев мог не только складно говорить, но и публично дискутировать. А то, что Михаил Сергеевич матерился порой, так это только в узком партийном кругу знали.{110}

Сложнее было другое. Горбачев любил власть и связанные с ней привилегии. Любил очень сильно, но, кто из добравшихся до вершины власти, ее родимую не любил? Это то же в порядке вещей. Правда, любил он больше символы власти (материальное благополучие, шум толпы и поклоны нижестоящих), чем право делать дело и принимать ответственность. А именно это и является подлинной властью, и это самое трудное — принимать решение, добиваться его исполнения и брать ответственность за его результаты.

«Был ли способен Горбачев к роли «сильного президента»? — задавал себе вопрос Ельцин и тут же отвечал. — Пусть простят мне читатели мою субъективность, но я в этом сомневаюсь. Самой природой созданный для дипломатии, компромиссов, мягкой и сложной кадровой игры, для хитроумного «восточного» типа властвования, Горбачев рыл себе яму, окружая себя «типичными представителями» нашей советской государственной машины. Представляя им огромные властные полномочия, Горбачев подталкивал свою команду к резкой смене курса, в то время как собственная политическая судьба вела Михаила Сергеевича к диалогу с левыми силами, к политическому компромиссу с демократами».[194]

Еще более круче выразился Виктор Илюхин, назвавший первого советского президента политическим импотентом, посредственной, беспринципной и тщеславной личностью.[195] Напрасно он так на президента СССР, который был всего лишь обычным партаппаратчиком того времени, верхушка партии была наполнена такими. Типичный представитель своего класса, класса коммунистической номенклатуры периода деградации.

Горбачев, кроме того, «страдал своеобразной манией величия — переоценивал свою значимость и незаменимость для судеб перестройки».[196] Осознанно или нет, но эту значимость подпитывали заинтересованные силы внутри страны и за ее пределами.{111}

Еще более усложняло ситуацию, что Горбачев, как и многие в его партийном окружении, не знал, что нужно делать. Точнее, он знал что-то нужно делать, но что, когда и как — это было сложнее.{112} Если мы внимательно прочитаем все, что говорил Михаил Сергеевич с 1985 года до 1991 года, то увидим: свои взгляды он менял столь часто и столь радикально, что диву даешься, как это можно все совместить одному человеку в столь короткий срок. Это одно из доказательств отсутствия единого плана преобразований. Еще одним и главным можно назвать полученный результат — полное банкротство.

«Горбачев, начав заигрывать с демократами, по привычке всех прежних руководителей отступил было назад, но — оступился и провалился, и вслед за собой утащил в пропасть всех нас. — писал бывший руководитель его охраны генерал Медведев. — Дело не в том только, что мы никогда так худо не жили, — наш народ терпеливый, а в том, что все — разуверились, люди утомлены и деморализованы. Если от прежнего лидера, больного, потерявшего разум, ничего не ждали и тем не менее жили прилично, то от нынешнего, молодого, энергичного, ждали чрезвычайно многого — он ведь сам наобещал нам всего, столько назаявлял, а в итоге мы оказались на обломках государства. Обострились до непримиримости противоречия национальные, социальные, религиозные, возрастные. Все возненавидели всех и каждый каждого».[197]

Похоже, что Михаил Сергеевич больше плыл по течению, чем греб по выбранному курсу. Но, естественно, сознаться в этом он не мог. Как не мог потом, и признать своего банкротства.

А когда не знаешь, сам что делать, остается надеяться на окружающих советников и приближенных. Благо советовать вождю любят все кому не лень. Доступ к телу (точнее к ушам и глазам) вождя сулит большие возможности для личного удовлетворения допущенного.{113}

Но, любящий власть и себя, Горбачев не особенно страдал постоянством к своим подчиненным. Они нужны были ему, чтобы держаться у власти. Впрочем, выбросить отработанный балласт — дело обычное в партаппарате и политике вообще. Кстати сказать, для Ельцина это явление все же менее характерно. Борис Николаевич личную верность ценил и в этом сильно отличался от Горбачева.

За время своего правления Горбачев не раз менял тех, к кому прислушивался. В конце концов, он просто запутался с кем и как идти. Но, идти с кем-то все равно нужно, власти без приближенных не бывает.

С кем и под каким знаменем вопрос второстепенный, если не третьестепенный. Но, при этом, решительные шаги делать Горбачев не любил и не умел.{114} В отлаженной системе аппаратных интриг этого было достаточно, и в этой системе Горбачев был силен. Но, выпустив джина демократии из бутылки, он сам создал ситуацию, в которой не знал, что и как делать. Выпустить такого джина не сложно, во много раз сложнее управлять страной в условиях демократии, особенно если не представляешь реально, что это такое.

Тут уж до кризиса рукой подать. Временное правительство в 1917 году проделало этот путь всего за несколько месяцев. Половинчатые же решения в периоды кризисов редко приводят к положительным результатам. Тут, кроме ума, нужна личная смелость, решительность и надежная команда единомышленников.

Приближенные обычно хороши в двух ситуациях. Когда только что пришел к власти, и тобой еще не успели разочароваться. Или когда дела идут не плохо. А вот когда наоборот, время во власти уже идет давно и результаты печальные, тут проблемы с приближенными и начинаются. Кризис в стране быстро создает кризис в окружении, растет взаимное недоверие.

1.15.2. Существуют, по меньшей мере, две версии, почему возник ГКЧП. Версия первая — ельцинская (название условно). Борис Николаевич в своей книге «Записки Президента» высказал предположение, что его летние разговоры с Горбачевым о смене премьер-министра, вице-президента, министра внутренних дел и председателя КГБ были записаны на магнитофон и возможно стали спусковым крючком августа 1991 года. Впоследствии якобы записи бесед нашли в кабинете одного из членов ГКЧП — Болдина, начальника аппарата Горбачева.[198] Впрочем, сам Болдин это отрицал.{115}

Что же мотив вполне ясен — основные участники ГКЧП понимали, что их ожидает в самое ближайшее время и хотели удержаться у власти. Версия очень выгодная для лиц, которые после августа 1991 года получили почти монопольную власть в стране. Парадоксально, но версия выгодна и для тех, кто в августе потерял реальную власть, а в декабре — официальную (Горбачев).{116}

1.15.3. Версия вторая — гэкачеписткая. В.А. Крючков, естественно, все карьеристские причины отметает. Что тоже ясно — кто же признается, что из-за кресла пошел на переворот. «Предстояло принять тяжелейшее, но исторически необходимое решение, касающееся судьбы Союза», — писал Крючков. — Если оставаться в роли свидетелей, то крушение СССР неизбежно, и тогда мы будем виновниками происшедшего».[199] Такова его благородная версия. Ее он подкрепляет словами о том, что несколько раз говорил Горбачеву о своем желании уйти на покой.{117}

Кстати, как, казалось бы, не странно, но о патриотической основе создания ГКЧП написал и известный демократ — Гавриил Попов.{118} Гавриил Харитонович вообще человек не глупый и порой достаточно откровенный.

1.15.4. Суда над членами ГКЧП не состоялось. И официальной точки зрения на две названные версии нет. Хотя более вероятной кажется симбиоз двух версий. Основные участники ГКЧП действительно, видимо, знали, что в самое ближайшее время они могут лишиться кресел, а возможно и заслуженной и обеспеченной старости. Но, кто может отвергнуть предположение о наличии у них хоть какого-нибудь благородного побуждения?

Существуют и другие версии. В том числе менее удобная для многих версия о том, что ГКЧП создавался верными слугами Президента СССР с его полумолчаливого согласия и в его интересах (чтобы удержаться у власти). Молчаливым согласие было из-за нелюбви Президента СССР к радикальным шагам и опасения не получить западную экономическую поддержку, которую давали под обещания проводить процесс демократизации. Однако в определенный момент Президент СССР предал своих слуг.