Подводная война. Хроника морских сражений. 1939-1945 - Леон Пиллар

В это время Инагаки намеревается освободить сверхмалую лодку от швартовочного каната. Скоро маленькая рыбка покинет своего большого брата и возьмет курс на Пёрл– Харбор. Сакамаки еще раз изучает карту, которая есть у офицера по вооружению, с пометками о Пёрл-Харборе. Совсем недавно молодой офицер, будучи кадетом военно-морской школы, познакомился с Пёрл-Харбором на учебном корабле. Он думает, что трудно будет найти вход Куилама, откуда лучше всего попасть в порт. В 1.00 Сакамаки принял решение провести операцию, несмотря на непригодность компаса.

Еще многое предстоит сделать… Последняя попытка привести компас в порядок оканчивается неудачей.

3.40. Сакамаки смотрит на часы. Сейчас наступит время боевого применения сверхмалых подлодок. Старший лейтенант думает о своем товарище Акире Хироо. Где в этот час может находиться его друг? Может быть, его лодка уже в пути? И в порядке ли его гирокомпас? Наверняка Хироо больше повезло, чем ему. Однако он, Сакамаки, сам виноват в своем несчастье.

Сакамаки забирается в лодку и еще раз бросает взгляд на проклятый компас. Как настоящий японец, он убежден в том, что два горшочка с вареным рисом, его питание на несколько дней, находятся на борту. I-24 начинает движение и медленно скользит под воду. По приказу Сакамаки Инагаки запускает электромоторы, лодка погружается. У старшего лейтенанта возникает ощущение того, что погружение происходит слишком быстро и лодка может оказаться на такой глубине, до давления которой не доросла. Он останавливает моторы, и лодка снова всплывает. Кажется, что и этот маневр удается не так, как должно быть. Нос лодки стремительно поднимается кверху, и дифферент лишь с трудом удается выровнять, затем форштевень снова опасно наклоняется вниз. Оба члена экипажа пытаются установить лодку в равновесное положение. Наступление начинается с недоброго знака!

7.00. Через перископ Сакамаки устанавливает, что все еще находится далеко от Пёрл-Харбора, поскольку лодку отнесло течением. Оба моряка пытаются уравновесить лодку, когда первый эшелон авиации сбрасывает бомбы на беззащитные американские корабли6.

На борту флагмана Agaki, в 200 морских милях севернее Оаху, адмирал Нагумо с большим удовлетворением принимает доклад о бомбардировке военного порта.

8.05. Торпеды успешно пущены.

8.10. Нанесен ущерб 30 американским самолетам, 25 сожжено.

8.16. Попадание в большой крейсер.

8.22. Попадание в крейсер7.

О том, что сверхмалые подлодки приступили к участию в операции, было доложено командующему адмиралу, так что последовавшее за этим радиомолчание его ничуть не удивило. При попытке американских кораблей покинуть порт их должны были атаковать подстерегавшие в 15 и 30 морских милях подводные лодки.

Эти лодки также видели, как самолеты с авианосцев проносились в небе, и наблюдали очаги пламени на суше, закрывавшие дымом небо.

Однако ни один американский военный корабль не подошел на расстояние пуска их торпед. Некоторые лодки, так же как I-8, даже вынуждены были совершить погружение из-за непогоды. «Милость Будды была не на нашей стороне», – предположил капитан Иора с горечью.

Лодка I-69 (капитан 3-го ранга Катсуги Ватанабэ) была вынуждена несколько раз совершать экстренные погружения, поскольку в ее сторону держали курс несколько эсминцев США. Однако Ватанабэ искусно вводил противника в заблуждение, в чем был настоящим мастером. Он выбрасывал масляные пятна над местом погружения и для того, чтобы доказать, что лодка действительно потоплена, выкидывал за борт гэта8 (японские сандалии из пробки или дерева).

Сакамаки все еще боролся, однако не с противником, а со своей собственной лодкой, которая дрейфовала все дальше. К несчастью, на юге от Оаху расположены многочисленные подводные рифы, некоторые из которых доходят до поверхности воды. Сверхмалая лодка несколько раз натыкалась на эти препятствия, при этом были повреждены оба торпедных аппарата. Вновь привести их в рабочее состояние оказалось невозможно. Затем лодка Сакамаки причалила к берегу, и положение обоих моряков стало критическим, поскольку каждую секунду могли появиться эсминцы противника. С большим трудом старшему лейтенанту и его товарищу удалось вновь снять с мели лодку. Подавленные и потерявшие надежду, они смотрели друг на друга, однако и словом не обмолвились о том, что было у них на душе. Сакамаки сказал: «Я хочу, чтобы лодку протаранил американский линкор», поскольку надеялся, что от удара сдетонируют закрепленные в аппаратах торпеды и уничтожат противника вместе с лодкой. Инагаки согласился.

Наступил вечер. Вертикальный руль лодки был поврежден, электромотор работал с перебоями. Устройства погружения были неисправными. Отсыревшие батареи выделяли ядовитые газы, вода капала со стенок внутреннего корпуса. Оба моряка съели немного риса. Из-за многих часов работы, на протяжении которых они тщетно пытались восстановить маневренность своей лодки, оба чувствовали себя несчастными и усталыми. Сакамаки потерял сознание… вновь пришел в себя… опять упал в обморок… его мысли стали путаться…

Зарево пожаров закрывало солнце на горизонте. Сакамаки определил, что находится в 10 морских милях южнее Пёрл– Харбора. Моторы вновь были запущены, однако слишком поздно. Наступление уже закончилось. Старшему лейтенанту не оставалось другого выбора, как только взять курс на условленное место встречи с I-24, пока он еще был в состоянии сделать это.

Капитан Ханабуса на борту I-24 был убежден в том, что Сакамаки не вернется. Хасимото доложил ему о том, что одежда старшего лейтенанта была найдена чистой и аккуратно сложенной, как и полагается моряку. Рядом лежала искусно изготовленная одним из японских столяров деревянная шкатулка. В ней находились адресованное матери Сакамаки прощальное письмо, черная прядь волос, несколько остриженных ногтей пальцев рук и даже предназначенная для почтовой отправки этих предметов иена.

Казалось, Сакамаки никогда больше не вернется в тепло и безопасность I-24. Однако он пережил наступление и стал первым военнопленным японцем, захваченным американцами.

Он и его товарищ за это время пережили сменяющие друг друга упадок духа, надежду, обморок, вновь возвращающееся сознание, смешение мыслей и вновь небольшую надежду, которая, однако, вскоре снова пропала…

Наступила ночь, сверхмалая лодка плыла по волнам. Смертельно уставшие моряки уснули. Неожиданно лодка села на мель у рифа и больше не смогла освободиться. Берег находился всего в 200 метрах, и очень хотелось переплыть к нему. В 6.40 они привели в действие механизм взрывателя своих торпед…

Отказался ли старший лейтенант от мыслей о самоубийстве? Проснулась ли в 27-летнем молодом человеке радость жизни после долгих скитаний под красивым, освещенным звездами небом, после осознания близости смерти и при виде берега?

Сакамаки молча указал своему товарищу по несчастью на одинокий пляж. Одетые лишь в трусы, оба пережившие кораблекрушение поплыли к нему…

Торпеды не сдетонировали, однако лодка ни при каких обстоятельствах не должна была попасть в руки американцев. Сакамаки повернул назад…

Когда он вновь открыл глаза, увидел, как один из американских сержантов, вооруженный пистолетом, склонился над ним и удивленно разглядывал. Кацуо Сакамаки попал в плен, а Инагаки исчез…

I-24 столкнулась с большими трудностями. Хасимото сообщает об этом следующее: «Нам чрезвычайно трудно давалось удерживать лодку в подводном положении (в 8.25, когда состоялась атака Пёрл-Харбора). Вскоре она оказалась ниже перископной глубины, а затем поднялась и грозила всплыть на поверхность, мы ничего не могли предпринять против этого. Наконец лодка выскользнула из наших рук и при свете дня вырвалась из-под воды на поверхность. Это, конечно, был неподходящий момент для того, чтобы дать себя обнаружить! Мы тотчас заполнили цистерны погружения, а это было 20 тонн воды. Но уйти под воду не удалось вследствие отказа дифферентовочной системы».

Возвращение в Кваджалейн было не менее сложным: «Ночью мы, как обычно, продули средние цистерны, однако лодка сохраняла опасный крен на правый борт. Мы приостановили продув цистерн левого борта, однако угол крена лишь увеличился. В результате экстренной проверки оказалось, что один из главных клапанов сжатого воздуха был переведен в положение «открыто» куском дерева, который, к счастью, удалось легко удалить. Работы на лодке закончились лишь месяц назад, и после этого внутри осталось много посторонних предметов, послуживших причиной нескольких мелких аварий».

I-8 возвратилась в Японию, не встретив ни единого американского корабля. На море царила такая штормовая погода, что движение над водой было невозможно. Даже если при этом и не произошло ничего примечательного, следует упомянуть одно очень впечатляющее и свойственное исключительно японцам событие.