Изнанка - Ян Войк

Тварь оказалась совсем рядом, ещё шаг, и она буквально наступит на него. Теперь она уже не шарила руками вокруг себя, а шла прямо на него, отчётливо слыша свою жертву. Милавин выстрелил. Звук выстрела гулко отразился от стен пустой комнату. Со звоном осыпались оконные стёкла, но сама тварь, похоже, совершенно не пострадала. С такого расстояния просто невозможно промазать! Сплетённая из тонких жёлтых веток рука протянулась к Андрею. Он мог попытаться подтянуть ноги к себе или отползти прочь, но вместо этого Милавин ещё дважды нажал на спусковой крючок.

Сдвоенный грохот ударил по ушам. На этот раз Андрей точно видел, как лопнуло несколько волокон на животе твари. Он попал. Пули прошли насквозь, одна звонко стукнула о батарею отопления и срикошетила в пол, другая, похоже, вылетела в разбитое окно. Но тварь не обратила ни малейшего внимания на причинённый ей ущерб. Попадания даже не отбросили её назад, всего лишь перебили несколько веточек-волокон в густой чаще.

Поняв, что пистолет бесполезен, Андрей попытался отползти спиной вперёд, но было уже поздно. Тварь схватила его за левую ногу, чуть пониже колена, и дёрнула на себя. Оказалось, что сил у неё более чем достаточно, Милавина потащило спиной по грязному полу, несмотря на все его попытки удержаться на месте.

Он увидел, как ветки-волокна на руке твари начали извиваться и оплетать его собственную ногу. Теперь существо уже не просто держало, оно как будто втягивало его внутрь себя, опутывая. Андрей попытался отпихнуть тварь, ударив правой ногой в грудь. Пятка, а за ней и вся стопа провалились в чужое тело, почти не встретив сопротивления, а вот обратно было уже не вырваться. Жёлтые волокна жадно вцепились в ногу и, оплетая её сантиметр за сантиметром, потащили внутрь твари. При этом существо по-прежнему не издавало ни звука, по комнате разносилось только испуганное прерывистое дыхание человека и шум от его неуклюжей возни на полу.

Милавин отчётливо понял, что ему не вырваться. Тварь поглотила обе его ноги до коленей, а некоторые из веток уже оплетали бёдра. Боли не было. Он вообще ничего не чувствовал, ног ниже колена как будто не стало. Андрей не мог ими пошевелить и не ощущал, как их всё сильнее стягивают жёлтые волокна, хотя видел это. Его тащило спиной по полу, и как бы он не старался упереться в стену или вцепиться пальцами в рассохшиеся половицы, тварь оказывалась сильнее. Ещё минута-полторы и она полностью втянет его в себя.

Андрей снова вскинул пистолет, он понимал, что стрелять бесполезно, но нельзя же вообще ничего не делать. «ТТ» выстрелил ещё три раза. С тем же результатом, что и раньше. Тварь, похоже, даже не замечала попаданий. Затворная рама пистолета застыла в заднем положении, давая понять, что магазин пуст. В бессильной злобе Андрей надсадно выругался в голос и швырнул пистолет. Жёлтые волокна сперва вцепились в металл и попытались втянуть его внутрь, но потом выпихнули обратно, и пистолет со стуком упал на пол.

– Не нравится?! – зарычал Андрей, выдёргивая отцовский нож из разгрузки. – А если так!

Он согнулся пополам и рубанул лезвием тяжёлого охотничьего ножа по правой руке твари. Оказалось, волокна не такие уж и крепкие, с первого удара Андрей перерубил сразу три или четыре ветки. На место покалеченных отростков тут же устремились другие, не желая выпускать добычу, но и Милавин не сидел без дела. Почуяв возможность спасения, он наотмашь рубил жёлто-коричневые ветви. Андрей нанёс ещё три удара и почти полностью отрубил твари правую руку. Его собственная правая нога, высвободившись от пут, гулко упала на пол. Милавин её, по-прежнему, не чувствовал и даже не мог пошевелить ею.

Пара веток, торчавшие у твари вместо другой руки, вцепились ему в левое плечо. Андрей вскрикнул от неожиданности, левая рука почти мгновенно налилась свинцом и потеряла подвижность. В этот момент ярость и злоба в нём окончательно вытеснили страх. Он начал бить ножом в грудь и по плечам твари, во весь голос выкрикивая что-то матерное. Ошмётки веток-волокон брызнули во все стороны, обрубком правой руки существо попыталось перехватить у него нож, в результате чего культя стала ещё короче. Андрей больше не боялся, не пытался спастись, убежать, он хотел убить эту тварь, уничтожить её.

Кем бы ни было это существо, но оно, оказывается, тоже могло испытывать страх. Милавин вдруг понял, что падает на спину, а в следующее мгновение звонко приложился затылком об пол. В глазах заплясали искры, однако злость, бушевавшая внутри, не дала Андрею потерять сознание. Когда спустя секунду он смог сфокусировать взгляд, то обнаружил, что тварь отпустила его, отошла на пару шагов к окну и теперь неуклюже топчется на месте.

Милавин серьёзно её потрепал. Теперь правая рука ничем не отличалась от левой, обрываясь у предплечья, дальше они обе тянулись только куцыми одиночными веточками. Грудь, плечи, да и голова существа зияли огромными прорехами, в которых шевелились рваные лохмотья волокон.

Андрей попытался встать на ноги, но тут же понял, что всё ещё парализован. Собственно говоря, нормально шевелить он мог только правой рукой, да ещё вращать головой и совершенно не чувствовал ни обеих ног, ни левой руки от самого плеча. С трудом приподнявшись на локте, Андрей оглянулся на дверь, до неё было метра три, не больше.

«Надо ползти», – едва он зашевелился, тварь услышала его и снова начала подбираться к добыче. Правда на этот раз, она вела себя более осторожно, не бросалась вперёд, шагала, медленно выставив перед собой то, что осталось от рук.

Андрей пополз к двери. Широко загребая правой рукой, он тащил за собой тяжёлое и непослушное тело. Его ноги волочились по полу, цепляясь за мусор и щели в половицах. Ещё рывок. Андрей оглянулся на тварь. Она подобралась почти вплотную, нависнув над ним всем телом, но нападать не спешила.

«Она меня не отпустит», – понял Андрей, – «Надо будет её отогнать и попробовать запереть здесь, в комнате».

Но когда он снова глянул на дверь, то понял, что спастись ему не удастся. На пороге комнаты появилась та самая чёрно-серо-коричневая псина, которую он видел во дворе. Собака – или, всё-таки, волк? – остановилась в дверях, наклонив голову к полу, она исподлобья наблюдала за происходящим.

«Всё, приплыл», – Андрей стиснул, в мгновенно вспотевшей ладони, шершавую рукоять ножа. Он ещё мог надеяться, кое-как отогнать от себя это чудовищное существо, но справиться со здоровенной лохматой зверюгой, тем более, будучи наполовину парализованным, ему явно не по силам.

«Интересно, кто из них кинется на меня первым?»

Однако псина не стала нападать. Вместо этого она подобрала под себя задние лапы, села и, вскинув пасть к потолку, завыла очень протяжно и зло.

«Точно волк», – окончательно решил для себя Андрей.

От надсадного воя задребезжали стекло в двери и осколки, оставшиеся в оконной раме. С улицы вой подхватили ещё несколько протяжных голосов, им вторили откуда-то из коридора. Волчий вой ввинчивался в мозг, вытесняя оттуда все другие чувства, кроме тревоги и страха. Когда Андрей зажмурился на особо высокой ноте, ему показалось, что в мире вовсе ничего не существует, кроме волчьего воя. Он поспешил открыть глаза и как раз вовремя, чтобы увидеть, как существо из веток-волокон присело, ссутулилось и поспешно, хоть и по-прежнему неуклюже, отступало в угол. Оно опустилось на корточки, сжалось в комок и отвернулось к стене, было заметно, что всё его тело сотрясает мелкая дрожь страха.

Вой оборвался внезапно, как по команде, а ведь ещё секунду назад казалось, что он будет длиться бесконечно. В наступившей тишине, Андрей отчётливо услышал чьи-то лёгкие босоногие шаги по коридору. Он оглянулся.

Из сумрака коридора в комнату вошла девушка-подросток, лет шестнадцати или семнадцати. На ней был синий с голубой вышивкой старинный сарафан, какой Милавин видел только в советских мультиках по мотивам русских народных сказок, и бело-серая рубаха с красной каймой по вороту. Девчушка действительно была босой, голые лодыжки и ступни торчали из-под сарафана. Андрею, благодаря его лежачему положению, это сразу бросилось в глаза. Образ сестрицы Алёнушки нарушал только грязный армейский бушлат, вполне современного вида, который девчушка небрежно набросила на свои хрупкие плечи.

– Так-так, – произнесла она неожиданно низким для своей хрупкости голосом. – И чей же это котёнок у нас тут потерялся?

Едва она начала говорить, Андрей понял, что сильно ошибся. Перед ним была отнюдь не девушка-подросток, а представительница той редкой породы женщин, которые, благодаря небольшому росту, особенностям фигуры и тонким чертам лица, до весьма преклонного возраста остаются юными девушками, а потом вдруг разом превращаются в сухих сгорбленных старушек. Её возраст чувствовался во взгляде, в интонации, но самое главное, в улыбке, которая, чуть скривив губы, с головой выдала умудрённую жизнью стерву.