Последний настоящий дракон - Рэйчел Аарон

ходы — то, что он сделал, как сделал, что он собирался делать — всегда были ясными. Я видел, что он собирал вас всех ясно, как сейчас вас вижу перед собой. Я не видел причины мешать ему, потому что он уже выбрал тех, кого выбрал бы я, включая нового пророка, — он улыбнулся поверх плеча дочери Челси, которая нервно поглядывала на него из-за Фредрика. — Я не мог собрать группу лучшее из драконов для второй попытки нового начала.

Черный Размах поднял Космолябию.

— Этот мир был выбран случайно и в спешке, но с компасом из Космолябии и моими знаниями о грядущем я смог найти идеальное гостеприимное измерение. Место, где мы выживем атаку Левиафана и сможем управлять своим будущим. Те, кто собрались тут, — Свена и Катя из Трех Сестёр, дети Свены, Джулиус и Челси Хартстрайкер, а теперь, видимо, и Брогомир. А еще Сян Цилинь и его старший сын, Фредрик. И, конечно, новый пророк. Все вы — драконы, которые доказали, что вы можете превзойти врожденное зло нашей расы. Как только я перемещу вас в новое измерение, вы станете фундаментом возрождения драконов.

Джулиус не знал, что сказать. Но у его сестры слова были:

— Твой список приглашенных без важного имени, чудик, — прорычала Амелия. — Где я во всем этом?

— Тебя не включили, — ответил Черный Размах. — Ты — эгоистичная алкоголичка, которая была готова рискнуть огнем всех драконов и всей магической системой этого мира, чтобы получить силу. Даже если ты была менее похожа на драконов, я не мог взять тебя с нами, потому что ты теперь — дух, привязанный к этому измерению. Так и с тобой, — он повернулся к Марси. — Ты — Мерлин, человек, чья магия связана с концептом этого мира. Ты можешь посещать другие измерения, но не можешь выжить без этого, так что, боюсь, ты не можешь пойти с нами.

— Я и не хотела идти, — упрямо сказала Марси. — Я не побегу, как трусиха, бросив всех умирать!

— И я, — Джулиус взял ее за руку. — Я никуда не пойду без Марси. А как же Джастин, Иен и другие Хартстрайкеры? Они заслуживают жить?

— Дело не в том, кто заслуживает жить, — гневно сказал Черный Размах. — А в том, кто лучше. Я не мог осуществить этот план, не наказав Брогомира, но я не сделал бы другой выбор, даже если бы у меня были века. Вы — лучшие кандидаты для моего желанного исхода. Мне больше никто не нужен.

— Тогда тебе лучше найти запасной список, потому что я тоже не пойду, — прорычала Свена. — Я не брошу моих сестер истерике Алгонквин теперь, когда мы освободились от Эстеллы и наших матерей.

— И я не убегу, — сказал Цилинь, его красивый голос был ровным, неподвижным, как камень. — Я — император, опора двадцати кланов. Я не брошу своих подданных или остальную кладку Ф. Это наши с Челси дети. Я не брошу их.

— И я, — рявкнул Фредрик. — Это мои братья и сестры. Мы только освободились. Я даже не сказал им еще, кто наш отец, или что у нас есть новая сестра.

Все заговорили после этого, вся группа называла причины, по которым они не могли и не стали бы убегать. Это оглушало, но тут из шума донесся маниакальный смех Боба.

— Чего ты хохочешь? — осведомилась Свена.

— Ничего, — Боб пытался взять себя в руки, но не смог. — Я просто оценил иронию. Черный Размах выбрал всех вас для спасения из-за того, что вы ответственные драконы, способные сочувствовать, он всегда мечтал о таких. Но теперь вы все оказались такими ответственными, что никто не примет его предложение, — он снова засмеялся, улыбнулся Черному Размаху. — Ты это предвидел?

— Да, — сказал конструкт. — Но я предвидел, что все они согласятся на мое предложение в конце. Они ответственные, но есть граница между тем, что правильно, и решением бросить жизнь без причины, что они и сделают, если будут медлить.

После этого все аргументы утихли.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Марси.

— Он говорит, что из этого угла не выйти, — сказал Боб. — Если не готовы заплатить за это, — он печально улыбнулся Чёрному Размаху. — Я надеялся, что у тебя в рукаве гениальный план. Чудо, которое все спасет в последний миг. Но этого нет, хотя мне даже больше нравится такой исход, ведь он доказывает, что я был прав. Если даже Черный Размах вынужден убегать, значит, я нашел единственное будущее, где мы выжили.

— Никто не говорил, что ты не прав, — раздраженно сказал Черный Размах. — Я хотел бы, чтобы у меня было гениальное решение, но мы имеем дело с Безымянным Концом. Выживание — лучшее, на что мы можем надеяться против такого врага.

— Если так судить, то мой способ все еще лучше, — отметил Боб. — В моем плане все жили.

— Если будущее, которое ты припас для нас, можно назвать жизнью, — прорычал конструкт. — Твой план оставит нас куклами. Мой путь — меньше выживет, но они будут лучшими драконами в мире, и их будущее будет все еще полным возможностей.

— Будем ли мы вообще драконами? — голос Боба стал пылким. — Твой Новый мир Хороших драконов даже не включает наш дух, — он скрестил руки на груди. — Я ценю то, что ты добавил меня в последний миг, но, если моя сестра не пойдёт, я не заинтересован. Твое спасение звучит ужасно скучным.

Все выглядело ужасно, но Джулиус невольно улыбнулся. Он знал, что Боб не бросит Амелию. Он хотел, чтобы у них был другой выбор.

— Мне все это не нравится, — сказала Марси, повторяя его мысли. — Есть еще план?

Два пророка нахмурились в унисон.

— Я не вижу, — сказал Черный Размах.

— И я, — Боб провел дрожащей рукой по длинным черным волосам. — Становится темно, да?

— Вполне, — Черный Размах посмотрел на Космолябию. — Что бы мы ни решили, нам лучше делать это быстро. Если Левиафан станет больше, это измерение вскоре станет слишком хрупким, чтобы поддерживать наш конец портала, и тогда мы будем в ловушке.

Словно в доказательство, земля задрожала, а Амелия охнула от боли.

— Что такое? — спросил Джулиус.

— Все то же, — с дрожью ответила она. — Неприятное ощущение, когда чужак не из этого измерения пускает корни в твоих образных внутренностях. Он еще не пытался меня попробовать, так что, думаю, у нас еще есть время.

— Как ты это понимаешь? — спросила Марси. — Безымянный Конец внутри тебя звучит довольно серьёзно.

— О, это серьезно, — сказала Амелия. — Он протискивается в наше измерение, словно платит за каждый дюйм, но он еще не