Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - "Андрромаха"

- Сам-то первым скажи!

Лёха помялся, потом всё-таки выдал:

- Я – Мишку! Честно говорю!

- И я – Мишку! – сказал вдруг Арни и поднял высокую кружку: - Давай: за наш выбор!

Пал Палыч хмыкнул и молча присоединил свою кружку третьей к их тосту.

- Ни хера вы не понимаете ни в чем! – веско выдохнул Андреич. – Олег вашему Самсонову тыщу очков вперед даст!

- Олег, поди, только актив! – улыбнулся Лёха. – Ты, Андреич, того, хочешь новую роль попробовать?

- Ты посмотри, какой у него Мишка довольный и ухоженный! Я думаю, Олег свою лялечку в обиде не оставляет, всё для Миши в лучшем виде!

- Ублюдки! – Нечаев со злостью грохнул на стол недопитую кружку и, подхватив куртку, быстрым шагом рванулся к дверям.

- Эу! Севка! А – платить?! – заорал Лёха.

Но Андреич положил ладонь ему на локоть:

- Заткнись. Пусть идет! Заплатим сами, завтра отдаст.

Мужики посмотрели на Андреича изумленно. А Андреич, уткнувшись взглядом в свою кружку, проговорил:

- Что, вы не поняли еще? На Олега наш Севка запАл по-серьезному. Оттого и злится. Оттого и с Мишкой дерутся они.

Тут подошла официантка с новыми полными кружками. И непристойный разговор закончился на этой неудобной ноте.

Уволился Нечаев в апреле.

Он собирал «отвальную» в той же стекляшке. Самсонов и идти не собирался: зачем ему «в чужом пиру похмелье»? Но Севка сам подошел:

- Слышь, приди! Я уезжаю. Не увидимся больше. Чего врагами расставаться? Выпьем на прощание!

Мишка пришел. Пил, как всегда, пиво. Севка очень быстро «набрался», рассказывал, что едет в Беларусь, где у его жены живет родня. Что место ему нашли на заводе. Зарплата - меньше, но житьё – дешевле. Что будут там грибы, огород и рыбалка. Мужики поддакивали. Потом, когда напились, стали отговаривать.

- Зачем тебе? – тряс его за плечо Леха. – Что здесь, плохо, что ли? Что, завод плохой? Что, детворе путевки в лагерь не давали?

Севка отбивался. Всхлипывая, стал говорить, что тесть задолбал. Что с женой – тёрки каждую неделю. Потом как-то быстро засобирался домой. И когда стояли, курили и ждали такси, подошел к Мишке:

- Самсон, поедем вместе, я тебя подкину до дома.

Мишка отнекивался, но Нечаев, схватив его за локоть, прошипел на ухо:

- Поехали! Я извиниться перед тобой хочу!

А когда такси остановилось в Мишкином дворе, Севка неожиданно вышел и рассчитался с шофером.

- Покурим, Миш?

Мишка покосился на окна: в кухне горел свет, Олег ждал его, но снисходительно пожал плечами:

- Ну, покурим.

Севка долго молчал. А потом, когда Самсонов бросил сигарету и собирался уходить, сказал:

- Миш, пусть меня твой Олег трахнет, а?

- Чегооо? – отшатнулся Мишка.

- Ну или ты хотя бы выеби, сволочь!

- Сев, ты что – башкой поехал?

В голосе Нечаева звучала боль:

- Поехал, Миш. Снится он мне ночами третий год. Руки все стер. С женой разладилось. …Жизнь вы мне сломали! – и потом заговорил быстро и сбивчиво: - Только один раз, а?! Я все равно уеду послезавтра. У меня уже билеты на руках. Он – трахнет и забудет. А я буду помнить всю жизнь. Пожалуйста!...

Мишка опешил от этих слов. Но ответил твердо:

- Сева: нет! У нас с Олегом, знаешь, сколько всего было? Плохого, сложного, больного. Мы друг с другом не только для того, чтобы потрахаться. Он не станет. Да и я не дам.

- А мне что делать? Скажи, раз такой умный?!

- Ну… в клуб сходи. Может, познакомишься с кем.

- Ходил, веришь? Переступил всё и пошел. Там даже клеились ко мне. Но все – какие-то уроды. Мне от них не надо ничего, понимаешь?! Только Олега. Сейчас придешь – вы трахаться будете?

- Не знаю….

- А он – сверху, да?

- Да не только сверху, - невольно поддался Мишка на этот разговор.

- Мне по-другому – не надо. Мне кого трахать и дома есть. Я под него хочу!

- Ну, купи себе вибратор!

- Давай я тебе его куплю, а? Хоть четыре штуки. Самых дорогих! И ты будешь с вибратором, а я – с Олежкой. Нет, не подходит? То-то!

Миша мялся с ноги на ногу.

- Всё, Сев. Давай уже – пока! - и протянул руку.

Нечаев сунул в нее свою ладонь и задержал ее в руке.

- Миш, ты не думай, я ж не гнида-человек. Я, знаешь, в интернете на фотку наткнулся, как ты парню сосешь. Рыжему такому, толстому. Только ты там – молодой совсем еще. Я ж мог эту фотку всем на заводе показать, тебя опозорить. Но – не стал. Не стал, понимаешь? Это, наверно, еще до Олега было, да? Тот твоим любовником был?

- У меня не было любовников до Олега, - ответил Мишка. – Это я,… - он запнулся, а потом договорил: - Я на порностудии снимался. Та фотка – оттуда.

- Снимался? С мужиками?

- Не только с мужиками. С бабами тоже.

- Что, и с бабами можешь?

- Ха! У меня, знаешь, сколько баб было? Семьдесят штук!

- Врешь! Столько даже у меня не было.

- У тебя не было, а у меня – было. С дюжиной из них Олег знаком.

- Во всем ты лучше меня, сволочь, да? Ненавижу! – безнадежно выдохнул Нечаев и, низко опустив голову, пошел из двора.

- Севка! – окликнул его Мишка.

Нечаев остановился, не обернувшись.

- Прощай, Сев. Я не обижаюсь на тебя. И Олег не обижается. Правда!

- Ты до сих пор на меня злишься?

- Нет. С чего вы взяли?

- А почему тогда «выкаешь»? Или я такая старая, что у тебя язык не поворачивается сказать мне «ты»?

После недлинной паузы, вопросительно, почти задумчиво:

- А что обидней: если «не простил» или если «старая»?

- А ты хочешь, чтоб - обидней?

- Нет, наоборот….

Наташа улыбнулась.

* * *

Она снова выбралась к ним в гости. Привезла для Юрика яркие резиновые сапожки и кофточки домашней вязки, едва дотащила семь кило свежих волжских окуньков – это отцовский брат передал гостинец для любимого племянника. Рыбой она сейчас и занималась: на двух сковородах шипели, разбрызгивая масло, обвалянные в муке и специях аппетитные кусочки. На большом блюде горкой остывали готовые.

Она кивнула на блюдо:

- Пробу сними: я не пересолила?

Миша взял рыбёху за хвост и осторожно, чтоб не обжечься, надкусил золотистую корочку.

- Ммммм… объеденье! Соли - в самый раз! …Я на вас не злюсь: за что? Олег ведь остался со мной. И свадьба та расстроилась. Я вам благодарен!

– Мудрый ты. Маленький, но мудрый. Тебе Олег этого не говорил?

– Нет. Только что - Отелло и что - философ.

Наташа лопаткой снимала со сковороды поджаристые куски.

- Достань, пожалуйста, еще одну тарелку! …Вот я всё не могу понять: кто у вас главный?

- Олег. Разве не видно?!

- А кто принимал решение о рождении Юры?

- Он и принимал, – Миша снял с верхней полки стопку тарелок, вынул самую широкую, нижнюю, остальные задвинул обратно и наклонился над рыбой, выбирая себе новый кусок.

- Очень странно….

- Почему?

- Как я понимаю, у Олега два раза были серьезные отношения с девушками, и от обеих он ушел, едва те заикнулись о ребенке, - обернувшись, она увидела, как Мишино лицо  исказила мгновенная боль, и растерянно договорила: - …Он тебе не рассказывал?

Миша отрицательно качнул головой и, стараясь сохранить нейтральный тон, спросил:

- И одна из этих девушек - профессорская дочь?

- Да: Юлечка. Она училась с Олежкой в параллельных классах. Я с ее мамой до сих пор общаюсь, - Наташа посмотрела на любовника брата и ответила на незаданный вопрос: - А вторая – из Москвы. Про нее знаю только, что они вместе работали и вместе жили какое-то время.

Мишка порывисто отвернулся от нее в узком пространстве кухни и застыл у окна, с силой опираясь о подоконник крепко стиснутыми кулаками. Наташа тревожно смотрела на его напряженную спину:

- Миша… Миш! Я это рассказала не к тому, чтобы ты сейчас всё бросил и уехал к своим родителям в Поволжье.

Он низко опустил голову, борясь со своей иррациональной, перехватившей дыхание обидой, и неловко спросил: