Записки практикующего адвоката - Luide

Так что я приступила к допросу Лидии, а вопросов к ней у меня было немало.

— Как именно ответчик завлекал вас к себе в пещеру и соблазнял? — спросила я первым делом.

Лидия изобразила смущение, что, надо сказать, удалось ей плохо, и ответила, не поднимая глаз. — Ну, обещал всякое, и в любви клялся… Обнимал, и целовал… — Она сделала многозначительную паузу и добавила, старательно краснея. — Везде…

Я взглянула на клиента. Дракон взирал на Лидию со столь брезгливым выражением лица, что сразу становилось ясно, что он попытался представить эту сцену. Но я за свою практику слышала нелепости и похуже, а потому продолжила допрос.

— Пожалуйста, поясните суду, куда именно завлек вас ответчик? — поинтересовалась я у Лидии.

— Как это, куда? В свою пещеру! — нагло заявила она и посмотрела на меня с насмешкой — мол, попробуй, оспорь.

Но вывести меня из себя сложно, так что я лишь спокойно сделала пометку в своих записях.

— В какую именно пещеру? — продолжила вопросы я.

Лидия возмутилась. — Я что вам ее, на карте показать должна, что ли? Все в курсе, в какой пещере живет дракон! Но я вам точно говорю: он обманом заманил меня в свое логово!

Я с трудом сдержала торжествующую улыбку. — Хорошо, тогда опишите суду, как именно выглядела изнутри эта пещера? И на основании чего вы сделали вывод, что это именно пещера дракона?

На этот вопрос легко мог ответить любой, кто действительно бывал в пещере дракона, но для остальных правильно ответить было крайне затруднительно.

На лице Лидии промелькнуло замешательство, она явно пыталась быстро вспомнить, что ей вообще известно о драконьих пещерах. Наконец она проговорила. — Ну, обычная пещера, только везде стояли сундуки, полные сокровищ, а в углу… — она сделала драматическую паузу

— Продолжайте, расскажите, что именно находилось в углу. — Подбодрила ее я.

Лидия, очевидно, вошла во вкус, поскольку все же выдержала театральную паузу и только потом продолжила трагическим голосом. — А в углу пещеры — кости, человеческие!

В зале ахнули и начали эмоционально переговариваться, а я тихонько улыбнулась — все же любовь к драматическим эффектам до добра не доводит. Ладно еще окрестные селяне да малообразованное мелкое дворянство, но ведь судья-то имеет высшее образование, а сведения обо всех разумных расах изучаются еще на младших курсах! Так что судья не могла не знать, что драконы людьми не питаются — это сказки, распространенные среди обывателей. Напротив, дракон считает всех разумных, проживающих на «его» территории, своеобразными подданными, а потому в местах, где поселился дракон, никогда не водятся опасные дикие животные. Так что Лидия явно переборщила со своим описанием.

Теперь мне нужно было указать на ее ошибку.

Я повернулась к судье и заявила. — Ваша честь, прошу приобщить к материалам дела отчет специалиста по поводу внутреннего убранства пещеры моего доверителя. — С этими словами я положила на стол судье пухлый отчет.

Судья тут же начала листать страницы, с особым интересом изучив цветные фотографии пещеры. — Хорошо, я приобщаю этот отчет к материалам дела. Представитель ответчика, есть ли у вас еще вопросы к третьему лицу?

— Да, ваша честь, — подтвердила я и вновь повернулась к Лидии. — Скажите, Лидия, известно ли вам, что драконы — существа магические? — Я сделала паузу, и, дождавшись утвердительного ответа, продолжила. — Замечательно. Тогда знаете ли вы о существовании расологической экспертизы?

Судя по лицу девушки, она вообще-то такое слово слышала, но сейчас лишь что-то смутно припоминала.

Я довольно улыбнулась. — Тогда я кратко вам напомню, что расологическая экспертиза позволяет установить расу существа, с которым у вас был интимный контакт. Поскольку драконы изначально магические существа, то на вас должны были остаться следы магии дракона, если вы действительно были столь близки с ответчиком, как вы описываете. Скажите, Лидия, вы готовы добровольно пройти расологическую экспертизу?

Каюсь, я лукавила. Подобные следы действительно существуют, и расологическую экспертизу и впрямь достаточно часто используют, в частности для установления расы при изнасиловании. Однако такие следы уже спустя сутки становятся слишком слабыми для получения достоверного результата. Так что это достаточно эффективно для уголовных дел, когда потерпевшую сразу направляют на экспертизу, и совершенно неприменимо для гражданских дел, которые рассматриваются минимум через две-четыре недели после подачи иска. Впрочем, ни истец, ни Лидия, не могли знать этих специфических моментов, так что я ничем не рисковала. Одернуть меня могла лишь судья, но в настоящий момент я уже была уверена в лояльном отношении судьи Шумейко. Судья явно определилась со своими симпатиями по этому делу, и в ответ на мой выпад лишь с интересом наблюдала за реакцией Лидии, и не подумав меня останавливать.

Лидия лихорадочно искала выход из ситуации. Согласиться на проведение экспертизы она не могла, но и уважительных причин отказа не находила. По всей видимости, она пришла к выводу, что лучшая защита — нападение, и потому она закричала. — Не нужны мне никакие ваши экспертизы! Тварь он! Обещал мне, клялся, а теперь, значит, получил свое, и в кусты? Не бывать этому!

От крика лицо Лидии стало еще неприятнее. В запале она продолжала кричать и сыпать оскорблениями, не обращая никакого внимания на попытки судьи успокоить ее и навести порядок в зале.

Наконец судье надоело это безобразие, и она попросила секретаря позвать охрану. Наконец Лидию вывели, и в зале установилась относительная тишина. Относительная, поскольку отец Лидии громко и возмущенно сопел, но не решался высказаться, понимая, что тогда выведут и его.

— Полагаю, что мы все же должны сегодня продолжить рассмотрение дела. — Немного помолчав, сказала судья, и продолжила. — Истец, у вас явились свидетели?

— Да, — подтвердил виконт, — Явились.

— Пригласите в зал первого свидетеля. — Велела судья, и в зал вошла невысокая пухленькая женщина лет пятидесяти на вид. Какой-то очень уютный внешний вид женщины наводил на мысль, что она может быть либо няней, либо кухаркой.

— Свидетель, представьтесь суду и расскажите, что вам известно о деле и из каких источников? — Обратилась к ней судья.

Женщина послушно заговорила. — Меланья я, Меланья Ивашова. При молодой госпоже я состою, с младенчества ее, значится. Вначале няней, значится, а потом и камеристкой ейной. Моя вина-то во всем, моя! Не уберегла дитятко-то, не усмотрела! — Свидетельница, судя по ее поведению, искренне переживала за свою воспитанницу.