Выбираю любовь - Полина Федорова

— Я прошу прощения у почтенной публики за срыв сегодняшнего спектакля, — обратилась Настя уже в зал. — И хочу проститься с вами…

По залу прошел гул, но она остановила его одним движением руки.

— Я покидаю сцену, потому что не хочу больше умирать на ней. Даже из-за любви. И именно ради нее я хочу жить!

В разных концах зала раздались два хлопка. На них зашикали, но двое продолжали рукоплескать и закончили, когда сами посчитали нужным. Потом они посмотрели друг на друга. Это были Александра Каховская и Константин Вронский.

— Некоторые из вас думают, — она снова посмотрела в глаза Дмитрию, — что актриса на сцене является актрисой и в жизни. И такой нельзя верить, а ее боль и страдания — лишь простое лицедейство, направленное по привычке на публику. Актерам-де вообще нельзя верить, ибо все у них — игра! Балаган! Ведь даже не каждый из вас, ценителей театрального искусства, — обратилась она снова в зал, — готов подать актеру руку. А что же говорить об остальных… Как же, шут, лицедей, низкое сословие. Но и у нас есть душа, и есть сердце. И чувствуем мы, и мучаемся, поверьте, не меньше вашего!

Теперь уже раздались хлопки из-за кулис, где столпилась едва ли не вся актерская братия театра.

— Я ухожу без сожаления, — продолжила Настя. — Мне нужно было сделать выбор, и я сделала его. Теперь никто не сможет упрекнуть меня в лицемерии и лжи. Прощайте, господа!

Настя оглядела безмолвный зал и низко поклонилась. Зал взорвался рукоплесканиями. На сцену полетели цветы, кошельки и даже мужские шляпы. Публика неистовствовала и находилась в чрезвычайной ажитации. С кресел второго ряда поднялся молодой высокий мужчина и, не спрашивая разрешения и не извиняясь, стал решительно пробираться к выходу.

— Дмитрий Васильевич! — попыталась остановить его дама, что сидела рядом с ним. — Куда вы? Вернитесь!

Она даже потянулась за ним, чтобы ухватить за фалды фрака, но ухватила лишь пустоту.

За кулисами Настю, раскрасневшуюся, с блестящими черными глазами, подсвеченными изнутри знакомыми уже многим отблесками, обступили актеры.

— Это правда? Ты действительно уходишь? — растерянно спросил Настю Плавильщиков.

— Правда! — с веселым отчаянием ответила Настя, и бесенок внутри нее стрельнул в Павла Алексеевича лучом, отметая всякую возможность дальнейших уговоров.

— Гм, — произнес Плавильщиков и принужден был замолчать. Вслед за ним заговорил Медокс, который решил действовать иначе.

— Oh my Got! — произнес он восторженно. — Какой успех! Какой оваций! Я от имени дирекций театра сообщать вам, что ваше ежегодный жалований повишается до пятисот руплей! То есть, простите, до шестисот. Ви рад?

Но Настя уже не слышала его. Она во все глаза смотрела на высокого молодого мужчину, шедшего через толпу актеров прямо к ней.

— Здравствуй, — подойдя к ней, сказал он.

— Здравствуй, — ответила она.

— Пойдем? — протянул он ей руку.

Настя посмотрела ему в глаза, перевела взор на окружающих ее людей и глубоко вздохнула. Запах кулис… Она вдыхает его в последний раз, чтобы навсегда унести с собой. Как воспоминание о частичке счастья, предшествующей тому огромному счастью, что ожидало ее впереди.

— Прощайте! — громко сказала она и приняла протянутую руку.

Толпа актеров расступилась, и Нератов с Настей пошли, не оглядываясь и держась за руки, как ей когда-то мечталось.

— Куда это они? — спросил Плавильщиков, с сожалением глядя вслед Насте.

— В жизнь, мой юный друг, — снисходительно посмотрел на почти пятидесятилетнего актера старик Померанцев. — В жизнь…

Примечания

1

Благодарю вас (фр.).

2

Добро пожаловать (фр.).

3

Бесенок (фр.).

4

Не правда ли (фр.).

5

Мой бесенок (фр.).

6

Не только быть, но и казаться (фр.).

7

Дедушка (фр.).

8

Прогресс (лат.).