Герцогиня Успеха в Академии Магии (СИ) - Априлхолл Аркуэн

Наконец, облачившись в фамильные цвета: синий с серебром, и задрав подбородок повыше, я спустилась по изогнутой лестнице. Плыла медленно и важно, поскольку вовсе не горела желанием зацепиться за подол и испортить свой выход. По соседней лестнице спускался Томмен, второй виновник торжества. Наше появление встретили рукоплесканиями и криками поздравлений. Поднимались бокалы, лился в уши мед о том как мы выросли, какие мы достойные маги, какие мы красивые, умные и сильные. Я кивала, благодарила, уверяла гостей, как я бесконечно счастлива всех их видеть…

— Малышка Винн, не устала? — перехватил меня солидый господин в голубом фраке, и я радостно повисла у него на шее.

— Дядя Кирин! Вы явились в последний момент, я уж думала неужели вы так и не приедете?! — оживилась я, — Что же вас задержало? Или кто?

— Так тебе и скажи, — выразительно отвертелся дядюшка и перешел к делу, — Я в курсе, что артефакт тебя признал. Сейчас на тебя начнется самая настоящая охота… тут столько женихов собралось… Но если ты прилюдно откажешься от наследства, например в пользу своего брата, от тебя отстанут.

Дядя Кирин всегда был добр и ласков ко мне, потому как понимал, что девушке не быть герцогиней Фомбрей. А сейчас ситуация несколько изменилась, но он скорее по-привычке играл свою роль. Я тоже по-инерции играла свою: племяшка, обажающая своего дядю-весельчака.

— Спасибо за совет, дядя, — признательно выдала я, — я очень ценю твой совет и подумаю над ним.

Как всегда, читала между строк. А точнее улавливая интонации и тембр голоса, я осознавала: охота, о которой он упомянул, не в плане замужества. Начнется грызня за герцогство. Так уж получилось, что я — девица, а Томмен слаб. Следующий в очереди на наследовании как раз дядя Кирин и есть, родной брат герцога Фомбрей, затем его дети. И он аккуратно и очень деликатно меня предупредил: если я не отступлюсь, убьют и меня, и Тома. Отступлюсь: убьют только Томмена. Оба варианта меня не устраивали.

Между тем дядюшка продолжал:

— Ты знала, что год назад тебя принц Ерегет сватался? — полюбопытствовал он.

— Не знала, — пожала я плечами, скользя взглядом по танцующей массе гостей, — меня не известили.

— Конечно нет. Твой отец не хочет родниться с королевским родом, — хмыкнул дядя, — Ты могла бы стать принцессой… но он предпочел отправить тебя, сапфирчик, в Академию… зачем?

— Все очень просто, дядя, — беззаботно ответила я, — папа хочет, чтобы я вышла замуж по любви. Он сам сказал, что дарует мне свободу выбора.

Затем я танцевала. Много танцевала… Пока наконец отец постучал золотой ложечкой по фамильному кубку, призывая послушать речь.

— Уважаемые гости! Дорогие соседи и любимые друзья, сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить двадцатилетие и магическое совершеннолетие моих драгоценных детей Виннтоль и Томмена, отраду моих глаз и достойных представителей рода Фомбрей. Как вам известно, в этом году они поступили в Академию Магии имени Хемсворта Бутайна, причем оба на бюджетное место, подтверждая, что сила и умения нашего рода заслуживают уважения. Однако, они решили сегодня, что покинут это учебное заведение и попросили от их имени сделать заявление. Сегодня мы празднуем помолвку Томмена, маркиза Вестронского и будущего герцога Фомбрей, с леди Алисией Эжель Пионии из рода Атарас! А также моей дочери Виннтоль Катарины Азалии с моим другом графом Матиасом Ларнор Гвенийским. Не передать словами, как я счастлив за моих детишек, и за вас, мои любезные друзья… я уверен, вскоре мы станем одной большой и крепкой семьей, и пусть беды и невзгоды обходят всех нас стороной. За помолвку!

Я поперхнулась яблочным соком, и попыталась откашляться… дядя Кирин похлопал меня по спине, в глубине души довольный, что отныне убивать меня не надо. Отец устранил меня как политическую фигуру с поля брани. И передвинул на брачное поле. На глазах навернулись слезы, но я выдавила из себя скупую улыбку и сделала шаг вперед. Дядюшка поддержал меня под локоток и повел вперед, к отцу. Томмен уже возвышался позади Его Светлости, бледный и растерянный. Я понимала, что Тома проучили, изволил обесчестить девушку знатного рода — женись. Но меня-то за что? После того, как обещал, что даст мне свободу выбора! И лорд Матиас, он же мне в отцы годится, да он почти втрое меня старше! Хоть и выглядит он молодо, шестьдесят лет не возраст для хорошего мага. Но у него взрослые дети!

Все это я чуть ли не выкрикнула в лицо папандре, ворвавшись в его кабинет как вурдалак в крипту ярким солнечным днем. Гости разъехались, все возвращалось на круги своя, замок принимал свой обычный вид. А отец откинулся на спинку кресла, смотрел на канделябр пустым взглядом и пил вино из горла.

— Виннтоль, успокойся, я лишь хочу позаботиться о тебе, когда меня не станет, — тяжело проговорил отец, — Матиаса я знаю очень давно как порядочного, благородного и доброго человека, он достойная кандидатура.

— А как же свобода выбора? — в отчаянии простонала я.

— Нет времени, я умираю, — с этими словами он снял с себя кольцо с иллюзией и моему взору открылась неприглядная картина: глубокий старец с лицом печенного яблока держал на трясущейся ладони перстень с синим аквамарином.

Я ошеломленно стояла и не могла вымолвить и слова. Да, маги стареют медленнее обычных людей и в конце своей жизни старость буквально набрасывается на мага как проголодавшийся упырь. И я знала, что отец уже в довольно преклонном возрасте, но чтобы настолько…

— Удел женщины — рожать и воспитывать детей, — устало потер лицо отец, — Поверь, доченька, подальше от королей — голова целей. Я это тебе как глава Тайной Канцелярии говорю. Лорд Матиас хороший человек, он не даст тебя в обиду. Дети у него уже есть, ты никому мешать не станешь, проживешь долгую и спокойную жизнь. Тем более Мат тебя любит, после смерти жены он не думал, что полюбит кого-нибудь…

— Поэтому ты отказал принцу Ерегету? Подальше от придворных интриг?

— Нет, не поэтому, — скривился он, — Ерегет первостатейный нарцисс, ты не сможешь бесконечно заглядывать ему в рот и поддакивать. Характер не тот. Да и не желаю я тебе этого… пресмыкания.

После разговора с отцом у меня остался неприятный осадочек… Я понимаю чем руководствовался отец, но замуж выходить я не хотела. Ну совсем. Как мне вернуться в академию, если из замка меня теперь не выпукают? И даже если я и как-то вырвусь, то стационарный городской портал по приказу отца мне попросту не откроют…

Глава 20

Не выношу жалость к себе. Ни в каком виде. Всегда считала себя бойцом, считала, что даже в самых безвыходных ситуациях есть выбор. Есть выход. И ловить на себе сочувственные взгляды друзей на себе оказалось ожидаемо неприятно. Хоть и понимала, что на их месте бросала бы ровно такие же взгляды и говорила бы точно такие же слова. Но сейчас была задета моя гордость. И это горькое ощущение… словно меня похоронили, словно меня бросили… Словно меня уже закидали землей, и сейчас вот-вот повернутся ко мне спиной, войдут в портал и продолжат обучение в Академии. А вскоре и вовсе позабудут, что была у них такая одногруппница с синими-пресиними глазами…

Я держала лицо, всех благодарила за присутствие на праздновании дня рождения и твердила, что все в порядке. Ведь, в конце-концов, девушек благородных кровей именно для этого и готовят всю жизнь? Выйти замуж, рожать детей, быть опорой и поддержкой благоверному. Проводив друзей до телепорта, я с грустью смотрела как снежинки, вальсируя, ложатся на промерзлую землю. Словно саван по погибшим мечтам и надеждам.

Хлоп! Мысленно дала себе оплеуху, рано себя хоронить! Я еще поборюсь. Насколько я узнала жениха, граф Матиас Ларнор Гвенийский был из редкой породы человека слова. Он ни за что не разорвет помолвку сам — благородство не позволит, а с моей стороны невозможность обусловливается отцом. Значит, нужно придумать как убедить новоиспеченного жениха разорвать помолвку. Давить на жалость? На чувство вины? Сказать, что я уже влюблена? Как же мне нужен совет мамы, она же обещала, что всегда будет на моей стороне?