Царство. Пророчество - Лили Блейк

– Простите, – только и смог он сказать. – Мне жаль. Простите.

Он щелкнул поводьями, проезжая мимо мальчиков, которые протягивали к нему руки, на их лицах блестели слезы. Франциск объехал еще одну могилу, затем снова свернул налево в лес. Что будет в следующей деревне и в следующей за ней? Как далеко распространилась чума? Где она остановится?

Он натянул плащ на нижнюю часть лица, пряча нос и рот, оглянулся, убедившись, что Лола сделала то же самое.

– Нам нужно постараться уберечься от этого, – сказал Франциск. – После того, как мы столько прошли. После того, что ты пережила. Я вас не потеряю, не сейчас.

Лола кивнула, затем накинула плащ на ребенка, оставив ему пространство, чтобы он мог дышать.

– Франциск, – она наклонилась вперед. – Это невыносимо. Смерть, вся эта боль.

– Я знаю, – сказал Франциск. – Это ужасно. Но когда мы вернемся во дворец, то сможем попытаться помочь этим людям. Но мы ничего не можем сделать со спины лошади.

Франциск щелкнул поводьями, поторапливая Чемпиона. Наконец конь отозвался, и они набрали скорость, быстро двигаясь по густому лесу сквозь деревья. Через несколько минут они покинули селение. Они снова были на дороге.

– Я думаю, здесь можно заночевать, – сказал Франциск, глядя на маленький, ухоженный дом. Его покинули в спешке. В кладовой все еще был хлеб. По кухне были разбросаны тарелки со следами заплесневевшей еды. У кровати стояла пара разбитых ботинок, будто их кто-то только что снял.

– Наверное, они ушли, когда услышали о чуме, – сказала Лола. Она оглядывалась, укачивая беспокойного ребенка. Вечерело, а он все плакал и плакал, и Франциску пришлось предложить ей варианты: ехать всю ночь или остановиться, найти убежище, хотя это и сильно отложит их возвращение.

Лола, как и он, желала вернуться во дворец, но она боялась ехать через лес после заката солнца. Франциск рассказал ей про язычников, ищущих невинных жертв. Сложно незаметно проехать с плачущим ребенком. Кроме того, она видела, что Франциск измотан. Да и сама она устала. Ребенка нужно было покормить, и она чувствовала, что он лучше уснет в помещении, в тепле и сухости в свою вторую ночь в этом мире.

Хотя Лола почти не признавалась в этом себе, но была еще одна причина. Как бы она ни хотела оказаться дома в безопасности, но она знала, что как только они приедут, придет конец всему. Они вернутся к своим ролям при дворе. Он – муж Марии. Она – друг Марии. Придется подавить все свои чувства к нему, заставить их исчезнуть.

Лола хотела еще ночь, чтобы можно было притвориться, что в этом месте, в этом доме они могут быть семьей. Она знала, что это неправильно, но ей нужно было всего лишь несколько часов, пока не начнется реальная жизнь.

– Замечательно, – сказала Лола, оглядываясь. В доме была маленькая спальня, почти чистая, это казалось чудом, после целого дня в дороге. Ребенок хныкнул, и Лола знала, что через несколько минут это превратится в полноценный плач.

– Я покормлю его, – сказала она и прошла в заднюю комнату, держась за стену для равновесия.

– Я зажгу огонь, – сказал Франциск, выходя.

Через полчаса Лола почувствовала себя заново рожденной. Она помылась водой из колодца и позаимствовала платье из шкафа в задней комнате. Оно явно принадлежало кому-то пониже и покрупнее, но она была благодарна уже за то, что оно чистое.

Малыш спал. Она покормила его и поменяла грязные пеленки, в этот раз смастерив их из старой рубашки. Она закутала его в шаль, прикрыв головку, чтобы тот не замерз.

Огонь уже горел, когда она вернулась в гостиную. На столе ее ждал скромный ужин из хлеба и сыра.

– Мне нравится твое платье, – сказал Франциск, улыбаясь.

– Немного нелепое, – рассмеялась Лола. Она оглядела свой наряд. Оно было не только коротким, но и ужасно старомодным. Широкие рукава собирались на запястьях, и по всей длине высокого воротника шли пуговки. Даже ее ханжи-тетушки такое бы не надели.

– Ну, думаю, ты можешь положить начало новой моде при дворе, – Франциск отодвинул для нее стул. Он взял ее за руку, помогая присесть. – Погоди, вот увидят они тебя, когда мы вернемся.

Это была шутка, но слова повисли в воздухе. Он продолжал улыбаться, несмотря на усталость. Упоминание дворца навело на мысли, что все между ними изменится. Исчезнет легкость в общении. Они не смогут остановиться в коридоре и заговорить друг с другом, и им нельзя будет остаться в комнате наедине. То, что было сейчас, – украденное мгновение, и ничего больше.

– Ну, посмотрим, насколько распространится мое модное влияние, – сказала Лола, наконец, прервав тишину. Она пыталась улыбнуться, но ее лицо было неестественно статичным. Она потянулась за хлебом и сыром, испытывая облегчение от того, что можно было сосредоточиться на чем-то еще.

– Можно я подержу его? – спросил Франциск, кивая на ребенка на ее руках.

– Конечно, – сказала Лола и протянула ему ребенка. – Умираю от голода.

Франциск смотрел на лицо спящего сына. Малыш зевнул и на мгновение открыл голубые глаза. Он помахал своим крошечным кулачком, прежде чем снова уснул.

– С ним все хорошо, – сказал Франциск, отвечая на взволнованный взгляд Лолы. – С маленьким Реджинальдом все в порядке…

– Мы не назовем его Реджинальд, – усмехнулась Лола, потянувшись за еще одним куском хлеба. – Ты с ума сошел?

– Тогда, может, античное имя? – спросил Франциск веселым тоном. – Что-то вроде Ахиллеса или Агамемнона.

– Прекрати. Ты, должно быть, шутишь. Агамемнон?

– А как насчет Зевса? Геркулеса?

– Даже и не начинай, – ее зеленые глаза ярко блестели. Огонь отбрасывал красивые тени на ее лицо. Ему было тяжело не смотреть на ее полные губы, скулы.

– И почему это? – Франциск укачивал ребенка. Он и не помнил, когда последний раз так смеялся. Это было так давно. – Сын мой, если тебе нравится имя Геркулес, не просыпайся.

Он с минуту смотрел на спящего ребенка, затем на Лолу:

– Вот видишь? У него есть имя.

Лола хихикнула, но затем помрачнела. Она смотрела мимо Франциска на огонь.

– Что такое? – спросил он.

Лола протянула руку и нежно погладила головку малыша.

– Не перестаю думать, – сказала она. – Что, если бы мой брат не был таким заядлым игроком…

Франциск знал, что она имела в виду.

– А если бы тогда я не был в Париже? – продолжил он ее мысль.

– Если бы ты приехал на день позже. Если бы ты не выбрал нужную карту? Все это… – она посмотрела вниз на ребенка. Франциск видел, как слезы наполняют ее глаза.

Осознав, что ребенок крепко спит, она забрала его у Франциска и положила на угол кушетки. Она обложила его одеялами и подушками, чтобы тот был в безопасности. Она чувствовала на себе взгляд Франциска.