Во власти твоих глаз - Александрия Скотт

– Думаю, я надену вот это.

– О-о, этот цвет так вам идет, – сказала Милли Энн, встряхивая кремовые нижние юбки. – Я хочу, чтобы вы легли на кровать, и я натру вас миндальным маслом. Мамми велела мне обязательно это сделать, чтобы вы сегодня были самой красивой.

Брук улыбнулась. Может быть, мамми в конце концов признала ее? Это было бы, без сомнения, огромным достижением.

К тому времени, когда Милли Энн закончила, Брук настолько расслабилась, что была готова уснуть и забыть о гостях, но она понимала, что этого нельзя делать. Она встала и надела свой французский корсет, стягивая его спереди, пока Милли Энн туго зашнуровывала его. Затем горничная через голову надела на Брук нижние юбки.

– Это самое красивое платье, какое я когда-либо видела, – заметила Милли Энн, осторожно надевая на Брук синее платье.

Она отклонилась назад, чтобы Милли Энн смогла застегнуть ряды маленьких крючков, затем расправила лиф, соблазнительно обнажавший ее плечи. Низко вырезанное декольте позволяло разглядеть под пеной кремовых кружев соблазнительную ложбинку.

– Вот это да! – воскликнула Милли Энн. – Вы будете самой прекрасной леди на балу.

– Спасибо. Это платье сшито по последней французской моде. Я заказала его как раз перед отъездом из Англии. И это первый случай надеть его. – Брук провела рукой по волосам. – Сможешь привести в порядок эти кудри?

– А что, если зачесать их на одну сторону? Я могу переплести локоны золотыми и синими лентами. Золото в тон к вашим глазам.

Брук одобрительно улыбнулась.

– Твори свое чудо, – сказала она Милли Энн, которая начала перебирать ее густые пряди.

Брук очень порадовала прическа, сделанная ей горничной. Она открыла шкатулку с драгоценностями и выбрала сапфировое колье, подаренное ей Джексоном. Колье представляло собой тонкую золотую цепь, с которой свешивался темно-голубой сапфир. Драгоценный камень соблазнительно лег в ложбинку между ее грудями. «Само совершенство», – подумала Брук и удовлетворенно улыбнулась.

– О-о, мистер Тревис не сможет оторвать от вас глаз, – усмехнулась Милли Энн.

«В этом-то все и дело», – подумала Брук, выходя из комнаты.

Спускаясь, шурша шелком, по лестнице, она слышала долетавшую до второго этажа музыку и голоса гостей.

Тревис стоял у подножия лестницы, явно ожидая ее, но был занят разговором с Джереми. Джереми первым увидел ее – от удивления его глаза широко раскрылись, и он толкнул локтем Тревиса. Тот медленно повернулся в ее сторону.

Одежда Тревиса была безупречной: черная пара с белым жилетом и белой же рубашкой. Его светлые волосы, касаясь воротника, завивались, а белый цвет создавал красивый контраст с его загорелой кожей. Весь его вид говорил о силе и уверенности.

Тревис был так красив, что у нее перехватило дыхание. Он посмотрел на нее блестящими синими глазами, и Брук почувствовала, как на ее щеках загорелись два красных пятна. Ощущая на себе его пылающий взгляд, она хотела, но не смогла отвести глаза. И уже не помнила, как преодолела последние ступени.

Джереми вежливо протянул ей руку.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, моя дорогая, – не скрывая своего восхищения, сказал он.

– Благодарю вас, – ответила Брук, все же заметив, что Джереми был почти так же красив, как и Тревис. Она могла бы поспорить, что он разбил не одно сердце.

– Мадам, – сказал Тревис, снова привлекая к себе ее внимание. Он предложил ей руку, и она положила ладонь на его рукав. Было ясно, что он не собирался похвалить ее платье, а тем более говорить ей комплименты. Но ей доставило удовлетворение хотя бы то, что он заметил ее, даже если не хотел показывать этого. Она увидела вожделение в его глазах, которое он поспешил скрыть.

С гордо поднятой головой Брук вошла в бальный зал, где гости ожидали начала танцев. Тревис подвел ее к Элизе, и они встали в ряд, чтобы приветствовать гостей.

– Вы так красивы, – шепнула Элиза Брук. – А как вам нравится мое платье? – Девочка покрутилась перед ней.

– Если бы мы были в Англии, – не сразу ответила Брук, – я бы подумала, что тебе не меньше пятнадцати.

Элиза просияла от комплимента.

Времени на разговоры не оставалось, гости, представляясь, по очереди проходили мимо них. Как она ни старалась запомнить имена и лица, они сливались в одну неясную массу, все, кроме двух. Одно принадлежало деду Тревиса, который презрительно смерил ее взглядом, как будто она была грязью под его ногами. Брук притворилась, что не заметила этого, хотя ей хотелось хорошенько отчитать этого сноба.

И еще один джентльмен, сопровождавший свою жену, так впился в нее глазами, что Брук на секунду показалось, что эти глаза полны ненависти.

Когда эта пара отошла от них, Элиза шепнула ей:

– Это родители Гесионы.

«Тогда нечего удивляться их холодности», – подумала Брук.

Она не успела ничего сказать, как Тревис спросил:

– Вы готовы пройти в зал? По-моему, мы должны открыть танцы.

– Вы хотите сказать, что умеете танцевать? – поддразнила его Брук.

Тревис не ответил. Он всего лишь с усмешкой посмотрел на нее.

Тревис не знал, как ему устоять перед чарами этого восхитительного создания. Все мышцы его тела напряглись, и он пребывал в таком состоянии с той самой минуты, как увидел ее, словно видение, спускавшуюся по длинной витой лестнице.

Меньше всего ему была нужна эта близость Брук, но первый танец обязывал. Может быть, чем быстрее закончится танец, тем быстрее он избавится от нее? Тревис ввел Брук в круг танцующих. Она была так близко, что он чувствовал ее аромат. Он напоминал Тревису аромат садов и марципанов. Возможно, ее аромат мог быть нежным, но он знал, что в Брук не было нежности. Эта женщина добивалась чего-то, чего он не хотел ей отдавать.

Тревис мысленно встряхнулся, повернул Брук лицом к себе и положил руку на ее тонкую талию. Он чувствовал, что взгляды всех мужчин устремлены на них, но знал, что они смотрят только на Брук. Это чертовски злило его, но, глядя на глубокий вырез ее платья, слишком глубокий, могли он обвинять их?

Тревис кивнул музыкантам, и полилась чарующая мелодия вальса.

Кружась с Брук по бальному залу, он заметил выражение удивления на ее лице. Ее щеки раскраснелись, и он многое бы дал, чтобы угадать ее мысли.

– Ну, так как у меня получается?

Она засмеялась, ее золотистые глаза заблестели, как звезды.

– Очень хорошо, должна признаться. Я вижу, вы танцевали вальс и раньше.

– Боюсь, много раз. Я научился, когда путешествовал по Европе.

– И не сомневаюсь, разбили немало сердец, – заметила Брук.

Тревис не ответил. Он не спускал глаз с сапфира, соблазнительно покоившегося на ее груди.