Война - Илья Николаевич Мельцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А можно с вами в город? – Глаза Витька задорно блеснули.
– Рано вам еще пиво пить и по бабам шляться, – бескомпромиссно отрезал Мирон. – Тут останетесь. Может быть, через месяц или два я вас и свожу туда, а пока точно рано.
– Вы же обещали поговорить с полковником, – не успокаивался Витек.
– Я обещал, я поговорил, вы остаетесь здесь, – развеял Мирон надежды пацанов на развлечения.
Не теряя времени, командир пулей метнулся до своей комнаты, переоделся в выходную форму и уже через полчаса вышел из внешних ворот, сдав нас на руки тому самому лейтенанту, которого мы встретили в день прибытия на заставу.
Полноватый мужчина с пышными усами и хмурым лицом, долго думал, на какие работы определить свалившихся на его голову курсантов, в итоге плюнул и направил нас до вечера караулить участок периметра.
Занятие оказалось крайне скучным и довольно глупым, учитывая, что на вышках круглосуточно бдили дозорные, но приказ есть приказ, и мы, укрывшись под навесом, прикрывающим верх стены, делали вид, что высматриваем приближение врагов княжества.
К счастью, никто нас не проверял, и пацаны, промаявшись час, вооружились колодой карт и провели за игрой до самого вечера, а там уже и ужин подоспел, после которого мы оказались предоставлены сами себе.
Сразу после посещения столовой Витек, как-то подозрительно улыбаясь, причесал, насколько это было возможно, свои непослушные волосы, тщательно осмотрел курсантскую форму на наличие грязи и помятостей, а затем отправился на выход из комнаты.
– К Любе пошел? – остановил я пацана, стоящего в проходе.
– А что если и так? – Витек с вызовом посмотрел на меня. Ревнует, что ли? Ох уж эти подростковые эмоции.
– Ты в курсе, что к ней Обрезков клинья подбивает?
– Ну и что? Он ей совсем не нравится. Она сама мне сказала.
– Не боишься, что Нестор вас вдвоем увидит? Вони потом будет – не перенюхать.
– Я ничего не боюсь! – фыркнул пацан и захлопнул дверь.
Ну что сказать, не умею я, видимо, с подростками говорить. Хотя какой он подросток – шестнадцать лет скоро. Некоторые жители княжества в таком возрасте уже женой обзаводятся. Вот только ума это им не прибавляет. Как бы беды не случилось. Обрезков – не тот человек, про которого стоит забывать; если он захочет, то сможет доставить Витьку такую гору проблем, что разгрести ее не сможем ни мы, ни Мирон.
Неприятное чувство тревоги не давало мне успокоиться. В итоге, хоть я и не хотел вмешиваться в отношения Витька с его зазнобой, но все же не удержался и отправился к лазарету.
В то, что у лопоухого пятнадцатилетнего пацана есть хоть какие-то шансы привлечь внимание Любаши, мне не верилось. Симпатичная девица, едва достигшая восемнадцати лет, обладала довольно броской внешностью, сочетающей в себе скромность и сексуальность. Поэтому внимание медсестре уделяли куда более перспективные кавалеры, чем Витек. Любаша себе цену прекрасно знала, поэтому ухаживания и знаки внимания принимала без проблем, не давая, впрочем, лишних надежд вьющимся вокруг нее мужчинам. Однако в последнее время ухажеров у девушки несколько поубавилось из-за того, что на нее положил глаз Нестор Обрезков. Возможно, именно поэтому Любаша и не отшивала Витька, плюющего на опасность, исходящую от кварт-лейтенанта. А пацан рад был любому вниманию девушки, стараясь хоть пару минут провести рядом с объектом обожания.
Найти Витька проблемой не оказалось. Перед лазаретом имелась небольшая площадка, огороженная густыми кустами, по кругу которой стояли пять лавочек. По идее, предназначены они были для больных, чтобы те могли дышать свежим воздухом во время лечения. Однако лазарет практически пустовал, и сейчас из уютного местечка слышались веселые голоса только двух человек.
Витек что-то азартно рассказывал Любаше, а та задорно смеялась, отчего ее пышные груди отчетливо выпирали сквозь медицинский халат. Я даже с расстояния нескольких метров видел, с каким трудом пацан удерживался от того, чтобы не опустить глаза чуть ниже лица девушки.
Увиденная картина была бы даже забавной, если бы не одно «но»: со стороны жилых домов для высших офицеров заставы к лазарету шел Обрезков, и добром это могло не кончиться.
Подойдя к другу, я бесцеремонно вторгся в беседу:
– Нужно поговорить!
– Давай потом, Даррелл, – недовольно поморщился пацан.
– Это важно, извините, Люба, – обратился я к девушке, – нам действительно надо поговорить.
– Конечно, – стрельнула та глазками.
Выдернуть Витька с лавочки до прихода Обрезкова я все-таки не успел. Стук его начищенных до блеска сапог раздался позади, а затем до нас донесся презрительный вопрос:
– Любаша, душенька, и чего ты забыла рядом с этими отбросами? Заболели вы, что ли, курсанты?
– Нет, господин кварт-лейтенант, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал максимально официально. – Друг наш животом мается, вот мы и пришли, чтобы узнать, как ему помочь.
– А до меня тут слушок дошел, что некий Виктор к тебе наведывается… – Обрезков проигнорировал мой ответ и обратился к девушке: – Кто из них Виктор?
– Это я, – не раздумывая шагнул вперед пацан.
– Слушай меня внимательно, щенок подзаборный, не знаю, где тебя мама-сука родила такого страшного, но это даже хорошо. На такого точно ни одна нормальная девушка не посмотрит. Да, Любаша? Значит так, еще раз тебя рядом с ней увижу – оторву голову.
Витек покраснел, словно рак, и явно был готов ляпнуть что-то лишнее, после чего Обрезков его бы точно убил. Пришлось мне вмешаться. Дернув за руку пацана, чтобы тот не наделал глупостей, я шагнул вперед:
– Мы поняли, господин кварт-лейтенант. Разрешите идти?
– Свободны, – сплюнул Обрезков.
Витька мне пришлось тащить за собой. Ослепленный злобой пацан шагал как робот, почти не сгибая коленей, и постоянно норовил рвануть назад, и мне приходилось силой прекращать такие порывы. А Обрезков тем временем подсел к Любаше и начал ей что-то шептать на ухо. Причем девушка явно была не рада такому положению дел. По крайней мере, улыбки на ее лице я не заметил.
– Я его убью! Зачем ты меня увел, Даррелл! – бушевал Витек, после того как мы вернулись в свою комнату.
– Успокойся! Против Обрезкова у тебя шансов нет. Вообще нет. Пойми ты это. Он тебя убьет.
– Ну и пусть. Какой позор! Мразь! Он меня перед Любой выставил каким-то трусом. Ну зачем ты меня увел?!
– Устав забыл? «Если солдат поднимет руку на офицера, то этой же руки и лишится», – процитировал я. – На хрен ты тогда Любаше безрукий нужен будешь? Придет твое время. Учись,
