Меняла - Виктор Исьемини

– А… сильно… меня?.. Ну, лицо – сильно?..

– Да как сказать, – ухмыльнулся Монах, – красавчиком ты уже не будешь, зато бабам станешь нравиться вдвое больше. Они таких любят, меченых. Ну а как скажешь, что это гном тебя по башке секирой долбанул – так и все, любая твоей будет. Растает враз.

– Значит, сильно… – подвел я итог.

– Да не так чтобы очень, – Монах понял, что я не расположен отшучиваться, – ты не волнуйся, Писарь. Это не надолго. Ты главное, хорошего мага-целителя найди. Есть такие заклинания, шрамы разглаживать. Годик походишь, а потом все пройдет. Ну, то есть след останется, но небольшой. Тут важно не тянуть, а сразу хорошего мага… Слушай, а может, ты сам можешь? Ты же колдун.

– Да что вы все заладили – колдун, колдун… Какой я колдун… Так, мелочь. Ладно, пойду я, на гнома погляжу.

Без доспехов и при дневном свете гном выглядел не так уж и грозно. Впрочем, какая уж тут гроза. Любой, если его за руки и за ноги приковать к здоровенному камню, будет выглядеть не слишком страшно. Но, тем не менее, смотрелся пленник вполне внушительно. Плотный, массивный – должно быть, весит он раза в три больше, чем я, хотя и ростом сильно уступает. За спиной у пленника наши уже развели костерок и варили кашу. Я заметил, что гном принюхивается и прислушивается, оглянуться ему не давал камень, на котором нелюдь был распят. Я понял, что запах дыма и позвякивание ложки нашего кашевара наводят карлика на мысль о пытке каленным железом. Тут появился Торн и прошелся, подбоченившись, перед пленником. Тот перестал коситься через плечо и уставился на капитана.

– Ну, коротышка, – приступил к допросу Торн, – говори, сколько вас было? Из какого вы клана?

– Пошел к Гангмару.

– Ладно, – спокойно продолжил Торн, – попробуем по-другому. Сейчас я тебя подвергну страшным пыткам и унижениям. Ты готов?

Мне слова капитана не понравились, но что-то в его тоне было такое… Не страшное, в общем. Вокруг уже толпились наши парни, они ожидали забавы и заранее скалились. Гном закряхтел, пошевелил плечами, цепи на нем звякнули, натягиваясь. Испытав свои путы на прочность, гном снова заявил:

– Пошел к Гангмару, – но прежней уверенности в его тоне уже не было.

– Ладно, – Торн вплотную приблизился к пленнику и извлек из-за пояса большущие ржавые ножницы, итак повторяю вопрос, – из как какого ты клана и сколько вас было в яме.

– Пошел к Гангмару.

Не говоря больше ни слова, Торн ухватил гнома за кончик бороды и отхватил от нее сантиметров десять. Затем он отскочил от карлика (тот, едва поняв, как над ним надругались, зарычал и забился в цепях) и поднял пучок волос вверх, словно это была какая-то забавная шутка. И в самом деле – все дружно заржали. Пленник принялся биться в цепях и взвыл так, что меня передернуло. Ну да, естественно – борода для гнома это святое.

– Повторяю вопрос, – невозмутимо гнул свое Торн, снова хватая гнома за кончик укороченной бороды и щелкая в воздухе ножницами, – сколько вас было и какой клан?

– О–о, – проныл пленник, – если бы мне эти цепи порвать, ты бы дорого заплатил мне… О-о-у…

– Отвечать будешь, или мне еще бороду резать? – ножницы выразительно щелкнули.

– Один я был, один! – торопливо выкрикнул карлик, – клан Точеной Кости!

– Упрямый ты дурень, как и все гномы, – констатировал Торн. – теперь ты меня слушай. Двоих твоих дружков мы вчера прикончили. А больше и не было, так, коротышка?

Гном дернулся и замер, уставившись широко распахнутыми лазами на капитана. Я и не замечал прежде, какие у него огромные глазищи.

– А вот это, – продолжил Торн, хватая гнома за серебряный медальон, висевший у того на шее, – говорит мне, что твой клан не Точеная Кость, а Серебряная Струя. Последний раз спрашиваю – будешь мне честно отвечать?.. Нет?

– Ну, пытай меня, враг! – заревел гном, – Ничего не скажу! Пытай меня, жги! За меня отомстят братья! За все отомстят.

– Тогда Гангмар с тобой, дурак. Продам тебя в первом же попавшемся замке, пусть там выкуп за тебя требуют с клана Серебряной Струи. С меня хватит и той добычи, что из твоей норы выгребем, а пытать… Я солдат, а не палач. Я бы не побоялся тебя пытать, но не стану. Вот в замке, куда я тебя продам – там тебе всего будет вдоволь, и огня, и железа, клянусь Гунгиллиными сиськами. А чтобы ты понял, что мне плевать на твои угрозы, я тебе так скажу – в замок я тебя приволоку голым и с обстриженной бородой, – и то, и другое – невыносимый позор для гнома, – отомсти, если сможешь.

И не обращая внимания на вопли разъяренного гнома, он демонстративно отвернулся. Уж такой он был всегда, капитан Торн.

Шугель приподнялся и через мое плечо поглядел на дверь, он явно кого-то ожидал.

– Н-ну? – поторопил я его, демонстративно постукивая по столу зажатой в кулаке монетой.

– Э, Хромой…

– Не тяни, старый мусорщик.

– А я не тяну, – огрызнулся старьевщик, снова зыркнув мимо меня на дверь, – тебя что больше интересует: история Семи Башен или тот клиент, что купил у меня эту историю?

– Меня интересует и то, и другое. Я не знаю, кого ты сейчас ждешь, но ради такого покупателя, как я…

– Ладно-ладно! – замахал крошечными ладошками Шугель, – Слушай! «…Когда люди впервые приплыли в Легонт откуда-то с запада, эльфы обрадовались им, как занятной диковинке. Они помогли нашим предкам выжить на этой земле, ибо Первые дети Создателей любопытны и обожают все новое, как и надлежит первым из смертных, что явились в едва лишь созданный Мир…»

Сначала я хотел прервать старика, который, вроде бы, наладился пересказать мне историю рода людского в Мире, но потом передумал и решил молча выслушать все. Я сообразил, что Шугель сейчас чешет наизусть из какой-то книги и если его перебить, то он не сможет сказать вообще ничего. Он будет либо пересказывать чужой текст слово в слово, либо кряхтеть и запинаться, с трудом выдавливая из себя маловразумительные фразы. Сам по себе, без книги, рассказчик он никакой, поэтому лучше потерпеть и дать ему возможность продемонстрировать его потрясающую память. Я подался вперед, облокотившись локтем на стол и подпер щеку рукой, приготовившись к долгому рассказу. А старьевщик тем временем заливался соловьем:

– «…Ливда в ту пору была эльфийским городом, но тамошний князь Эгенллан охотно позволил людям селиться на его земле. Он часто принимал старейшин людей в своей Белой Башне и подогу беседовал с ними о Создателях и устройстве Мира. Ллуильда, как называли Ливду эльфы, в ту пору враждовала с Меннегерном, владевшим землями к юго-западу от Ливды. Сам Меннегерн обитал в крепости, расположенной на побережье. Название его столицы навеки стерто из памяти людей, а руины ее сохранены по сию пору, носят название «Семь Башен» и пользуются скверной репутацией. Самого Меннегерна люди почитали колдуном и чернокнижником, ибо он был отмечен особой благосклонностью Матери и чаще, нежели прочие его соплеменники, прибегал к ее прямой помощи – хотя не отличался старанием в соблюдении обрядов и даже отказался воздвигнуть Белую Башню в честь Создателей… Род людской он не жаловал и закрыл свои владения для людей. Пришлых эльфов он принимал с неохотой, а гномов считал врагами наравне с орками. Жил Меннегерн в Семи Башнях замкнуто и отчужденно. В людских поселениях, находящихся под властью князей Ллуильды, поколение сменяло поколение, даже эльфийские князья достаточно часто передавали власть друг другу: кто-то погибал в междоусобице или на несчастной охоте, кто-то отправлялся в странствие, ибо нрав эльфов непостоянен, несколько членов княжеского рода пали в Первой Великой войне…», – это я знал и без него, монеты-то в те времена чеканились с разными профилями, – «…Меннегерн же оставался вечным повелителем Семи Башен. Долгий срок его непрерывного правления и замкнутый характер князя увеличивали в глазах людей его зловещую славу чародея…»

Тут рассказ старьевщика прервал тихий стук в дверь.

Глава 16

Появление клиентов застал Шугеля врасплох. Старик как раз вошел в раж, вспоминая текст старинной книги. Он настолько глубоко погрузился в историю и увлекся древним сюжетом, что разом вернуться в наш грешный Мир для него было уже трудновато. Старьевщик застыл на месте, обалдело разглядывая дверь за моим плечом. Я на всякий случай развернулся на стуле так, чтобы быть к двери вполоборота и предложил: