Умеющая слушать - Туве Марика Янссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господин Симомура рисует, – добавил переводчик. – Господин Симомура хотел бы видеть диких зверей, очень опасных, if you please[8].
– Понимаю, – ответила она. – Рисунки животных для детей. Но у нас диких животных не много. И они только на севере.
Переводчик, улыбаясь, кивал головой. «Yes, yes, – повторял он. – Очень любезно… Господин Симомура рад!»
– У нас есть медведи, – неуверенно сказала она, вдруг забыв, как будет по-английски «волк». – Похожи на собак, – продолжала она. – Большие и серые. На севере.
Внимательно глядя на нее, они ждали. Она попыталась завыть, словно волк. Ее гости вежливо улыбнулись и продолжали разглядывать ее.
Она угрюмо повторяла:
– Никаких животных на юге нет, есть только на севере.
– Yes, yes, – отвечал переводчик.
Они снова зашептались, и внезапно она добавила:
– Змеи. У нас есть змеи.
Она устала. Повысив голос, она еще раз сказала:
– Змеи. – И, волнообразно проведя рукой в воздухе, будто кто-то ползет, зашипела.
Господин Симомура больше не улыбался, он беззвучно смеялся, откинув назад голову.
– Анаконда, – сказал он. – Змея. Very good[9].
И тут же с быстротою молнии прекратил смеяться. Жирная кошка, спрыгнув со стула, прошлась по полу.
– Я очень стара, – озабоченно, со все растущей паникой в голосе сказала она, – но я, собственно говоря, ничего не знаю ни о людях, ни о животных.
Быть может, существовала возможность что-то спросить или проникнуть самой в тот мир, где он искал свой путь и рисовал своих животных, может, она могла бы узнать тогда что-то новое и важное.
Даже вполне вероятно, что они искали примерно то же самое – мрачное, дикое и пугливое – и, может, утраченную надежность детства… Что ей было известно… она подняла кофейник и спросила:
– Please?[10]
Оба, слегка пританцовывая, поклонились, наполовину приподнявшись, законченным движением, означавшим благодарный отказ.
Переводчик сказал:
– Господин Симомура считает, что вы красиво пишете. У него для вас подарок.
Он развязал шелковые ленты; под несколькими слоями хрупкой рисовой бумаги лежала тоненькая коробка из дерева. Ее смастерили с изысканной тщательностью.
Под крышкой лежал веер с рисунком, изображавшим топающего ногами и оскалившего зубы воителя.
– Как красиво! – вырвалось у нее. – Thank you, ever so much, спасибо, это, право, слишком!.. Я всегда восхищалась рисунками, которые… И коробка тоже удивительная…
– Ей нравится шкатулка, – объяснил переводчик.
Господин Симомура глубоко поклонился. Она обмахивала веером кошку, та, выгнув назад уши, удалилась.
– Жирная кошка, – выговорил на своем своеобразном английском языке господин Симомура и доброжелательно рассмеялся.
– Да, – ответила она. – Очень жирная.
Переводчик поднялся и сказал:
– Было очень интересно. А сейчас господин Симомура хотел бы увидеть диких зверей. Please. Мы знаем, что вы так любезны.
Он открыл перед ней дверь, и они прошли в прохладную тишь мимо высоких коричневых шкафов со стеклянными дверцами. Тощий изнуренный лис, стоя на своем шкафу, разглядывал потолок.
– Wild?[11] – спросил господин Симомура.
Она ответила:
– No.
Господин Симомура, очень серьезный, долго смотрел на лиса. Господин в белом халате поспешно шел по коридору. Преградив ему путь, она сказала:
– Извините, но здесь иностранец, он интересуется животными…
Остановившись и глядя в пол, он ответил:
– Ага! Животными! А каким образом могу я?..
– Здешними животными, – пояснила она. – Не могли бы вы?..
Он сказал:
– Я на энтомологическом отделении.
– Конечно, – воскликнула она. – Как глупо с моей стороны! Насекомые ведь абсолютно… они слишком малы!
Посмотрев на нее, он продолжил:
– Это зависит от… Я, собственно, ничего об этом деле не знаю.
– Нет, – поспешила ответить она. – Это меняет все дело. Я понимаю.
Она улыбнулась и, слегка поклонившись человеку в белом халате, снова пошла по коридору. Господин Симомура достал альбом для эскизов и широко открытыми щелочками глаз разглядывал лиса.
Профиль лиса был чрезвычайно скуден, даже не изваян, а всего лишь намечен одной сдержанной линией. Небольшая морда. Только шерсть выделяла лиса, покрывая его тело в живом и буйном изобилии, словно жесткая черная трава. Повернувшись к ней, господин Симомура сказал:
– No, no!
Закрыв альбом, он ждал…
Они поднялись по изогнутой лестнице, этаж за этажом, и на самом последнем вошли в зал, битком набитый
