Галерные рабы - Юрий Пульвер

Священный орех имеет множество значений и свойств. Он символизирует плодородие и мужскую силу. Путники жуют его, чтобы превозмочь усталость, голодные — чтобы заглушить желудочные колики, больные сердцем — чтобы снять одышку. Им пользуются круглый год — но только не по вечерам, иначе одолеет бессонница. Честь разломить орех на количество долек по числу присутствующих всегда предоставляется старейшему. Женщинам к кола притрагиваться запрещено. Любовник не осмелится разделить орех с мужем — умрет. Подарить бардовый орех равнозначно объявлению войны. А вот белый плод — вдвойне священный, он скрепляет союз сердец. Предложите его любому африканцу, и тот не сделает вам дурного, потому что такой жест означает объявление бескорыстной дружбы.

В деревнях зулу привечали любого пришедшего с миром. А гигант, на голову превышавший самых рослых соплеменников Нделы, еще и появился в разгар Умхози, когда всех охватило праздничное настроение (на что и рассчитывал Человек по имени Слон). Пришельца сразу же отвели в хижину и накормили: пищу вне дома не принимают, еда — дело интимное.

Один Ндела, как вождю написано от роду, терзался сомнениями по поводу незванного гостя. Что делать с этим великаном, от которого, несмотря на мирное поведение, исходило ощущение страшной и свирепой силы?

Убить его невежливо, невыгодно и опасно. Сопротивляясь, иностранец унесет с собой несколько жизней. Да и не в обычаях зулу ни за что ни про что уничтожать чужих. К тому же пришелец принес белый кола.

Принять его в племя — приобрести лишних воинов, ведь этот слон стоит трех-четырех копьеносцев. Да как бы не причинил он роду неведомую опасность. И не стал бы соперником вождю и его наследникам.

Ничего не придумав, Ндела отложил решение до конца праздника, тем более что на последний, третий день Умхози приходилась самая важная часть церемонии — борьба группы невооруженных воинов со свирепым черным быком. Животное нужно убить или лишить чувств голыми руками, чтобы колдуны могли перерезать ему горло.

В тот раз бой с быком на скотном дворе проходил чрезвычайно неудачно. Зверь попался особенно большой, злой и хитрый. Настоящее воплощение уМниамы.

Воины кружили вокруг него, не решаясь подойти, и вдруг один поскользнулся на свежем помете. Бык пропорол ему грудь, а потом выпустил кишки еще двум смельчакам, попытавшимся спасти товарища. Теперь воинов оставалось слишком мало, чтобы окружить зверя, обездвижить, схватив за морду, хвост, ноги, повиснув на шее, а затем убить ударами кулаков и босых ног.

Отчаяние охватило клан. Лишь после смерти быка может начаться большой пир, знаменующий завершение Умхози. Не будет жертвоприношения — нельзя есть первые фрукты и овощи нового урожая. Нельзя собирать то, что уродили поля, и прятать в склады на зиму. Нельзя отводить мальчиков и девочек, созревших для обряда инициации, в специальные хижины, где их начнут готовить к зрелости.

Все будет запрещено, все рухнет, если должным образом, без нарушения тысячелетних традиций, не завершить Умхози.

В скорбном молчании племя смотрело, как рогатое воплощение уМниамы гоняло по ристалищу доблестных, но оробевших защитников добра. И тут вдруг огромная черная тень стремительно, как пантера, перенеслась через ограждение. Перед быком встал пришлый гигант. Зверь взрыл копытами землю и ринулся на нового врага. Тот отпрыгнул в сторону, а когда бык пронесся мимо, помчался вслед за ним. Животное замедлило ход, остановилось и начало оборачиваться. Подоспевший Человек по имени Слон со всего размаха опустил могучий кулак на шею зверя, туда, где позвонки соединяются с черепом. Опытный охотник на буйволов знал уязвимые места рогатых.

У быка подогнулись передние ноги, он рухнул на колени. Воспользовавшись этим, пришелец вскочил к нему на круп и, подпрыгнув вверх с этой ненадежной площадки, подтянул сжатые вместе ноги к животу. И обрушил удар сдвоенных пяток, усиленный весом тела, в ту же самую точку на шее животного. Послышался хруст, бычьи глаза помутнели, язык вывалился. Воплощение уМниамы было уже безвредным, хотя еще продолжало дышать.

Человек по имени Слон соскочил на землю и тут же упал от боли в пятках. Он перевернулся на бок и скорчился, как зародыш в утробе, поджав к груди коленки и онемевший правый кулак.

Нделе предстояло принять решение — и очень быстро. Можно считать, что Умхози закончилось неплохо — если бы зулу сами убили жертвенное животное. Подохни сейчас бык, и обряд будет непоправимо испорчен, ведь он умрет от чужой для племени руки. Пока этого не случилось, надо срочно что-то придумать…

На все есть хитрость, кроме смерти. Следует принять чужака в племя — и немедленно! Обряд усыновления очистит его, в народ зулу он войдет новорожденным младенцем, не способным причинить зла. А чтобы чужак никогда не занял высокого положения в племени, Ндела не отдаст его в крепкую многочисленную семью, чей глава заседает в совете индун, а сделает его матерью одинокую пожилую Нонсизи.

Хитрость вождя оказалась бесплоднее чрева старухи.

Стало понятно: как боец новый зулу, получивший имя Мбенгу, равен десятку щитоносцев, в качестве вожака импи он заменяет тысячу воинов.

Выяснилось: пришлый великан сам без поддержки многочисленной семьи способен добраться до циновки, на которой греют свои седалища индуны.

Получилось: можно представлять угрозу для вождя и рода, даже не стремясь открыто к главенству в племени.

Эту горькую мысль Ндела проглатывал не сразу, а маленькими кусочками.

В первой же общей охоте Мбенгу убил носорога, обменял мясо на десяток голов скота, рог — на воинское облачение у странствующего торговца, который раз в два-три года объявлялся во владениях зулу.

Купец все твердил, будто далеко на восходе плещется огромное озеро без второго берега, зато с соленой водой, непригодной для питья. Чтобы попасть к нему, нужно миновать гигантские развалины каменного крааля, где стены высотой с баобаб.[51] К берегу озера приплывают на просторных лодьях с крыльями из ткани люди. Лица и руки у них будто выкованы из меди, белые просторные одежды прикрывают тело и голову. Куда большие лодки, бывает, приносят совсем странных существ, смахивающих на крупных обезьян. Лица у них покрыты густыми волосами, не курчавыми, как у зулу, а прямыми, как шерсть, только нос и глаза видны. Себя они прячут от холода и жары под теплой одеждой из кожи и темных плотных тканей. А кисти рук и те части лица, что не заросли, вымазаны белой глиной, которая бронзовеет, если ее даже недолго погреет солнце.

Все они плывут по озеру так долго, что разучиваются ходить и, попав на твердую почву, шатаются при движении.