Не могу забыть - Мэрил Хенкс

— Так удобнее.

Он не стал включать торшеры. Террасу заливал серебристый свет луны. Было тепло и безветренно. Воздух был наполнен ароматами цветов и трав. Какое-то, время они сидели молча и пили сок. Потом Брет обернулся к Моне и спросил:

— Как голова?

— Спасибо, лучше, — чопорно ответила она. Когда настала пауза, Брет решил, что нужно продолжить светскую беседу, и небрежно спросил:

— Что скажешь о моем новом доме?

В других обстоятельствах ей здесь понравилось бы, но сейчас это была всего лишь новая тюрьма. Сначала Мона решила не отвечать, но усугублять ситуацию было не в ее интересах.

— Странный выбор, — равнодушно ответила она.

— Мне был нужен дом на Лонг-Бранче, недалеко от моря и в то же время подальше от «Голубой лагуны», где слишком много людей, ухоженных газонов и бассейнов. Такие дома, имеющие овое лицо, являются самыми лакомыми кусочками на всем острове. Они дороже, но, на мой взгляд, куда красивее современных построек. Когда недавно этот дом поступил на рынок, я решил взглянуть на него. Влюбился с первого взгляда и купил.

— Для романтических уик-эндов? — вырвалось у нее. Поняв, что сказала глупость, Мона быстро добавила: — Кажется, ты сам использовал это слово…

— А что, разве тут недостаточно романтично? Лунный свет, дикие розы, дыхание истории… — Он прервал фразу и вздохнул. — Ладно, пора есть. Наверное, пицца уже готова.

Когда он вернулся с металлическим подносом, Мона успела пересесть к столу. Брет одобрительно кивнул.

— Похоже, я тебя напугал. Решила поесть? Вот и молодец.

— Напугал? Еще чего! — вздернув подбородок, солгала она. Он усмехнулся. Поняв, что Брет не верит ни единому ее слову, Мона твердо добавила: — Кажется, я все-таки проголодалась.

— Вот и отлично.

Брет положил на ее тарелку половину пиццы, щедрую порцию салата и наполнил бокалы красным вином.

Мона молча взяла нож и вилку, сунула кусочек в рот и тут же поняла, что, сама того не желая, сказала правду.

Когда они воздали должное еде, Брет поднял бокал и произнес тост:

— За Кларис, благодаря которой это стало возможным. — Видя, что Мона поджала губы и поставила бокал на стол, он тихо сказал: — Не сердись на нее. Кларис сделала это ради твоей пользы. Она считает, что так нужно.

— Она ошиблась! Ей следует думать о Рике.

— Скоро ты убедишься, что так оно и есть. Представь себе, что твой любимый, но упрямый ребенок носит в кармане вещь, способную причинить ему вред…

— Я могу причинить Рику вред только одним: уехав с другим мужчиной и бросив его в нужде.

— Похоже, она думает по-другому. Он уже имеет опыт неудачного брака. Что будет, если он снова женится на женщине, которую на самом деле вовсе не любит и которая не любит его?

— Но он любит меня.

— Это страсть, мания, что угодно, но только не любовь. Если бы это была любовь, привязан-ность или хотя бы просто взаимная приязнь, у такого брака были бы хоть какие-то шансы на успех. Мания рано или поздно пройдет, а что останется? Ничего, кроме пустоты…

Он говорил с жаром и убеждением, и Мона была вынуждена согласиться с ним.

И все же это ничего не меняет. Какое бы чувство к ней ни испытывал Рик, пока оно не умрет, она не сможет уйти от него. Пока он будет желать этого, она останется с ним.

Наступила долгая пауза. Мона сидела неподвижно как мраморная статуя.

Не сводя с нее глаз, Брет негромко сказал:

— Готов поклясться, что ты согласна со мной.

— Согласна.

Когда Брет продолжил, в его голосе прозвучала странная нотка:

— Но это ничего не меняет?

— Не меняет.

Не в силах усидеть на месте, он поднялся и начал расхаживать взад и вперед.

— У тебя еще есть время отвезти меня обратно, — негромко предложила она.

— Я так легко не сдаюсь… Что ж, если ты наелась, я сварю кофе, — блеснул зубами Брет в волчьей улыбке. Он поставил посуду на поднос и отнес в дом. Тем временем Мона молча рассматривала сад.

Лунный свет обесцветил кусты и цветы. Все вокруг стало серебристым и нереальным.

Вернувшись с кофе, Брет спросил:

— Ты не хочешь вернуться в качалку? Там намного удобнее.

Мона предпочла послушаться. Учтивая форма дела не меняла: приказ оставался приказом.

Саркастическая улыбка Брета подтвердила ее правоту.

— Я вижу, ты научилась слушаться. Кроткая Мона ощутила нестерпимое желание залепить ему пощечину, но удержалась.

Брет наполнил две чашки и одну из них протянул ей.

Молчание продолжалось до тех пор, пока чашки не опустели. Затем он поставил их на поднос, сел рядом и тихо, но решительно сказал:

— А теперь пришло время поговорить.

— Я повторяю еще раз: говорить нам не о чем.

— А я повторяю, что не согласен. Есть вещи, которые мне нужно знать. Вопросы, на которые я должен получить ответы.

— А если я не захочу отвечать? — заупрямилась Мона.

— У меня уйма времени. Могу подождать неделю-другую.

Понимая, что сила не на ее стороне, Мона сдалась.

— Что ты хочешь знать?

— Хочу понять, что тебя связывает с Хаббар-дом. Почему ты хочешь остаться с человеком, которого не любишь, с человеком, который может быть таким жестоким?

— Рик не жестокий… Это слово к нему не подходит.

Брет поднял руку Моны и начал рассматривать синяки на ее хрупком запястье.

— А как назвать человека, который оставляет такие следы?

— Рик не сделал бы этого, если бы ты не разозлил его.

— Он не должен был это делать в любом случае. Как он смеет вымещать свой гнев на тебе?

— Он не всегда был таким, — попыталась защитить его Мона. — Рик сильно изменился после аварии. Он очень страдал от боли, тревоги и отчаяния…

— Это мне понятно. Я не такое уж чудовище. Но ты тоже пострадала. Так почему он сделал тебя мальчиком для битья?

— Неправда! — возразила она.

— Не лги, — бросил Брет. — Я прекрасно знаю, как он с тобой обращается. Кларис многое рас-сказала мне. Еще до того как узнала, что мы с тобой знакомы.

— Ты нарочно познакомился с ней?

— Да, — легко признался он. — До меня дошли слухи, что с «ЛФГ» творится что-то странное. Начали поговаривать, что Хаббард стал затворником, а это на него не похоже. Потом я узнал, что он попал в какую-то аварию, и это дало мне пищу для размышлений…

Некоторое время я наблюдал за «Редстоуном» и к моменту переезда уже неплохо знал ситуацию. Но мне нужно было подобраться поближе.

Наиболее удобным объектом была его сиделка, поэтому я постарался познакомиться с ней. Я выяснил, что ее прежний пациент жил в Нью-Йорке, что здесь у нее друзей нет, и, когда у Кларис выдавался свободный час, неизменно приглашал ее выпить кофе и съесть булочку.