Схождение - Чарльз Шеффилд

Пока офицер, склонив голову, перелистывал тома старых инструкций, в то же время не спуская глаз с двух чужаков, Дари уже все решила. На Джероме она планировала остановиться всего на день-два, прежде чем отправиться на Лабиринт. Бюрократические проволочки, преграждавшие доступ Каллик и Жжмерлии на планету, могли разрушить все ее планы.

— А если они останутся на корабле?

Голос офицера не выдал, насколько он обрадовался, но лицо его просияло.

— Ради Бога, если вы будете следовать стандартным правилам карантина. С собой можно взять еду и питье, но никаких растений или животных, — он неопределенно посмотрел на двух ее спутников, — а также чего-либо иного.

Каллик и Жжмерлия не возражали. Неловкость почувствовала только Дари, которой пришлось выслушать совершенно бессмысленный свод правил поведения для прибывающих и только после этого покинуть космопорт. Еще совсем недавно эти чужаки были рабами, и вот они опять оказались существами низшего сорта. Сознание того, что в Кекропийской Федерации ситуация могла сложиться наоборот, утешало мало.

Но уже через несколько минут после выхода из космопорта чувство вины испарилось совершенно. Каллик и Жжмерлия ничего не потеряли — возможно, им даже повезло. Она не знала, кто такой Джером, но если он уже умер, вероятно, он переворачивался в гробу каждый раз, когда кто-нибудь поминал этот вшивый мир, названный в его честь. Планета находилась на предельном расстоянии от Тетрагаммы, допустимом для обитаемых миров. Была зима, и дни стояли короткие. Солнце своим свечением напоминало висящую в небе вишневую косточку, только вдвое меньшего размера, воздух, разреженный и холодный, застревал в горле, а растительность, которая пыталась выжить, имела пыльный серо-зеленый цвет. У людей, встречавшихся Дари и указывавших ей дорогу к авиационной базе Центра Маргольма, был такой же бледный и пыльный вид.

К удовлетворительным новостям, полученным Дари, относилась следующая: местечко, где окопался Квинтус. Блум, находилось на другом конце планеты, в нескольких тысячах километров. Плохие новости заключались в том, что самолет по пути туда должен был сделать не менее полудюжины остановок.

Летательный аппарат, на борт которого поднялась Дари, был достаточно большим и мог вместить двенадцать пассажиров. Однако в салоне оказалось всего двое — сама Дари и какой-то непомерно тучный мужчина, не умещавшийся в кресле. Пока самолет готовился к взлету, она, сидя сзади, изучала его мощную шею и выбритый затылок. Можно было предположить, что он тоже полетит до Исследовательского Центра. Слишком уж он толст, чтобы заниматься каким-то ремеслом.

Дари не решалась заговорить. После взлета она прошла вперед, села перед ним и, развернувшись, посмотрела поверх сиденья. И хотя она не любила разговаривать с незнакомцами, поскольку не выносила сама, когда другие нарушали ход ее мыслей, ей требовалась информация.

— Извините, вы случайно не в Центр Маргольма?

Толстяк, похоже, разделял взгляды Дари на назойливых незнакомцев. Он оторвался от электронного блокнота и хмуро посмотрел на нее.

— Я лично как раз туда направляюсь, — продолжила Дари, — и очень надеюсь встретиться с человеком по имени Квинтус Блум. Вы с ним не знакомы?

Хмурое выражение сменилось улыбкой человека, готового с радостью сообщить вам неприятное известие.

— Я знаю его. Но вы с ним не встретитесь. Его сейчас нет на планете. — Затем он решил добить ее. — Он приглашен на переговоры в другую звездную систему.

— Какая жалость. Я видела некоторые его работы и они, как мне кажется, великолепны.

Дари ждала. Сидевший перед ней человек промолчал и опять уткнулся в свою записную книжку.

— А найдется ли в Центре хоть кто-нибудь, — продолжала Дари, — кто мог бы проконсультировать меня по этому поводу?

Он вздохнул и поднял глаза.

— Квинтус Блум — самый известный ученый в Центре. Почти любой сотрудник может обсудить с вами его работы, от директора до младшего лаборанта. Если только они захотят. В чем лично я сомневаюсь.

— От директора?

— Ее зовут Клима Нетч. А теперь, позвольте… — Он демонстративно опустил глаза в блокнот.

— Извините, что помешала.

Мужчина зарычал. Дари отвернулась от него. Хоть маленький, но прогресс. Блум знаменит, работа его ценится высоко. Наверняка она включает в себя исследования, проведенные до открытия Лабиринта и создания теории о происхождении Строителей.

Полет продлится, вероятно, еще не менее двух часов, но если она попробует продолжить беседу с сидящим за спиной попутчиком, тот явно взорвется, как бомба. Мысли Дари вернулись к ее единственной встрече с Квинтусом Блумом. Ей вовсе не нравилось то, что он говорил, но пренебречь этим она не могла. Она сама убедилась, что во всех артефактах происходят абсолютно беспрецедентные изменения. Ее собственная теория никоим образом не могла объяснить появление нового артефакта — Лабиринта. Хуже всего то, что исследования, проведенные Блумом на Лабиринте, похоронили саму идею о том, что Строители покинули рукав миллионы лет назад и никогда больше не возвращались. Каким же образом в ту эпоху, когда люди были всего лишь примитивными гоминидами. Строители сумели точно предсказать путь человечества в космическое пространство и его дальнейшую экспансию?

Очень хорошо. Предположим, что Строители никуда не ушли и все еще находятся где-то в рукаве в такой форме или в таком месте, где люди или же представители других клайдов не могут вступить с ними в контакт. Своими материалами, доставленными с Лабиринта, Блум не оставил камня на камне и от этой идеи. Он показал будущее рукава и спросил: как могли Строители сегодня знать, по какому пути пойдет колонизация рукава, на десятки тысяч лет вперед? Но это возможно, как настаивает Блум, лишь в том случае, если Строители — люди из будущего, путешествующие во времени и устанавливающие артефакты в собственном прошлом.

Дари отвергла эту теорию как противоречащую логике и ее собственным интуитивным представлениям о природе Строителей, выработанным за долгие годы тщательного изучения их творений. Строители — во всех мыслимых аспектах — были слишком чужды человечеству, и даже будущему человечеству. Они стояли гораздо дальше от него, чем кекропийцы, хайменопты, дитрониты, лотфиане или даже зардалу. Они, вероятно, и развивались совсем не в таких условиях, где люди либо другие клайды могли существовать. Их отношение к пространству, а тем более ко времени, оставалось загадкой.

В этом Дари была убеждена. Люди-путешественники во времени — это не ответ. Но она не могла не поднять перчатку, брошенную Квинтусом Блумом. Она обязана логически обосновать существование рас и существ, способных каким-то образом узнавать, как люди и другие клайды будут развиваться начиная с сего момента и тысячу или десять тысяч лет спустя. Здесь не было ничего общего с предысторией и последующей экстраполяцией. Люди могли делать это и делали достаточно просто, но подобные прогнозы оказывались полностью несостоятельными уже через несколько веков. А Строители не просто предсказывали будущее рукава, но обладали способностью каким-то образом «видеть» будущее так же ясно, как Дари видит сейчас из иллюминатора приближающиеся цепочки заснеженных холмов. Она не сможет разглядеть их подробно, пока не приблизится; и, вероятно, Строители точно также не могут определить отдаленное будущее в деталях, но общую картину грядущего рукава они видят точно так же, как Дари различает крупные объекты панорамы простирающегося перед ней ландшафта.