Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества - Лев Клейн

Да, на службах церкви полны, но самих церквей значительно меньше, чем до революции, так что общее число молящихся несоизмеримо меньше. Да, многие опять исполняют обряды крещения, венчания и отпевания, но далеко не все присутствующие при этом истово веруют — обряды исполняют по традиции и потому, что жаждут красоты в жизненно важные моменты, а ничего красивее пока не придумано. Кроме того, не все определились, какой из православных церквей доверять: есть две зарубежных православных общины, не замешанных в раболепии перед тоталитарным режимом (правда, зато их обвиняют в прислужничестве гестапо), есть независимая украинская церковь, есть староверы, внутри русской православной церкви — обновленцы и проч. Таким образом, за видимым возрождением православной церкви скрывается ее глубокий кризис. Она не приспособлена к новым условиям существования и конкуренции, а перестроиться не способна.

Симптомом этого кризиса явился интерес значительной части общества к эзотерическим культам, к магии и колдовству и к славянской языческой мифологии. В условиях свободы печати и при коммерческой ориентировке издателей на спрос появилась с 90-х гг. уйма изданий с названиями «Славянская мифология» и подобными. Переизданы неимоверно устаревшие труды — Кайсарова, Глинки, Фаминцына, Соболева (в неточно названном сборнике «Мифология славян», 1913/2000). Наряду с популярными трудами профессионалов — энциклопедическим словарем Академии наук «Славянская мифология» (1995, 2-е изд. 2002), книгой Б. Н. Путилова «Древняя Русь в лицах. Боги, герои, люди» (1999) и книгой Е. Е. Левкиевской «Мифы русского народа» (2002) — вышли толстенные сводки, составленные писательницей Семеновой («Быт и верования древних славян», 2000) и иркутской любительницей Н. С. Шапаровой («Краткая энциклопедия славянской мифологии», 2001). В первой некритически, но адекватно пересказаны все фантазии академика Рыбакова и других ученых, во второй, «краткой», на 622 страницах собрано все, что попалось под руку, все, что удалось узнать и достать без профессиональной подготовки. Еще менее профессионально сделана изданная в Москве «Энциклопедия славянского язычества» (2001) А. А. Бычкова — небрежно, несерьезно, халтурно, с уверенностью, что автор забрел в эту тематику первый и в этой сфере всё враки, так не все ли равно, чего там еще ляпнуть походя.

Такие книги издаются не только в Москве, где выпустили: Г. С. Белякова — «Славянскую мифологию: книгу для учащихся» (1995), a Л. Вачурина — «Славянскую мифологию: словарь-справочник» (1998). Они издаются также: в Саратове, где А. И. Баженовой выпущен сборник «Мифы древних славян» (1993); в Екатеринбурге—там Вл. Шуклин написал «Мифы русского народа» (1995); в Нижнем Новгороде, где Е. А. Грушко и Ю. М. Медведевым создан «Словарь славянской мифологии» (1995); в Ростове на Дону, где Т. А. Волошиной и С. Н. Астаповым обнародована «Языческая мифология славян» (1996) и т. д. Подготовленность авторов, как правило, низкая, самостоятельности никакой, отбор материалов случайный, критичность отсутствует, ссылок на источники нет.

Пропорция устойчивая: массовый ширпотреб на рынке подавляет и забивает научную литературу. Это касается не только отечественной продукции, но и заграничной. Там вышли «Энциклопедия русских и славянских мифов и легенд» в Санта-Барбаре (Dixon-Kennedy 1988) и две техасские брошюры «Мифы России и славян» Аниты Дейлал (Dalai 2002) и «Русские мифы» Элизабет Уорнер (Warner 2002).

И, разумеется, во всех этих «Славянских мифологиях» и «Мифах древних славян», во всех без исключения, славянских мифов просто нет. Ни одного. Но сборники, справочники, учебники и энциклопедии есть. И есть спрос на них, есть интерес.

Возрождение язычества?

Вот в этой ситуации и появились ростки возрождения язычества. В условиях распада коммунистической идеологии (а это была тоже вера) и образовавшегося духовного вакуума у какой-то части населения возник интерес к религии, не удовлетворяемый наличными церквями. Религиозные искания у национально ориентированных богоискателей, не принимающих ни дискредитированных церквей, ни чужих вер, направились на старые языческие представления восточных славян.

Чаще всего возрождение языческой веры не строится на истинном знании реального славянского язычества, на научных реконструкциях. В ход идут либо популярные писания беллетристов-романтиков, либо фальшивки типа «Велесовой книги», либо произведения некоторых ученых, причем выбираются лестные для национального самосознания, например, произведения академика Рыбакова. Неоязычники изобретают себе по-старому звучащие имена — Селидор (не было такого имени, оно нерусское по структуре), Доброслав, Велимир, Велемудр — одеваются в рубахи, расшитые якобы древними символами, на курганах исполняют сочиненные наскоро древние песни и экзотические обряды. Как выглядели реальные языческие обряды, они просто не знают.

Уже в 1994 г. ревнители древнеславянской языческой религии объединились в Московскую языческую общину. Создатель этой общины и ее старейшина Селидор (в миру Александр Белов, филолог) изобрел якобы древний вид спорта — славяно-горицкую борьбу (Белов 1994/2002). Там нет стоек, мало ограничений — эта борьба похожа на простую драку. Община выпускала свой самиздатовский журнал «Сокол». Изначально в общине наметился раскол, отражающий борьбу между двумя тенденциями во всем языческом движении. Для одних язычество — форма религиозных исканий вне официального православия, возможность духовного единения с родной природой, здорового образа жизни (таковы устремления Селидора), для других — это удобная форма националистической пропаганды, средство самоорганизации шовинистов (такова позиция журнала «Сокол»). Первые — это в сущности религиозно-сектантская модификация движения зеленых, вторые — такое же оформление отечественных нацистов. Общее для тех и других — эскапизм (бегство) от современной демократической цивилизации, ксенофобия и нативизм.

«То направление язычества, которое мы исповедуем, — говорит Селидор, — тесно связано с культом сварожичей. Единение с природой — вот истинная цель нашей веры. Оно достигается во время наших обрядов в дни языческих праздников». Он утверждает, что язычники были достаточно веротерпимы, им были чужды гонения на инородцев. Для Селидора недопустимо смешивать религию и политику. Ныне эти взгляды стали официальной идеологией Славянской общины: иначе Минюст не регистрирует конфессию.

Журнал же «Сокол» занял сугубо шовинистические позиции и ориентировал свои выступления против христианства исключительно в антисемитском духе — как против иудаизированной религии. Авторы «Сокола» цитировали Евангелие от Матфея (15): «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» — и вопрошали: «Разве не говорит писание прямо, кому пришел служить Иисус?» Нормы Моисеевой морали (не убий, не украдь) они отвергли: «Эти нормы человеческого общежития бездарны как моральная установка». На их место эти язычники хотят поставить кровную месть: «за жизнь, отнятую у рода, всегда платили жизнью» (Язычники 1996).

Это направление неоязычества оказалось более популярным. Вот в Кирове (Вятке) в 1992 г. в бывшем Доме политпросвещения выступает член руководства Русской партии руководитель вятской языческой общины Доброслав (в миру Алексей Александрович Добровольский) — человек в расшитой оберегами белой рубахе и с лентой-обвязкой вокруг головы. Он автор рукописных книг «Стрелы Ярилы», «Русский ответ на еврейский вопрос» и др. Тринадцать лет он провел в заключении, увлекался православием, восточным мистицизмом и пришел к славянскому язычеству. В Перуна и других богов он не верит. Считает, что предки верили не в богов, а в духов и чтили свой род. Изваяния же Перуна и других богов были воздвигнуты в Киеве по наущению иудеев (до чего пронырливы эти евреи, даже славянских языческих богов выдумали!), чтобы кровавыми жертвоприношениями дискредитировать язычество и подготовить народ к принятию христианства. Христианство же — это еврейская выдумка. Как и марксизм.

Лад с родной природой рождает у Доброслава взятую у Рыбакова лозунговую триаду с корнем «род», выражающую смысл его язычества: «народ, родина, природа» (Коршунков 1992).'Только вот «инородцы» сюда не подходят, хотя слово и образовано от того же корня.

Возрождение язычества в новых формах обратило на себя внимание социологов и этнографов. В 1989 г. в прессе было опубликовано интервью с известным социологом П. С. Гуревичем. Корреспондент вспомнил картины художника Константина Васильева, и в беседе они были сопоставлены с обращением европейских националистов к арийскому духу, к индоевропейским мифологическим верованиям (это отмечалось у многих националистов — от нацистов до французского Народного фронта).

«Язычество в целом, — высказался социолог, — как мне кажется, живое воплощение авторитарного сознания. Оно обязательно предполагает обожествление человека, наделение его сверхличностными качествами. ...Героизация идола, возвышение его над всеми — таков смысл древнего язычества и всех его возрождаемых сегодня форм... Вот откуда демонология, возвеличивание кумиров и тоска по «твердой руке». Языческое боготворение...»