Братство волка - Дэйв Волвертон

И тут я слышу этот звук, который ни с чем не спутаешь — этот рев! И смотрю я наверх и понимаю, почему твой сын так заорал. Оказывается, на дереве, куда он забрался, медведи! Три здоровенных медведя! Гончие их туда загнали и стерегли!

Барон Полл взревел от смеха не хуже медведя, даже слезы выступили на глазах.

— А тут, значит, твой сын приклеился к этому дереву, и медведи нисколько ему не рады, и внизу под всей этой компанией — кабан, и я начинаю смеяться так, что чуть не падаю из седла.

Он клянет меня на все лады — мы, понимаешь, никогда не были друзьями — и приказывает его спасать. Ну а я-то на два года его постарше, и мне в мои пятнадцать лет легче было выслушать проклятия, чем приказы какого-то мальчишки, которому только-только стукнуло тринадцать. И вот я, держась от дерева на приличном расстоянии, и кричу: «Это ты меня назвал сукиным сыном?» И твой сын отвечает: «Да!»

— Конечно, слова его были чистой правдой, неважно, — продолжал барон Полл. — Я все равно не собирался выслушивать такое от мальчишки. Вот я и крикнул ему: «Назови меня „сударем“, а нет — спасайся сам!»

Барон Полл умолк и призадумался.

— Что же было дальше? — спросил Роланд.

— Твой сын почернел от злости. Мы не были друзьями, как я уже сказал, но я даже не догадывался, как сильно он меня ненавидит. Понимаешь, я издевался над ним еще с детства, обзывал незаконнорожденным ублюдком и, думаю, достал его до печенок. Он знал, что я сам невысокого происхождения, и потому должен был с ним обходиться получше, чем другие, а вовсе не наоборот. Наверное, я и впрямь заслужил его ненависть, но тогда я не знал, что мальчишка может ненавидеть так сильно. Он сказал: «Когда ты погибнешь, если ты погибнешь с честью, я назову тебя „сударем“. Но не раньше!»

— А потом он вытащил нож, — продолжил барон Полл, немного успокоившись, — полез вверх и, смеясь, сам бросился на медведей.

— С одним ножом?

— Да, — сказал барон. — У него, конечно, были дары силы и жизнестойкости, но он был-то всего лишь мальчишка. Медведи сидели на больших ветках, и я не знаю никого, кто бы, будучи в здравом уме, полез бы с ними драться. А твой мальчик полез — может быть, только для того, чтобы доказать мне, что может это сделать.

Я думаю, он бы их поубивал. Но медведи заметили его вовремя и удрали, не дожидаясь. И когда кабан увидел, что с дерева падают вовсе не сливы, а медведи, то решил оставить твоего сына в покое и пойти лучше поохотиться за желудями… — барон Полл хмыкнул. — Вот тогда я впервые понял, что юный оруженосец Боринсон может однажды стать капитаном Королевской Стражи, — сказал он. — Или станет капитаном, или умрет. А может, и то и другое.

— И то и другое? — Роланд внимательно посмотрел на барона. То был огромный человек — три сотни фунтов мяса — весь заросший черными, как ночь, волосами. И выражение лица у него сейчас было задумчивым.

— Капитаны Королевской Стражи обычно недолго держатся на своем посту. Ты еще не знаешь, что за последние восемь лет к семье короля Ордина трижды подсылали убийц?

Трижды за восемь лет — действительно много. Роланд в жизни такого не слышал. Отдавая свой дар метаболизма, он и представить себе не мог, что наступят такие смутные времена. Теперь умер и король, и самой Мистаррии угрожает гибель.

— Не знаю, — сказал Роланд. Проведя двадцать лет во сне, он никак не мог знать, что происходило в эти годы. Может быть, у короля Ордина появились враги в самом королевстве… его смерти возжелали какие-нибудь вассалы? — Кто подсылал убийц?

— Разумеется, Радж Ахтен, — сказал барон Полл. — Этого было не доказать, но подозревали только его.

— Нужно было подослать убийц к нему, — Роланда охватило справедливое негодование.

— Посылали… десятками. А считая, что это делали чуть не все короли Рофехавана — так, наверное, сотнями и даже тысячами. Пытались убить и его самого, и его наследников, убивали и Посвященных, и Способствующих. С ним сражались Рыцари Справедливости. Черт возьми, схватка с его людьми — это тебе не бой на границе.

Роланду казалось невероятным, чтобы Лорд Волк, отразив столько нападений, не утратил силу.

Однако доказательства тому были повсюду. Весь день Роланду и Поллу встречались бежавшие с севера крестьяне. Мужчины, женщины, тащившиеся на подводах, груженных узлами с одеждой, скудной снедью, кое-каким ценным имуществом. Видели они также и свежие следы войсковых передвижений — воины Мистаррии шли сражаться на север.

Роланд надолго замолчал.

— Ох-ох-ох, — пробормотал барон Полл, — и что это мы здесь делаем?

Дорога повернула, и перед Всадниками открылся спуск с холма. Впереди, головой к обочине, лежала лошадь. Похоже, у нее была сломана нога. Она лежала на боку, придавив своего седока, и, с трудом приподнимая голову, озиралась по сторонам. На Всаднике была форма королевского вестника — кожаный шлем, зеленый плащ и темно-голубая куртка с изображением зеленого рыцаря на груди.

Часа не прошло, как этот вестник их обогнал, криком приказывая убраться с дороги. Теперь он не шевелился.

Роланд и барон Полл поскакали вперед. Земля в низинке, через которую лежал их путь, раскисла за последние два дня от дождей, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза, однако Роланд разглядел, где поскользнулась лошадь, когда обогнула поворот, так, что ее занесло на сто ярдов. И когда ее занесло, она подвернула ногу и упала. Опасно было скакать во всю мочь на сильной лошади с тремя дарами метаболизма. Делая поворот со скоростью шестьдесят миль в час, она могла не успеть поставить ногу и налететь на всем ходу на дерево.

Вестник был мертв. Голова его была повернута под неправильным углом, глаза остекленели. Над лицом уже вились мухи.

Роланд спешился, вытащил из-под туники парня посыльную сумку, длинный, круглый, сшитый для свитка мешок из зеленой лакированной кожи. Раненая лошадь посмотрела на Роланда и застонала от боли. Роланду редко приходилось слышать, чтобы лошадь так стонала.

— Окажи животному милость, — сказал барон Полл.

Роланд вынул кинжал, и когда лошадь отвела взгляд, нанес ей смертельный удар.

Он открыл сумку вестника, вынул свиток и некоторое время изучал его. Прочесть или написать он мог всего несколько слов, но думал, что сможет узнать восковую печать, которой было запечатано послание. Однако не узнал.

— Ладно уж, вскрой, — сказал барон Полл. — Может, мы хотя бы узнаем, куда это нужно везти.

Роланд взломал печать, развернул свиток, увидел наспех начерканные буквы. Некоторые слова были ему знакомы: «я», «они», «и». Но, как Роланд ни щурил глаза, смысла он не разобрал.

— Ну что там, черт возьми! — крикнул Полл. Роланд скрипнул зубами. Ума-то у него хватало, а вот образования — нет. Он бросил письмо барону.