Искушение - Маруся Новка

— Я есть хочу.

— Это хорошо, — лицо Гиви осветилось радостью, — я ведь так и знал, что ты перестанешь бороться с тем, кто сильнее, и привыкнешь!

«Хуй тебе в сраку, мелкая гнусь! Никогда я не смирюсь и не привыкну! Но и не подохну в этой уёбищной даче тебе на радость! А потому, нужно для начала, поесть», — думала Стелла, идя к столу.

* * *

Гиви-старший большую половину из прожитых им сорока лет провел в тюрьме. Первый раз он угодил за решетку «по-малолетке». Учась в девятом классе, он с дружками избил не угодившего им чем-то учителя, который взял, да и «сдуру окочурился». Замять дело не удалось. За групповое избиение по-сговору, приведшее к смерти потерпевшего, нужно было кого-то посадить. Жребий пал на Гиви и еще двоих мальчишек. Родители тех, кто остался на свободе, щедро откупились от семей тех, кто отправился «на нары». Юный Гиви не особо переживал по поводу того, что жизнь свою он начинает с отсидки. В Кутаиси, где он родился и вырос, то, что твой сын, брат или муж сидел в тюрьме, не считалось позором. Главное — как сидел! Не стучал ли на своих? Не сотрудничал ли с администрацией? Был ли «правильным пацаном»? Гиви соответствовал всем требованиям «воровской общины», а три года, проведенные на малолетке, вполне поспособствовали тому, что в восемнадцать лет, когда его перевели на взрослую зону, он был принят там, как свой.

И шагать бы Гиви верх по воровской лестнице, достигая все больших высот. И стать бы ему в итоге «вором в законе», если бы не угораздило его, сразу после освобождения, жениться. Жену свою Гиви, как ни странно, любил. По-крайней мере, в начале совместной жизни. Что не помешало ему буквально через год, сидя с дружками в ресторане, снова ввязаться в драку. На этот раз потерпевший, слава Богу, выжил, но срок Гиви получил не меньший, чем за первое убийство, и снова отправился «топтать зону».

Уже в тюрьме Гиви узнал, что у его жены родился сын, которого юная мать назвала в честь папаши-сидельца. Ну а как же иначе?! Женщина тоже любила своего непутёвого мужа и хотела хоть таким образом показать ему свою привязанность.

Один из воровских авторитетов, качал головой, видя радующегося молодого отца:

— Зря веселишься, пацан.

— Это почему? — не сразу понял Гиви.

— А потому, что наблюдая за тобой, я вижу, что со временем, тебя могли бы и «короновать», а сейчас этого никогда не будет.

Гиви воспрял от возможных перспектив «карьерного роста», но, просидев за решеткой уже достаточно лет, он знал, что «вор в законе» не должен иметь ни семьи, ни детей, ни, собственно, дома. Вор должен воровать, когда оказывается на свободе, и «разруливать вопросы» во время очередной отсидки. А потому, наличие жены и ребенка было непреодолимым препятствием для того, чтобы когда-то его «короновали» старые воры.

— А если я разведусь? — Гиви с надеждой смотрел в глаза собеседнику.

— Не поможет, — ухмыльнулся авторитет, — разве что убьешь их. Да и то, не факт, что зачтется.

— И что же теперь делать?! — Гиви разозлился. Но не на себя, а на семью, которая стала поперек его возможного взлёта в воровской общине. На жену и маленького сына.

— Да ничего! Соблюдай «воровской закон» и будешь «авторитетом» рано или поздно. Тоже хлеб, — ухмыльнулся собеседник.

Гиви было тридцать, когда он «подцепил» на вокзале только что освободившуюся из колонии девчонку и уговорил её отправиться вместе с ним в Грузию.

Он поселил Марусю в доме, находившемся высоко в горах, чуть ли не на самой границе с Турцией. Дом этот, который все называли дачей, использовался, как место отдыха для тех, кто недавно освободился и для тех, кому нужно было пересидеть какое-то время вдали от любопытных глаз. Маруся как нельзя лучше подходила на роль «хозяйки дачи». Молчаливая, абсолютно не любопытная, какая-то даже «заторможенная», как сказал один из «гостей», которому довелось провести на даче несколько недель, деля с безотказной Марусей постель. И как нельзя лучше подошла на роль «первой женщины» для его сына.

Гиви-младший проявил свои садистские наклонности еще в детстве. Облить бензином соседскую собаку, поджечь её и наблюдать сквозь щель в заборе, как умирает в муках несчастное животное, как мечутся вокруг хозяева пса, стараясь помочь своему питомцу — с этим «удовольствием» для Гиви-младшего не могло сравниться ничто. Его глаза сверкали дьявольским блеском, по подбородку текла струйка слюны, но ничто не могло оторвать мальчишку от вожделенного зрелища. Мать боялась своего ублюдочного сынка, а отец только посмеивался, кода она пробовала делиться с ним страхами по поводу его психики.

Все стало намного хуже, когда Гиви-младшему исполнилось тринадцать. Он начал приставать к соседским девочкам. Перелазил через забор, дождавшись, пока девчонка останется без присмотра родителей, хватал её за руку и старался затащить в сарай, откуда их не будет видно. К счастью, ни разу его попытки не заканчивались успехом. То ли девочке удавалось вывернуться и убежать, то ли на её крик появлялся кто-то из близких. Однажды, на крик сестры, выбежал из дома молодой человек. Он поймал юного насильника и избил так, что Гиви больше недели отлёживался дома. Именно тогда его отец, Гиви-старший, и решил отвезти пацанёнка на дачу, зная, что безотказная Маруся пустит его в постель по первому требованию.

Безотказность Маруси, её готовность подчиняться, сыграли с Гиви-младшим злую шутку: он уверовал в свою безнаказанность. Уверовал в то, что сможет подчинить себе любую женщину. Но это потом, когда он вырастет. А сейчас — можно оттачивать садистские навыки на этой русской корове, которая только и умет, что молча раздвигать ноги и терпеть побои.

В это же лето, когда сыну исполнилось тринадцать лет, отец отдал Гиви в секцию восточных единоборств, которую «держал» один из его знакомых по тюрьме. Был он, судя по раскосым глазам и азиатской внешности, то ли корейцем, то ли казахом, но ученикам своим говорил, что он японец и велел называть себя не иначе, как сенсеем.

Чему и как учил сенсей своих подопечных — значения не имело, но вскоре Гиви-старший убедился, что его сын сумет постоять за себя и, если нужно, переломает руки и ноги обидчику. Да и «сбросить пар» на занятиях можно. А это значило, что сынуля не станет снова приставать к соседским девушкам в перерыве между поездками на дачу, где ждет их Маруся.

В шестнадцать лет Гиви-младший, попав с отцом в Батуми, впервые воспользовался услугами проститутки, которая, отрабатывая деньги,