Последний герой. Сказание о Плоском мире - Терри Пратчетт

«Сокол» сделал разворот и стал плавно снижаться к облакам, окутывавшим Кори Челести. Библиотекарь свирепо воззрился на рычаги, потом яростно куснул один из них, дернул руль принца Гарана, вскочил с кресла, пробежал по кабине и спрятался под одеялом.

— Мы сядем на этом заснеженном поле, — сказал Моркоу, занимая место пилота. — Леонард предусматривал возможность посадки на снег. В конце концов…

«Сокол» скорее не приземлился, а поцеловал снег. Затем он взмыл и воздух, пролетел чуть дальше и снова коснулся снега. После серии подобных прыжков снег весело заскрипел под килем, и корабль заскользил по полю.

— Поразительно! — воскликнул Моркоу. — Все равно что пройтись по парку!

— Ты имеешь в виду, что сейчас нас ограбят, украдут все наши деньги, а потом отпинают по ребрам? — уточнил Ринсвинд. — Возможно. Кстати, ты заметил, что мы направляемся прямо к городу?

Они уставились вперед. Ворота Дунманифестина приближались слишком быстро. «Сокол» наскочил на сугроб и заскользил дальше.

— Сейчас не время паниковать, — сказал Ринсвинд.

«Сокол» снова наскочил на сугроб, подпрыгнул и влетел в ворота обители богов. Вернее, сначала он летел, а потом…

— Семерка, и победа за мной, — уточнил Коэн. — Все зависит от того, смогу ли я выбросить семерку, да?

— Да, конечно, — ответил Рок.

— Шанс один на миллион, — хмыкнул Коэн.

Он подбросил кость высоко в воздух, и она, вдруг замедлив полет, принялась вращаться, поблескивая гранями и издавая шелест, подобный тому, который издают лопасти ветряной мельницы.

Достигнув верхней точки дуги, кость начала опускаться.

Коэн, застыв, не спускал с нее глаз. Потом его меч выскользнул из ножен и описал замысловатую дугу. Раздался щелчок, что-то вспыхнуло в воздухе зеленоватым светом, и…

…Две половинки кости покатились по столу.

Одна половинка остановились, показав шестерку, а вторая — показав единицу.

Парочка богов, к немалому удивлению менестреля, разразилась аплодисментами.

— Ну, всё как и договорились? — спросил Коэн, чуть опуская меч.

— Да неужели? А ты случаем не слышал пословицу про «судьбу не обманешь»? — поинтересовался Рок.

— А ты не слышал пословицу про «хорошо ли твоя мамаша накладывает швы», приятель?! — завопил Хэмиш Стукнутый, приподнимаясь в своем кресле.

Все как один человек (ну, или в данном случае — бог) сереброордынцы обнажили мечи.

— Никаких драк! — крикнул Слепой Ио. — Таковы правила! Хотите драться, идите в мир!

— Я не жульничал и никого не обманывал! — прорычал Коэн. — Оставлять повсюду свитки, заманивая героев на верную погибель, — вот что я называю жульничеством!

— Но без волшебных карт герои не стали бы героями, — заметил Слепой Ио.

— Зато остались бы в живых! — отрезал Коэн. — Герои для вас — всего-навсего фишки в вашей дурацкой игре!

— Ты разрубил кость пополам, — сказал Рок.

— А ты покажи мне правила, которыми это запрещается! Да, покажи-ка мне правила! — заорал Коэн, приплясывая от ярости. — Покажи мне все правила! Ну, что скажешь, господин Рок? Хочешь попробовать еще раз? Удваиваем ставки или выходим из игры? Удваиваем?

— Фледует прифнать, удар был прекрафным, — заметил Оффлер.

Некоторые из богов помельче согласно закивали.

— Что?! — изумился Рок. — И вы готовы спустить им это с рук?! Они же открыто насмехаются над вами!

— Насмехаются над тобой, мой господин, — раздался голос, до сей поры не участвовавший в дискуссии. — Предлагаю признать их победу. Он обманул судьбу, то есть тебя, Рок. Судьба была обманута, все случилось, как случилось, и мнение пострадавшей стороны в расчет не принимается.

Сквозь толпу величественно шла Госпожа, и боги расступались, пропуская ее. Они понимали, что становятся свидетелями рождения новой легенды.

— А ты кто такая? — рявкнул все еще багровый от ярости Коэн.

— Я?

Госпожа широко развела руки. На ее ладонях лежали игральные кости — единицами вверх. Она едва шевельнула запястьями, и кости соединились, удлинились, переплелись, превратились в извивающуюся шипящую змею и исчезли.

— Я — один шанс на миллион, — сказала она.

— Правда? — спросил Коэн, не слишком-то впечатленный этим представлением. — А все остальные шансы кто?

— Тоже я.

Коэн презрительно хмыкнул.

— И какая после этого ты госпожа?

— Э-э, Коэн… Она и вправду Го… — неуверенно произнес менестрель.

— Что? Я не должен был так говорить? — перебил Коэн. — Я, наверное, должен был упасть на колени: «О, мадам, премного благодарствую!» — и так далее? Так вот, даже не собираюсь. Говорят, удача благоволит храбрым, а я говорю, что видел слишком много храбрецов, которые шли в бой, чтобы никогда не вернуться. И плевал я на… Эй, что с тобой такое?

Менестрель пристально смотрел на одного из богов, стоявшего с краю толпы.

— Это ведь ты?! — прорычал он. — Ты — Нугган, да?

Мелкий бог сделал шажок назад, но потом, видимо, решил явить свое величие, чем совершил большую ошибку.

— Молчи, смертный!

— Ты — полный… полный… Пятнадцать лет! Лишь в пятнадцать лет я первый раз попробовал чеснок! И наши жрецы вставали ни свет ни заря, чтобы раздавить все грибы в окрестностях! А знаешь, сколько стоит маленькая шоколадка в нашем городке и что могут сотворить с человеком, у которого ее найдут?

Менестрель раздвинул плечом Орду и, угрожающе вскинув над головой лиру, двинулся на Нуггана. Божок попятился.

— Я поражу тебя молнией! — проверещал Нугган, поднимая руки.

— Кишка тонка! Только не здесь! На всякие мерзости ты способен только в обычном мире! А здесь ты можешь лишь жульничать и обманывать! А еще запугивать! Для этого и нужны молитвы… Запуганный человечек сам бежит под крылышко громиле: мол, защити! Тебе столько храмов построили… а ты какой-то мелкий…

Коэн успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Хорошо сказано, парень. Но тебе нора идти.

— Брокколи, — шепнул Оффлер Вжиквжику, Богу Пиломатериалов. — Запрещай брокколи — никогда не ошибешься.

— А я вот запретил панупунитопластику, — сообщил Вжикижик.

— А что это такое?

— Понятия не имею, но люди недовольны.

— Дай я хоть раз тресну его по уху!.. — рвался менестрель.

— Послушай меня, сынок, — сказал Коэн, с трудом удерживая менестреля. — Твоей лире вряд ли пойдет на пользу, если ты будешь дубасить ею всех подряд направо-налево. Она тебе еще пригодится. Пара коротких стишков… Просто поразительно, насколько глубоко врезаются в память такие стишки. Послушай меня, паренек, послушай, ты понимаешь, что я тебе говорю? У меня есть меч, чертовски хороший меч, но он годится лишь на то, парень, чтобы сохранять мне жизнь. А песня может сделать человека бессмертным. Плохого или хорошего!

Менестрель немножко успокоился, но только самую малость. Нугган прятался за группкой других мелких богов.

— Ну, когда я выйду за ворота, он у меня получит… — прорычал менестрель.

— Он будет слишком занят. Маздам, дави!

— А, этот ваш знаменитый фейерверк, — усмехнулся Слепой Ио. — Но, мой дорогой смертный, огонь не может причинить пред богам…

— Это смотря какой огонь, — возразил Коэн. — Потому что буквально через минуту вершина этой горы превратится в жерло вулкана. И это увидят все. Интересно, после такого зрелища продолжат ли люди верить в богов?

— Ха! — презрительно хмыкнул Рок, но некоторые наиболее сообразительные боги призадумались.

— Кстати, — продолжил Коэн, — не так уж это важно: можно убить бога, нельзя… Главное — попытаться. Чтобы в следующий раз кто-нибудь был настойчивее.

— Все кончится тем, что убиты будете вы, — сказал Рок, однако боги поумнее уже начали потихоньку пятиться.

— А что нам терять? — спросил Малыш Вилли. — Мы все равно умрем. Мы готовы умереть.

— Мы всегда были готовы умереть, — сказал Калеб-Потрошитель.

— Поэтому и живем так долго, — кивнул Малыш Вилли.

— Но… зачем торопиться? — спросил Слепой Ио. — Вы прожили долгую, полную событий жизнь, и великий круговорот природы…

— Великий круговорот природы пущай подавится моей набедренной повязкой! — перебил его Хэмиш Стукнутый.

— Немногие пошли бы на такое, — сказал Коэн. — Я не привык говорить красивые слова, но… Полагаю, мы делаем это потому, что собираемся умереть, понятно? А еще потому, что когда-то один тип вышел на край мира, увидел все остальные миры и разрыдался, ведь жизнь — всего одна. Вселенной так много, а времени так мало… Это неправильно.

Но боги уже не смотрели на него.

Крылья отвалились и рассыпались на щепки. Фюзеляж с грохотом рухнул на булыжную мостовую и заскользил по ней дальше.